Страстный вальс под ликом черной луны

      Взрослые люди всегда старались внушить собственным отпрыскам моральные догмы, относящие вид человеческий к существам скучным, примитивным и сильно зацикленных на деньгах и табуированном сексе под ночной дланью и строго в объятиях узкой постели с неприятными, пожелтевшими от времени и частой стирки простыням. Так все выглядело со стороны. На деле они лишь лицемерно надевали маски перед собственными детьми, пряча естество и надеясь, что даже если оно будет раскрыто, то будет одновременно и понято.       Айзен прекрасно знал две вещи: не все люди в этом мире погрязли в ложных принципах и убеждениях, не стыдили развратное поведение, претворяя его в жизнь за спиной, не были лицемерами со столь примечательными масками и остальных было не жалко использовать в качестве пропитания. Поэтому он сегодня проводил свой вечер в напыщенно-дорогом месте, где собиралась вся элита мегаполиса, название которого было настолько коротко, что всегда пролетало мимо ушей Соуске даже в тех разговорах, где он пытался слушать собеседника. Здесь, в сводах обычного на вид бара-ресторана часто устраивали вечера, но в особенности он любил появляться на тех, где вся эта лицемерная толпа смертных облачала свои телеса в костюмы и воображала себя нечистью. В такие моменты он чувствовал себя, как дома, даже подмечал, что они очень удачно копировали его родные земли с их низкой интеллектуальной способностью. Но также он мог не париться в черном строгом костюме, а надеть более привычный для его духа наряд: расписанный чистым золотом коричневый камзол, прикрытый того же цвета жюстокором и завершающими всю картину изыска и благородства темно-коричневыми кюлотами. Многих такая дань старой моде шокировала, каждый раз Айзен был вынужден минимум по часу выслушивать от местных красавиц о старомодности и вычурности выбранного им костюма, который только портил красоту и грацию такого мужчины. Что бы эти люди еще понимали в этом? Соуске был уверен, что они едва ли помнят, как называются элементы его наряда.       Он слегка поправил коричневые локоны, всегда забранные назад, но которые позволили конкретно сейчас закрыть ему часть обзора, повалившись немного на глаза, и сделал жест бармену, возле чьей темно-коричневой стойки и стоял уже половину вечера. Местные напитки не привлекали вкусом, и запах у них был отвратный, но делать особо нечего. Вокруг было много людей: кто-то пил, вливая в себя каждую каплю без остатка, кто-то разговаривал, создавая эффект сильного шума, кто-то танцевал — но Айзен не мог выбрать подходящего человека среди них. Не каждого удастся завлечь, не каждого он хотел бы завлечь.       Иногда он корил себя за утонченный вкус и страсть к высшим манерам, но одного взгляда на прогнивший Мир Людей было достаточно, чтобы убедиться в собственной правоте. Соуске потянулся к принесенному бокалу с достаточно неаппетитным на запах розовым вином и осушил его в один заход, слегка поморщившись. Он вновь окинул зал взглядом в безуспешных поисках подходящего человека. Мог ли хоть кто-то из этой беснующийся толпы подходить на сегодняшнюю роль? Хотя бы один из них.       — Я смотрю, ты опять за старое. — Айзен молниеносно перевел взгляд на подходящего к нему человека.       Этот волевой, но приятный уху женский голос не мог принадлежать никому, кроме нее. И это не было обманом зрения: перед ним стояла Кучики Рукия в длинном и достаточно тонком белом платье без бретелек с фетровыми вставками на груди, ее тонкие молочно-бежевые руки скрывали длинные белоснежные перчатки, а темные волосы слегка застилали миловидное лицо с ровными и мягкими очертаниями и выразительные глаза цвета утренних фиалок, только распустившихся на встречу солнцу.       — А, это ты, моя верная подруга, — Соуске добродушно усмехнулся, но именно сейчас, в минуты внутренних терзаний и усиливающегося чувства боли, он не особо хотел ее видеть.       — Не думал же ты, что единственный можешь покинуть Сообщество? — она поправила сбившуюся прядь и убрала ее за ухо.       Только сейчас Айзен обратил внимание, как с новой прической каре у нее оголились бледные плечи и девственная шея, которая так и манила к себе с самыми развратными побуждениями. Соуске невольно сглотнул, почувствовав, как рот наливается неприятным ощущением подступающего аппетита. Он сделал глубокий вдох и попытался отвлечься от навязчивых мыслей.       — Я не думал, что Снежной Королеве есть дело до простых смертных, — Айзен невольно откашлялся.       — Представь себе, — она лукаво посмотрела на него. — Да и должен же кто-нибудь присматривать за тобой.       — Вот это больше похоже на правду. Но… — Айзен подошел к ней и, коснувшись ее подбородка, приблизился к губам, за что был одарен удивленным взглядом, — сегодня ты меня не остановишь, куколка.       Отступив, он махнул ей на прощанье и под ее полное негодование скрылся в толпе танцующих. Соуске уже нашел музу на этот вечер, поэтому не собирался отменять свои планы, даже если его об этом попросит сама Снежная Королева.       Подойдя к улыбчивой девушке лет двадцати на вид, Айзен сделал комплимент ее шелковым черным, словно безлунная ночь волосам и пригласил на танец. Явно купаясь в мужском внимании, девушка приняла высокомерный вид, приподняв острый подбородок, и нежно протянула ему маленькую руку, обернутую черной кашемировой перчаткой. Получая все новые и сладкие комплименты в нежном ритме вальса, она понемногу оттаивала и уже через полчаса такого обильного внимания позволила отвести себя в задние комнаты, приготовленные хозяевами заведения для особых, пикантных случаев. Соуске не любил их. В них безумно пахло розами, что его обостренное обоняние сильнее превращало в тошнотворный смрад, и цвета здесь были слишком красны и ярки для полноценного погружения в возбуждение и страсть, которые только могли возникнуть между мужчиной и женщиной.       Девушка, к удивлению Айзена, как-то быстро перешла с уровня неприступной королевы до покорной служанки, готовой на все ради любимого хозяина. Она покорно села на колени случайного спутника и страстно поцеловала его, вкладывая все чувства, которые переполняли ее в эту прекрасную ночь. Отпрянув, Соуске провел рукой по ее мягкой и теплой щеке. После аккуратно отодвинул пряди волос и поцеловал в шею. Сначала нежно, потом более настойчиво и страстно, и когда девушка окончательно обмякла в его объятиях, он обнажил белые удлиненные клыки и впился в тонкую шею под вскрик безвинной жертвы. Теплая жидкость маленькими струйками полилась в рот, щекоча язык и лаская горло. Напившись, Айзен отпустил ее и аккуратно уложил на кровать. Чувство непреодолимого голода, которое так сильно разгоралось внутри все это время, успокоилось, но Соуске прекрасно знал, что это лишь временное помутнение.       — И не жалко тебе ее? — В комнату зашла Рукия. — Ты же знаешь, какими ужасными последствиями обернется твой укус.       — Жалость не утолит мой голод.       — Ты не умрешь от голода. Никто из нас не может умереть из-за такой глупой причины, — Кучики нахмурилась и скрестила руки на груди.       — Да, пока люди верят в вампиров и всяких упырей, я существую, но это не утоляет мой невыносимый голод, — он неодобрительно покачал головой. Айзен прекрасно знал, что она думала на самом деле, но уже немного устал слушать эту ерунду. — Почему же ты не остановила меня раз такая жалостливая?       — Я… ну… — Рукия невольно сникла и отвела взгляд в сторону.       — Я мог бы не трогать людей, если бы пил кровь членов Сообщества, но я еще не тронулся умом, чтобы лезть к кому-то из них, — Айзен подошел к небольшому зеркалу, обтер остатки крови на губах и поправил вновь растрепавшиеся волосы.       — Думаю, тебе все же стоит рискнуть. Некоторые из них действительно начинают борзеть, — она неуклюже усмехнулась.       — Ну, твоего рыжеволосого мага Вуду я бы покусал, но боюсь, что у него кровь под стать языку, — убедившись, что выглядел он достаточно презентабельно, Айзен повернулся к собеседнице.       — Опять ты про Ичиго! Он приятный и хороший парень, не понимаю, почему ты его так невзлюбил, — Рукия покачала головой и вновь выразила свое неудовольствие от поведения вампира.       — Приятный и хороший человек не откроет в Мире Людей агентство по найму профессионального убийцы, — Айзен хитро улыбнулся и, обогнув ее, вышел из комнаты.       Последнее, что он смог расслышать, — это оправдательные слова Кучики о деятельности ее старинного приятеля. Но Соуске не стал обращать на них внимание. Он все равно не переваривал этого парня, особенно, когда он проявлял интерес к Рукии.

***

      В последнее время Айзен чувствовал себя принцессой в запертой башне. Такие в их мире, конечно, водились, но Соуске не хотелось причислять себя к ним. Но скука готического замка, переплетенная мрачными нотками, осточертевшими книгами и мыслями, что где-то в заснеженных покровах бледно-серого снега живет и скучает та прекрасная и хрупкая девушка, на которую водрузили знамена Жестокой и Беспощадной Снежной Королевы, делала свое дело. Он невольно откинулся на мягкую обивку любимого кресла и попробовал задремать, но заметные шаги Тоусена быстро отогнали в сторону любые мысли о дремоте.       — Вам письмо, Айзен-сама, — коротко отозвался Канаме, вложив в руки господина теплый белоснежный конверт.       Айзен развернул его и принял читать написанное аккуратным почерком послание. Сначала он был спокоен, но с каждой сползающей строчкой веселел все сильнее и сильнее. Он резво поднялся из кресла и велел готовить извозчика. Тоусену оставалось лишь гадать, что так веселило его господина, но ослушаться приказаний он не смел.       Поездка выдалась неприятной. Извозчик на середине пути пересадил его из уютной и теплой кареты в узкие сани, в которых даже при наличии множества покрывал и меховых обрезков, было достаточно холодно. Земли Тайного Сообщества были ужасно велики, но порталов, которые могли бы переносить существ в разные его уголки, так и не изобрели. Ты мог спокойно пробраться в Мир Людей, но к себе подобным попасть было практически невозможно, особенно, если их жильем были бескрайние снежные просторы.       Начинала подниматься буря, но ледяной дворец уже был настолько близок, что невольно кружилась голова при попытке его рассмотреть. Он выглядел так, как описывала его сама Рукия: внешняя сторона изящного дворца с редкими башнями и полукруглыми окнами была сделана из чистого льда, отливающим в эту снежную ночь темно-серым блеском.       Минуя строгие ледяные ворота, Айзен приятно удивился, обнаружив внутри обычные каменные стены и пол, внутреннее убранство без особых изысков и приятное тепло, которое обычно ощущаешь от каминов. На резонный вопрос хозяйка замка окинула его странным взглядом и напомнила ему, как холодны снега, даже для тех, кто мог управлять ими.       Ужин прошел в спокойной и мирной обстановке. Соуске рассказывал обыденные истории, которые только смог вспомнить в эту минуту, а Рукия делала вид, будто они ей незнакомы или удивляли до глубины души. Все же им обоим было достаточно находиться в одной комнате и иногда смотреть друг другу в глаза, остальное просто меркло и становилось блеклым фоном.       — Я рад, что хотя бы раз взглянул на это рукотворное творение. Снаружи замок просто бесподобен, — Айзен мягко улыбнулся.       — А… да, — привыкшая к его усмешкам, Рукия не ожидала увидеть ласковую улыбку, поэтому невольно покраснела.       — Что-то не так? — он обеспокоено посмотрел на нее.       — Все хорошо…       Айзен отвел взгляд в сторону. Кого они оба обманывали? Замок — последнее, что хотел видеть и обсуждать Соуске, получив то заветное письмо и минуя столь длинный путь через жаркие земли Синдбада и снежные покровы вечной зимы. Она же, напротив, явно отправляла приглашение не ради осмотра достопримечательностей. Они никогда не касались друг друга, не говорили слов любви, но Соуске чувствовал, что его затягивало в эту пучину новых ощущений, созданных оттаявшим сердцем Снежной Королевы.       Лед тронулся, а блеклый вечер привел их в одну постель. Страсть заполнила сердце и легкие, поэтому воздух начинал тяготить, а жар приносил странный дискомфорт, который притягивал и отталкивал одновременно. Хотелось больше, сильнее, быстрее. Тела переплетались в страстном танце, стоны становились громче и рваней, а внизу живота уже появилось чувство скорого завершения.       Оказавшись на коленях любовника, Рукия поцеловала его и, обняв, прокричала:       — Сделай со мной то же самое, что делал с ними! Пожалуйста… — к концу голос совсем сник, погрузившись в более сдавленные и тихие стоны.       Рукия последняя, с кем бы он хотел провернуть нечто подобное, но она просила его об этом. Возможно, ее опьянили чувства или же она и вовсе за столь короткую ночь успела сойти с ума — он определенно не знал ответа. Но отказать ей все же не смог.       Один нежный поцелуй, один страстный. Проверенная годами схема, которую бессмысленно менять. И обнаженные зубы впились в нежную бледную шею. Рукия встрепенулась, съежилась и вцепилась ногтями в спину любовника.       — Это не так больно, как я думала, — выдохнула она, когда Соуске отпрянул и самодовольно улыбнулся, слизывая остатки крови с губ.       — Но теперь, — он притянул ее к себе и слегка коснулся губами ее носа, — я еще долго не захочу кого-нибудь кусать. Я знаю, тебе не нравились мои вылазки, но ради меня ты ничего не предпринимала, — он вернул сбитый ритм.       — Теперь я уж точно предприму, — уткнувшись ему в плечо, она легким движением погладила его спину.       Айзен невольно улыбнулся и поцеловал ее макушку. Ночь еще только вступила в силу, и у принца тьмы еще было много сил, чтобы не отпускать возлюбленную в объятие сна.