Цукаса - он как собака.

Через приоткрытые окна в одну из спален огромного особняка пробирался прохладный воздух, легкими дуновениями немного раздвигая шелковые занавески. Укрывшись в помещении от пасмурной погоды, воздух с блаженством согревался, взамен отдавая комнате свою свежесть. В комнате на мягком диване, попивая вечерний чай, сидел ладно сложенный юноша с довольно своеобразной для японца кучерявой шевелюрой. Мрачное выражение красивого лица его навевало неосознанное чувство страха на прислугу, крутившуюся вокруг молодого господина и выполнявшую любую команду по одному его, довольно тяжелому в данный момент, взгляду. Прошла уже почти неделя с того дня, как Домёдзи Цукасу, наследника империи Домёдзи, выписали из больницы. Сломанные ребра до сих пор тревожили вполне уже оправившееся от побоев в других частях тело. Но Цукаса на то и слыл своенравным упертым болваном, что плевал на какие-то там переломы и делал все, что ему заблагорассудится. Тем более что каждый раз, чувствуя неприятные ощущения от движений, он вспоминал поговорку, кинутую Акирой: «На тебе заживает, как на собаке», - что подхлестывало его себя не беречь. И вот сейчас, в очередной раз вспомнив эти слова, юный Домёдзи с грохотом опустил на столик чашу с зеленым чаем, который даже не отпил. - Чтоб тебя, Макино… - пробормотал он, буравя взглядом дырку в картине на стене. Конечно же, во всем была виновата именно Цукуши Макино, посмевшая назвать его при всей F4 собакой! «Она просто смеется надо мной! Надо мной - готовым умереть ради нее, спасавшим ее жизнь столько раз, неоднократно доказавшим ей, дуре, мою любовь! А вместо благодарности она говорит: «Цукаса – он как собака!!!». Да за что ж мне все это?» - нерадостные мысли проносились в голове Домёдзи, сменяя друг друга по замкнутому кругу. И так проходил каждый день. - Йо, Цукаса. Как ты? – раздалось за его спиной со стороны двери. Хозяину комнаты не нужно было поворачивать головы, чтобы посмотреть, кто к нему обращается. Уж своих друзей детства он узнавал не только по голосу, но и по запаху используемого парфюма. Сейчас в нос ударили сразу три аромата, что говорило само за себя. - Чего надо? Че пришли? – не удостаивая пришедших взглядом, раздраженно поинтересовался Домёдзи. - Чего такой грубый? – усаживаясь без приглашения в кресло напротив, обиженно поинтересовался худощавый парнишка со спадающими на глаза тёмными волосами – Нишикадо Соджиро. - Ай, Соджиро, не донимай его, - лениво проговорил другой юноша, Мимасака Акира, со столь же стройной фигурой, что и у предыдущего, - ты же видишь – у него на лице написано: Макино! Сказав это, юноша уселся на диван рядом с раздраженным другом. Закинув ногу на ногу и подперев голову изящной рукой, он покосился на кучерявого и поинтересовался: - Как ребра? Еще болят? - Да, - все еще буравя дырку в картине, холодно ответил Цукаса. - Страаанно, - протянул спросивший, - а я думал, зажило давно, как… - Акира, - не дав тому договорить, Домёдзи схватил его за грудки двумя руками и, сдвинув брови к переносице, медленно проговорил, - еще раз скажешь, убью. - Да я вообще молчу, - с явно наигранным испугом пробормотал Мимасака, примирительно подняв руки. Не отпуская рубашку друга, Цукаса, краем глаза заметив какое-то странное движение у двери, повернул в ту сторону голову. Возле входа в спальню он увидел четвертого члена Эйтоковской банды – Ханазаву Руи, как всегда спокойного и, казалось бы, до всего равнодушного. В руках Ханазава держал коробку – обычную такую картонную коробку без надписей и каких либо опознавательных знаков. Вид стоящего в дверях Руи, да еще и со странной коробкой в руках, не делавшего абсолютно никаких попыток пройти и сесть, озадачил хозяина комнаты, заставив сдвинуться его брови еще сильнее. - Чего ты там встал? У тебя что, стояк? – поинтересовался у стоявшего друга Домёдзи. От услышанного вопроса слуги, наливавшие чай гостям хозяина, резко покраснели, но выполнять работу не перестали, поскольку за много лет привыкли к плохому японскому молодого господина. Сам же адресат вопроса тоже выказал выдержку, лишь слегка приподняв правую бровь. Зато Акира гаденько захихикал, не смотря на то, что Домёдзи до сих пор держал его за грудки. - Ты хотел сказать – столбняк? – уточнил со своего места Соджиро, театрально воздев глаза к потолку. - Именно это я и сказал, - бросил Цукаса, отпустив наконец рубашку Мимасаки, не переставая при этом смотреть на Руи. - Ну, ты знаешь, - начал Акира, поднимаясь с дивана и оправляя по ходу одежду, - у нас для тебя подарочек. - Ага, - подхватил Нишикадо, тоже поднимаясь и подходя к Ханазаве, - мы решили, что вам с Цукуши нужно учиться разговаривать на одном языке. - Чего? – непонимающе уставился на него Домёдзи. - Мы думаем, что раз ты намереваешься встречаться с Макино, то должен точно понимать, что она имеет в виду, говоря те или иные вещи, - наконец подал голос Руи. - Поэтому, - продолжил за него Акира, указывая на коробку, - мы дарим тебе это, чтобы разрешить сложившееся у вас с Цукуши непонимание, - закончив фразу, он лучезарно улыбнулся Цукасе, продолжавшему сидеть в пол оборота и хлопавшего в удивлении глазами. Руи же, пройдя на середину комнаты, поставил подарок на пол и отошел обратно к друзьям у двери. Переварив только что услышанную информацию, Цукаса резко подскочил с дивана и бросился к злосчастной коробке. Подняв крышку, он застыл на месте, с ужасом глядя на содержимое. Изнутри послышалось неуверенное: «Тяв», - заставив притихших было слуг, быстро вскинувшись, броситься вон из комнаты. - Ч-что это? – с губ Домёдзи сорвалось шипение. Но ответа не последовало. - Я спрашиваю – что это? – теперь уже голос наследника огромной империи раскатами грома пронесся по комнате, потряхивая по пути все хрупкие предметы. Домёдзи с крышкой от коробки в руках развернулся к друзьям, бешено вращая глазами, но взгляд его встретил лишь пустоту – кроме него в комнате не было ни души. Где-то с первого этажа донесся дикий ржач троих парней, заставляя нервно задергаться глаз Цукасы, застывшего посреди своей спальни. Под ногами послышался шорох и странная возня, опустив глаза, ошарашенный новоиспеченный хозяин «подарочка», стал наблюдать старавшегося выбраться из своей картонной тюрьмы маленького черного щенка с огромными глазами и ушами, сильно смахивающего, по мнению Цукасы, на крысу-мутанта. Детеныш чихуахуа, навалившись на стенку, выбрался-таки на свободу, перевернув коробку, и теперь обнюхивал ковер вокруг, постепенно подбираясь к замершему человеку. Домёдзи с ужасом наблюдал, как это уродливое существо начало обнюхивать его ботинки и штаны. Тут ему в нос ударила резкая вонь, и, сообразив, что только что произошло, Великий Домёдзи с диким воплем начал скакать по комнате, снося по пути мебель: - Убью, суки. Лично придушу, твари. Убьююю… *** На следующий день в домах Нишикадо, Ханазавы и Мимасаки одновременно раздались звонки в дверь. Открывшим слугам были переданы картонные коробки без каких либо опознавательных знаков. Слуги, в свою очередь, передали посылки своим молодым господам. - Цукасссааа… гааад, - одновременно раздалось во всех трех домах. Сам же Великий Домёдзи, довольно ухмыляясь, вешал на свой черный «подарочек» белый ошейник, на котором черными жирными иероглифами красовалась кличка – Макино.