***
— Райдер, ты такой хороший! — сказала однажды Ветра, казалось бы, без всякого повода, скорее наоборот. Скотт только что застал ее за явно неприятным разговором по комму. Голос Ветры звучал одновременно раздраженно и просительно, когда она договаривалась с кем-то об отсрочке платежа. Скотт, признаться, не ожидал, что у нее могут быть настолько серьезные проблемы, и когда она наконец договорила, сердито стукнув омни-тулом о край стола, то не нашел ничего лучше, как спросить: — У тебя все нормально? Если нужна моя помощь, только скажи какая — а то без твоего сигнала я не знаю, что делать. Это и вызвало у Ветры ту самую странную реакцию. Скотт вообще-то считал, что хороший парень уже решил бы все Ветрины проблемы, не блея нерешительно: «С тобой всё в порядке?» Но стоило ему заикнуться об этом, как та глумливо расхохоталась. Она смеялась и смеялась, раскинув мандибулы, а когда наконец успокоилась, то заявила: — Балда ты, Райдер, но хоть сердце у тебя на правильном месте. — И продолжала: — Был у меня когда-то один такой… решальщик. Хорошо хоть Сид была слишком мелкая, чтобы что-то понимать. Я тогда еще работала на стройке. Меня как раз перевели с объекта в контору, и я была страшно горда собой: и работа чистая, и к жалованью прибавка. Одна беда: инженер оказался мерзким мужичонкой. Работяг-то на объекте он не различал: роба да каска, поди разбери, кто там под ними кто, все общение через прораба — а в конторе проходу не давал своими приставаниями. В конце концов мой тогдашний парень заметил, что я хожу мрачная, и спросил, что стряслось. Я ему все и выложила. Ну и что ты думаешь — он в тот же вечер заявился к нам на стройку и почистил инженеру перышки. Вот, говорит, пусть кто-нибудь только посмеет на тебя нескромно взглянуть. Вот только меня в тот же день выставили со службы. И денег за отработанное не заплатили. Так я и подалась в контрабандисты: счета-то чем-то оплачивать было надо. И тогда же завязала иметь дело с парнями дольше, чем на одну ночь. Да ты не переживай так за меня, Райдер, — добавила она, глядя на пригорюнившегося Скотта, — разберусь я с ними. Это и не проблема вовсе, так, Сид в очередной раз играет в благотворительность.***
— Можешь открыть глаза. Скотт не уставал дивиться, что красивая, умная, благородная Ветра хотела быть с ним, держать его за руку, целоваться с ним, устраивать ему мелкие сюрпризы. Повезло, ему просто незаслуженно повезло. Скотт открыл глаза и осмотрелся. Его каюта, панорамное окно по-прежнему выходит на межзвездное пространство Элея — тут никаких сюрпризов. Стол накрыт довольно изящно, разве что салфетки были немного кричащими — но это, подозревал Скотт, ему кажется из-за разницы в восприятии цвета турианцами и людьми. Вид был самый романтический. Ветра выжидательно уставилась на него. Скотт уставился на обугленный стейк. Так нелепо, что не было сил даже обратить все в шутку. С ощущением неотвратимости рока Скотт смотрел, как торжество Ветры превращается в смущение, а потом — в отчаяние. В итоге они во всем разобрались, конечно. — У нас все будет хорошо, я знаю, — заверил Скотт Ветру. И объяснил со знанием дела: — Это потому, что я тоже тебя люблю. И ни словом, ни полсловом не упомянул деликатесные гливы, которые уже второй день, согласно рецепту, вымачивались в едком маринаде. Скотт был догадливым парнем, поэтому об их печальной судьбе узнал только корабельный утилизатор.