***
На завтрак Гермиона появилась поздно, поскольку утром она пыталась сделать хоть какой-то простенький макияж. И, судя по взглядам, прикованным к ней — у неё получилось. Глазам было неудобно видеть окружающий мир, да и вообще моргать из-за чёрной туши, а к ставшим прямым волосам постоянно лип «бесцветный блеск для укладки волос». Слизеринка дала себе обещание — значит она выполнит его. Обязательно. Даже если придется спрятать ключ от сердца и закрыться под невидимой, но ощущаемой маской. Гордо распахнув дверь в Большой зал, она вошла, пытаясь смотреть вперёд, но взгляд всё равно был прикован к полу. Всё явно недоумевали, что произошло за последний месяц в голове у главного книжного червя Хогвартса. Паркинсон, заметив её, удивлённо пискнула, но никак не прокомментировала внешний вид Гермионы. Грейнджер перевела взгляд и увидела двух светловолосых девушек — Дафну и Асторию Гринграсс. Обе ей помахали, но младшая сделала это искреннее, в отличие от старшей. Слизеринка сделала глубокий вдох и села между ними. — Гермиона, я рада тебя видеть! — звонкий, словно колокольчик, голосок незаметно для самой Гермионы поднял ей настроение. Эта девушка была такой искренней и наивной, но в то же время и уверенной в себе — к ней тянулись люди. — Грейнджер, я рада тебя видеть… — Астория Гринграсс была полной противоположностью сестры — тон её был предупреждающе-ледяной, а голос чёрствым. Она не хотела слушать речи от заносчивой аристократки и поэтому решила ограничиться лишь благодарностью, перебив её. — … спасибо, Астория, — она выдавила из себя подобие улыбки и отвернулась обратно к Дафне. — Где ты была? Что с тобой случилось? Почему ты никогда не завтракаешь в Большом зале? — пока Грейнджер с большим аппетитом накладывала себе салаты и пододвигала кубок с тыквенным соком, Дафна заваливала её вопросами, — Это всё опять Малфой, да? После этого вопроса слизеринка поперхнулась. Стоит запомнить: пока Дафна тебя заваливает вопросами, есть не стоит. — Ну так что: это Малфой? Я его прикончу! — Всё хорошо, Дафна, спасибо, — она снова натянуто улыбнулась — всё же, когда речь заходит о Малфое, сложно искренне улыбаться, — Я сама, в случае чего, о себе позабочусь. — Гермиона, ты не ответила на предыдущие вопросы! — Я не хочу на них отвечать, — уже тише сказала экс-гриффиндорка. Ответом ей послужил сочувственный кивок от Гринграсс. Она понимает. Эта девушка явно займет большое место в её жизни. — Грейнджер! — ледяной тон послужил звоночком для того чтобы выйти из-за стола и скрыться подальше от пронзительных голубо-серых глаз. — Да, Малфой? — настроение мгновенно пропало, как и аппетит. У Гермионы перед глазами стали мелькать кадры вчерашнего дня. Один за другим, по очереди, словно старое маггловское кино. После каждого воспоминания плечи еле заметно содрогались, а по телу бегали тысячи мурашек, словно электрический заряд. Слова «я влюбился в тебя, Грейнджер», а также обещание, данное самой себе — особенно ярко, будто на чёрно-белом фоне, выделялись среди других воспоминаний. Два воспоминания и всё, мир перевернут на сто восемьдесят градусов. — Я вчера хотел с тобой поговорить, — он чуть наклонил голову в правую сторону, от чего одна платиновая прядка спала, за которой она невольно проследила. Он смотрел в упор, из-за этого у Гермионы терялись всё колкие слова. — А я не хотела, — ответила она, кладя себе в рот кусочек красного помидора. Повисла напряжённая пауза, но спустя минуту раздумий Малфой её прервал. — Я не стану тебя уговаривать, — бросил Драко, круто развернувшись и гордо пойдя к Пэнси, ставя в разговоре жирную точку. — Я смотрю, Малфой от тебя так просто не отстанет, — усмехнулась Дафна, пока Грейнджер смотрела вслед блондину, приходя в себя. Гермиона резко обернулась: на секунду ей показалось, что голос Дафны был пропитан горечью. «Или не показалось?» А вдруг она что-то знает об этом «задании»? Столько вопросов — лучше бы она вообще не ходила гулять вчера вечером! Зачем вообще ей нужна была информация, от которой теперь вскипает мозг и выворачивает наизнанку? — Дафна? Ты что-нибудь знаешь? — Грейнджер посчитала, что этого будет достаточно, если младшая Гринграсс что-то знает про задание. Две минуты текли мучительно долго. Экс-гриффиндорка застыла в ожидании. Где-то в груди ощутимо кололо — она боялась, что Дафна окажется очередной «предательницей». — Прости, я задумалась, — она тряхнула головой с пепельными волосами, — Ты про что говоришь? — Давай встретимся после уроков в гостинной старост, я надеюсь, Малфоя не будет в башне. Экс-гриффиндорка немного подумала, а затем добавила, сама не заметив, как тихо и жалко прозвучал её голос: — Ты понимаешь я… я тебе доверяю. И надеюсь, что не зря, — сказала Гермиона смотря в зелёные глаза слизеринке. Затем, тепло улыбнувшись, она встала с длинной деревянной скамьи, оставляя Дафну думать над её словами.***
— Мисс Грейнджер! Спешащей походкой, отдававшейся от стен многовекового замка гулким эхом, к Гермионе спешила декан факультета Гриффиндор — профессор Макгонагалл. Гермиона лишь остановилась, неловко разминая ноги, пока Минерва подходила к ней. — С вами все в порядке, мисс Грейнджер? — Минерва смотрела на неё пронзительно, с каким-то беспокойством о любимой ученице; голос был требовательным; а сама она, как обычно, говорила словно взахлёб, — В последние дни вы нигде не появлялись! — Я… со мной всё в порядке, профессор, — ответила она, теребя нервно корешок учебника, который крепко прижимала к себе, — Да, всё правда отлично. — Тогда постарайтесь уж мне объяснить, что с вами происходит! Женщина явно не верила словам своей ученицы. Ни единому слову. — Я, кхм… — Гермиона сделала глубокий вдох, давая самой себе время для придумывания «отмазки», — Я… болела. Была небольшая температура, — ответила слизеринка уже увереннее. — Что ж, надеюсь, что вы меня не обманываете, мисс Грейнджер, — светло-зелёные глаза пристально заглянули в молочно-шоколадные, — Двери моего кабинета всегда открыты для вас. Если понадобится помощь — не бойтесь, заходите. — Не волнуйтесь, профессор, со мной всё будет хорошо, — Гермиона обвела взглядом наполненный звуками коридор: там стоит Малфой, непринужденно болтая с Паркинсон, будто ничего не произошло. Там стоит Гарри, разговаривая с Роном, а на руке Уизли повисла Лаванда, смотрящая на того с обожанием и восхищением, — Конечно, всё будет в порядке, — повторяла она в сотый раз для себя, стараясь сделать так, чтобы голос звучал как можно твёрже. Минерва изогнула бровь, было понятно, что снова она не поверила ученице, но настаивать на ответе не стала. — Я поняла вас, мисс Грейнджер. Надеюсь вы помните, что сегодня у вас патрулирование? Мерлин. Идти с Малфоем, или даже просто пересекаться с ним взглядами, совершенно не хотелось. — Я… можно меня как-нибудь подселить к другой старосте? — Мисс Грейнджер, вы же знаете, что это нереально. От каждого факультета идут по две старосты, живущие вместе. Или вы предлагаете мне перевести Малфоя допустим на… Гриффиндор? — Макгонагалл изогнула бровь, в глазах на секунду промелькнула усмешка, а затем даже понимание, — Вам прийдётся делить башню с Малфоем, хотите вы того или нет. А теперь я вынуждена покинуть вас. Встретимся завтра на уроке, мисс Грейнджер. — Конечно, профессор, — рассеянно ответила та, смотря в одну точку, — До свидания. Ещё один короткий разговор, который окончательно убил её надежду. Грейнджер наткнулась на серые глаза, но не спешила отводить свой взгляд. Оба играли в глупые детские гляделки. Кто кого? Пару секунд и в глазах уже слезиться. — А говорила, что тебе всё равно на Малфоя, — произнесла Парвати, сочувственно хлопнув Грейнджер по плечу. Слизеринка топнула от злости ногой, а затем, вдобавок, ещё и увидела торжественную усмешку Драко. Чёртов Малфой.***
— Тебе не кажется, что у неё в мозгу что-то щёлкнуло? — произнес Гарри. — Гарри! — Я без понятия, что у неё там происходит, но тут точно замешан Малфой! — Гарри, она бы не стала связываться с Малфоем… По крайне мере добровольно, — Рон старался говорить примирительно, но даже у него уже начали закрадываться подозрения. — Именно! А кто сказал, что она сделала это добровольно? Вот тут уже Уизли покрутил у виска. — Ты думаешь, что он на неё наложил Империус? — Между прочим, он пожиратель! — У тебя нет доказательств! — фыркнул Уизли, — К тому же ему Гермиона даром не сдалась, а тем более зачем накладывать на неё империус, если это грозит ему прямым путём в Азкабан? — Ну не знаю, — Поттер развернулся к нему всем телом, переставая наблюдать за Грейнджер, пока та разговаривала с Макгонагалл, ну и ещё заодно за Малфоем, который подозрительно часто бросал на экс-гриффиндорку взгляды, что Гарри неимоверно бесило, — Я должен защитить Гермиону! — То же мне, герой наш, — Рон шутливо его подколол, пихнув в бок, — Она не нуждается в нашей защите. Ты видел, как она врезала Малфою на третьем курсе? — Всё равно я буду защищать её! — Поттер гордо поднял голову. — Я надеюсь, ты не собираешься её контролировать? — Конечно нет, просто часто ходить за ней и общаться! — Может, нет? — с надеждой посмотрел Уизли на Гарри. — Может, да! — Это плохая идея. Ей почти восемнадцать, а ты хочешь следить за ней. Ну Мерлин, Гарри! — Рональд с надеждой и мольбой посмотрел ему в глаза, — Не будь идиотом. Она сама решает свою судьбу! — Ладно. Немного подожду. Но только из-за того, что ты попросил, — смилостивился. — И на том спасибо. — Но… — Уизли застонал: Гарри опять за своё, — если я увижу хоть какие-то признаки, то Малфою не жить!***
Думать о ней постоянно, вне независимости от времени суток, стало уже чем-то вроде привычки. Просыпаться и засыпать — с мыслью о ней. А дальше по промежуткам. Оперевшись об раковину руками, блондин упёр взгляд вниз, на кафельную плитку в ванной, оформленной в тонах молочного цвета. Эта девушка была словно ураганном, а ему надо было влюбить её в себя. Насколько это странно звучит, когда фактически разговариваешь сам с собой. Она его вырывает из мыслей о ней. … этот раз — не исключение. Тихо отворив дверь, гриффиндорка вошла в ванную комнату, что-то напевая себе под нос. Драко стиснул зубы так, что они скрипнули. Он, дурак, не знал, как себя сейчас вести. Его завораживало в Гермионе всё, даже самые мелкие детали: как она откинула руку, повернула голову, пританцовывала на месте в такт музыки у неё в голове. Почему нельзя просто сказать глупое «Грейнджер», а ещё лучше «грязнокровка», и снова увидеть ненависть в глазах, обращенную к нему мощным потоком? Ответ маячил перед глазами, но он его пытался оттолкнуть. Подальше. В самые глубины создания. Словно утопить на дне океана. «Ты просто хочешь увидеть что-то по отношению к тебе от неё кроме ненависти. Так ведь, Драко?» Голос разума был смутно похож на голос отца — та же презрительная усмешка в тоне. Его будто упрекали, что он смог почувствовать что-то к гриффиндорке помимо ненависти. Мысли завернули не туда. Опять. Снова. Драко хотелось выть от бессилия и, как минимум, биться об эту чёртову раковину головой. — Малфой, да что ты тут делаешь? — вскрикнула она, выйдя из состояния, похожего на какой-то транс, — Какого… — Успокойся, а? Как видишь, я только что встал и сейчас умываюсь. Подробности рассказать, Грейнджер? — он усмехнулся, видя, как она заливается пунцовым румянцем, смотря на кафель. — Да ты, как ты… Мерлин, да я ненавижу тебя! Почему ты выводишь меня из себя одним своим словом, хорёк? — А что я такого сказал? — наигранное удивление на белом аристократическом лице, — Или это твои мысли завернули не туда, Грейнджер? — он ухмыльнулся шире, подходя всё ближе, заставляя вжиматься девушку в стену. — Что за чушь ты говоришь? — возмутилась Гермиона, стараясь смотреть ровно в глаза Драко, но взгляд предательски метался туда-сюда. — Картина маслом, Грейнджер, — Малфой снова кривит рот в излюбленной усмешке от которой внутри что-то обрывается, — Я стою, загнав тебя в угол, а ты бегаешь глазами по ванной комнате, ища куда бы отступить. — Что ты хочешь этим донести? — Нет, ну ты настолько глупа, Грейнджер? А вроде одна из лучших и умнейших волшебниц этого века! — он вздыхает и наигранно качает головой, будто недоумевает, — Ты не ненавидишь меня. Ты просто боишься меня, Грейнджер. — Ты мне уже это говорил не один раз, и ни разу это не подействовало, — бросила она, вздёрнув нос так, что рябь веснушек на её лице стала заметна парню. — Согласен, — ответил он, кивнув и всё ещё смотря на веснушки, — Ты просто никак не можешь вникнуть в смысл этих слов. За твоей ненавистью, которую ты выдумала, вычитав подобное в каком-нибудь банальном женском романе с превеликим удовольствием, скрывается большее. Ты боишься меня. Видя, что она хочет что-то сказать, он перебил её: — Не смей отрицать очевидное. — Знаешь что, Малфой? — она ткнула пальцем в его грудь, которая была защищена лишь футболкой, и тут же отдернула палец, почувствовав его пресс подушечкой указательного пальца. — В «банальных романах», — передразнила она его же тоном, — Есть немного другая фраза: «От ненависти до любви один шаг». — А вот фразы «от ненависти до страха…» — закончить не удалось: голос как-то окончательно осип и из горла теперь вырывалась лишь хрипота. Она подняла глаза на Малфоя. До сознания доходило какую же глупость она сморозила. В грудной клетке что-то защемило — дышать было очень трудно, из-за чего она пыталась дышать более поверхностно. Почему-то взгляд опустился ниже — она не могла долго смотреть в пронзительно-серые глаза, которые, впрочем как и обычно, были наполнены презрением. Вот только… раньше они были цвета мутного льда, а сейчас… сейчас она впервые разглядела, что они были резко-серыми, без мутности — будто кристально-чистые. А ещё на левом глазу было вкрапление голубого — сейчас это, почему-то, показалось очень важной деталью. Взгляд застыл на его груди, которая, как на секунду ей показалось, дышала в унисон с её. И от этого факта по телу пробежали тысячи липких мурашек, заставляя ёжиться от новых ощущений — почему-то это было так… уютно и интимно? Вопрос был риторическим, и Гермиона подняла взгляд вверх, снова смотря глаза в глаза. — Ты издеваешься надо мной, Грейнджер, — прошептал он. В следующий миг он без препятствий смог проникнуть в её рот — она перестала сопротивляться и почему-то от этого было до ужаса приятно. Драко вовлекал её в поцелуй, а сам не мог контролировать этот процесс. В мозгу всё плыло, и чётким было лишь мощнейшее желание прикоснуться к её волосам, целоваться и ещё раз целоваться, и верить в то, что сегодня она была такой красивой именно для него. Сумасшествие. Безумие. Пускай называет это как хочет, но ведь суть не меняется — он… Нет. Это неправильно. Ужасно. … но чертовски необходимо. Чувство неправильности создало ощущение пустоты и гулкости в груди. Звенящей пустоты в сердце. Оно начало остро и ощутимо колоть. — Не прикасайся ко мне, грязнокровка, — зарычал он, отрываясь от неё слишком резко. Стало сложно произносить самое ужасное ругательство «грязнокровка», когда видишь её растрёпанной, тяжело дышащей и с припухшими губами от его поцелуя. Захотелось послать к чёрту все правила, лишь бы снова почувствовать её вкус на своих губах. … но нельзя. Он не может. Просто не может. — Я надеюсь, ты всё уяснила, — выдохнул он, стараясь сосредоточить во взгляде максимальное количество ненависти. Выходило отлично. Даже слишком идеально. Всё на своих местах. Уже всё правильно. Тогда почему так гадко на душе? — Я думаю, ты ещё помнишь, что у меня и тебя сегодня совместное патрулирование. Он резкими быстрыми шагами вышел из ванной. … оставляя её одну: трогать припухшие губы и раскалываться на тысячи осколков от воспоминаний.***
Женщина сидела покачиваясь на кресле и держа в руках кружку с дымящимся латте, которое, к слову, никак не могло согреть руки. Раздался грохот грома и словно по команде пошёл будто тропический ливень, начиная орошать влагой сад перед Малфой-Мэнором. Очередной раскат, и она ёжится от этого, закутываясь в серый плед поплотнее, который, правда, тоже не очень-то и грел. Она снова задумалась о том. В очередной раз за последний месяц, а может и два. Ровно семнадцать лет назад она потеряла дочь. А затем всё пошло наперекосяк. Все дальнейшие моменты её жизни были объединены одним общим словом: безумие. Ровно семнадцать лет назад Тёмный Лорд забрал у неё дочь. И какой бы преданностью к нему она не страдала, женщина не собиралась его прощать. После родов, когда она была слаба, он забрал у неё кроху, обещая, что ей вернут дочку ровно в её восемнадцатилетие. От этого в груди связывался тугой узел, мешавший дышать: примет ли она родную мать? Как сейчас выглядит её малышка? Кто её примерные родители? Чистокровные? Магглорожденные? Всё мешалось в голове женщины, не давая сосредоточиться на любых других событиях. Она массировала виски, стараясь расслабиться, но не помогало. В конце концов, в последний числах сентября пред ней будет стоять её дочь. Будет ли родной ребёнок её ненавидеть? Любить? Поймёт ли? Слишком много вопросов и никаких ответов. Рванул ливень, застучали крупные и частые капли. Гроза иногда освещала Малфой-Мэнор — укрытие Пожирателей на данный момент. Очертания особняка Малфоев в момент электрического разряда становились ещё более жутким: неяркий свет от молнии показывал расположение кусков разрушенных статуй векового особняка. Даже такой стойкой женщине, как она, стало жутко. Она вышла на балкон, раскрывая тяжёлые двери: ливень сразу же намочил кудрявые волосы, а на одежду падали крупные капли прозрачной воды. Было холодно, но… … но в общем-то плевать. В каком-то плане такая стихия, как гроза, охарактеризовывала её: стойкая, неугомонная, немного безумная и очень преданная. Молния осветила силуэт Беллатрисы.