Девочка с прекрасным именем

— Это я? — совсем неожиданно раздался мужской голос, от чего голубой карандаш, который был в руках Алисы, поехал немного не в ту сторону. — Упс... Девушка мгновенно обернулась. — Почему я не слышала как ты вошёл? — в голосе русоволосой не было слышно каких-то стеснений по типу «о нет, он спалил меня, как я его рисовала, что же делать» Возможно, она просто скрывала это. Ведь почти всегда, а если быть точнее зачастую, она скрывает эмоции, которые так или иначе не понравились бы другим людям. Разочарование, злость — это малая их часть. — Ты была так увлечена рисованием, что просто видимо не заметила меня и не услышала хлопок входной двери. А я все испортил, да? — парень перевёл взгляд на рисунок. Там он видел парня, у которого из глаза выходила небольшая голубая линия. Ему было неловко за это. Ведь он тоже художник. Он знал, как это больно, когда работа, причём достойная работа, в миг становится испорченной. Несмотря на то, что работа была выполнена сразу же цветными карандашами, без скетча, да даже с этой голубой полосой, она все равно выглядела великолепно. Но почему он не обращает внимание на то, что это он? Может он просто не понимал, что это он? — Я просто очень долгое время не садилась за листок, а тут на меня нахлынуло что-то, — отнекивалась Елизарьева. — Я вижу ты отрыла мои работы. Действительно, это самое дорогое, что есть у меня в доме. Хотя.. Знаешь, — блондин притих. — Я бы сжег их. Я специально затолкал их куда подальше, чтобы мои глаза не видели этого. Противно смотреть на это, на мое прошлое. Все хотят вернуть в него, а я нет, — он подошел к листам, валявшимся на полу, и начал рассматривать их сверху вниз, после чего присел и смотрел на них вблизи. В руки он их не брал. — Ты из-за неё теперь не рисуешь? — поинтересовалась Алиса. Ей действительно была интересна история этих отношений между блондином и черноволосой незнакомки. — Да. Рисование напоминает мне о ней. Я перешел с холста на граффити, только потому что не мог обойтись без рисования. На листе, что бы я не рисовал, всегда выходила она, — он все так же глазами пробегал по разноцветным картинкам. — И как? Получилось? Когда ты поменял инструменты рисования, получилось забыть её? — с некой заинтересованность спросила Элис. — Нет. Невозможно постоянно бегать от всего, оно все равно догонит тебя, как бы ты не прятался, и какие бы преграды не ставил между вами. Единственное, что помогло — это время. Время все забирает, — Крид ногой отодвинула некоторые листы, которые лежали на других, чтобы рассмотреть работы, которые они закрывали. — Поэтому ты перестал рисовать? И то, что ты сам хотел разрисовать тот гараж, ты мне тоже врал? — с возмущенностью пролепетала русоволосая. — Нет. Я не врал тебе. Я правда хотел сам изрисовать его, но не смог. Я вот сейчас стою перед тобой, признаюсь во всем, в чем по идеи не должен оправдываться перед тобой, а ты просто сидишь передо мной, хотя лучше бы стояла на коленях, напряжение бы сняла, — он быстро выдохнул и сразу же продолжил, будто бы ничего такого не сказал. — А тут мне подвернулась такая маленькая, беспомощная, неумелая и хрупкая девушка, и я решил не пропадать же месту, а лучше отдать его тебе. «Лучше бы стояла на коленях...» — такая короткая, но такая многозначная фраза. — Неплохой подкат, я заценила, но если я нарисовала тебя, это не значит, что я буду стоять перед тобой на коленях, — с некой ноткой гордости произнесла Альс. Да кого она обманывает, она конечно хочет чтобы эти сладкие губы прикоснулись к её обветрившим губам. Но так нельзя. Алиса не из тех дам легкого поведения. Хотя... Ведь это всего поцелуй. Не больше. Разве целоваться в первый день это плохо? — А почему ты нарисовала именно МЕНЯ, — Егор интонацией выделил последнее слово, и на его лице мгновенно появилась пошлая ухмылка. Она никогда не появляется спроста. — Меня просто вдохновили твои работы, — отделалась кареглазая, иронично закатывая глаза. — Но ведь на моих работах меня нет. Соответственно, нарисовать ты должна была не меня, а эту черноволосую девицу, разве нет? — Булаткин во время своего высказывания уже успел подойти к своей знакомой, и, прошептать ей на ушко остаток текста. Сложно отрицать правду, когда по тебе и так все заметно. Особенно, её сложно отрицать, когда тебе эротично шепчут что-то на ухо. В голове всплывают два решения. «Поддаться сразу» и «Поддаться позже, делая вид, что все не так, но в конце все равно придти к первому варианту» Кажется, выбор очевиден.