Под углом к горизонту

"И все же эта последняя, крошечная, исчезающая, считайте что и не существующая вовсе надежда - единственное, что у вас остается" - Ф.Кафка, "Замок".

В этот самый момент. Габриэль оторвал глаза от твидовой книжки. Так вот оно значит как. Та самая милая девочка из художественной школы - На́тали - его помощница? И Эмили он решил позвать на свидание первый раз потому, что она, читая отрывки из какого-то сборника, напоминала ему На́тали? Этого просто быть не могло. Это же абсолютно два разных человека! Он подошел к одному из стеллажей, бросая бумаги, скопившиеся на нем, на пол. Где-то тут должно это быть. Ага, завалился. Небольшой тубус тут же был извлечен из-под шкафа и развернут. Дверь на чердак скрипнула. Взору брюнетки предстала такая картина: кругом, где только можно и нельзя валяются бумажки, разлетевшиеся от потока воздуха, созданным открывающейся дверью, на полу раскрытая до боли знакомая ей книжка в черном переплете, а около полупустого серванта стоит Габриэль с каким-то полотном в руках. Ну да, Вы правы, не просто с каким-то. - Полагаю, я уволена, сэр? Габриэль промолчал. Но после небольшой паузы, достаточно разглядев изображение, все-таки вымолвил: - Ничуть ведь не похожа. И правда. Уже темнело, в комнатке горел свет, так что Натали смогла разглядеть свое отражение в небольшом окне и сравнить его с лицом девушки на картине. И правда, та больше напоминала одну из одноклассниц Адриана, как ее... Маринетт, кажется? Большие голубые глаза, полные какого-то отчаяния, неуклюжая слегка; а каждая мышца лица, казалось, пропина эмоциями и жизнью. Хоть она и была изображена перед казнью, но на лице девушки еще до сих пор теплилась надежда. Сейчас от этого рисунка у Натали ничего не осталось - широкие глаза скрывали очки, растрепанные волосы были слажено уложены в пучок, про какие-то чувства уже и не приходилось говорить: они хоть и были, но запрятаны так глубоко, что никто никогда не сможет их видеть. Жалкое зрелище. Когда-то она думала, что ей всегда будет 15. Но жизнь решила за нее по-другому. Столько воды утекло с тех пор, столько всего произошло, теперь уж все и не вспомнить. Да и не особо хотелось. Не думала Натали, что так глупо лишится работы. Что дальше? Пожалуй, раз уж знанием немецкого она не обижена, Германия. А там будь что будет. - Я пойду собирать вещи. Какого труда ей стоит сдерживать голос ровным, чтобы тот не дрожал, кто бы знал! - Натали, постой, - девушка обернулась, - ты хочешь сказать, что всю жизнь так жила? Не решаясь поговорить? Просто надеясь? Уж если на то пошло, ничего "сказать" она совершенно не хотела, но раз уж так вышло: - Не Вам меня учить, мсье, - она кивнула в сторону галстука, под которым располагался талисман мотылька. Она была права. Ведь он, Габриэль, делал то же самое. Не хотел ничего обсуждать, жил пустыми надеждами, нет, даже не надеждами - прошлым, в котором Эмили была еще жива. Как и Натали жила прошлым, где она была еще яркой, жизнерадостной, влюбленной и несломленной жизненными обстоятельствами. Ну и потрепала их судьба. Вот вроде как бывает: люди Вы абсолютно разные, отличны друг от друга и ваши пути, а как решитесь их сравнивать, на́ тебе - одни и те же переживания, одни и те же ошибки, одни и те же решения, одинаково неправильные к слову. Девушка все-таки решила удалиться. - Натали, погоди. Я... Я... Янехочучтобытыуходила. - Думаю, это необходимо. - Ты очень хороший сотрудник, такого больше нигде не найти. Сотрудник? - "Незаменимых людей нет" так, кажется, Вудро Вильсон говорил? Он прав, замену можно найти всему и всегда. Не волнуйтесь, я сделаю пару нужных звонков, и... - Не только сотрудник вообще-то. Ты же знаешь как я тебя ценю, не заставляй меня об этом говорить. И прости пожалуйста, если был с тобой груб. За то́, что был с тобой груб, - Габриэль припомнил, как отчитывал помощницу за то, что вообще-то ее виной не являлось. Но сложно было признаться самому себе, что виноват ты сам. Это было защитной реакцией. - Мсье, Вы гениальный модельер, мне было очень приятно с Вами работать, но, думаю, так будет действительно лучше. - Нет, НЕ БУДЕТ, НАТАЛИ. Не будет. Знаешь, мы с тобой слишком долго жили прошлым. Это повод к тому, чтобы перестать так жить. Но это не значит, что нужно бросить все. Ты должна была поговорить, и я должен был. Знаешь, ты была права, - он кинул взгляд на книжку, - я, я должен это сделать, хотя бы ради самой Эмили. Нууру сказал, мне, что это вопрос слишком большой цены - жизнь за жизнь. Если кто-то ее обретет, то кто-то потеряет. Думаю, она́ была бы против. Галстук отлетел в угол, Габриэль снял брошь мотылька и отдал Санкер: - Мне теперь он больше не нужен. Делай то, что считаешь нужным. Камень полыхнул. Мсье Агрест успел почувствовать чью-то ненависть. Кто на этот раз? Только подумать, сама ЛедиБаг? Все-таки подростковая жизнь такая сложная. Так долго он этого ждал. Одна черная бабочка, и... Но нет, пора была остановиться. Если не сейчас, то больше никогда. Пусть ему уже за 40, но на этом жизнь не заканчивается, и все-таки ее можно провести иначе, чем за разведением бабочек. Смеркалось. Сена слегка волновалась - дело шло к дождю. Капли уже начинали постукивать по стеклу, эти звуки сливались с поспешными шагами прохожих, стремящихся укрыться от надвигающегося ливня. На чердаке в луче тусклой лампы кружилась пыль, кругом лежали ворохи эскизов, вырезок журналов, развернутое полотно, когда-то в далеком 1988 заневшее первое место на каком-то жалком конкурсе, но в которое было заложено столько стараний, эмоций, истории, а среди всего этого бедлама, прижавшись друг ко другу, сидели два взрослых человека и думали, что же теперь будет дальше.