Три из пяти

Тело хобгоблина-полукровки медленно остывало в инфраспектре. Сайренн еще раз оглядел темную комнату и с недовольством переключился на обычный спектр. Ничего нового это ему не принесло — он сам позаботился о том, чтобы сюда не проникало ни мельчайшей частички света, ни касания постороннего тепла, ни тишайшего шелеста звука. Наемник осторожно расстегнул верхнюю пряжку своей плотной куртки и отцепил от изящного ожерелья небольшую подвеску-шпильку, длинной в его ноготь. Сжав палочку с двух концов, он закрыл глаза и шепнул вызубренную комбинацию звуков. Когда он открыл глаза, он видел эту комнату с такой ясностью, как будто он держал в руке яркий магический светильник, правда, не различая цветов. Впрочем, они ему не были особенно нужны. Сайренн быстро перебирал содержимое сундука, выудив по ходу обыска пару пузатых кошельков и раскидывая вещи по полу комнаты. Три запертые шкатулки он выставил на столик, где прихорашивался уродец. Большой гардероб с плетеными дверцами подвергся такому же обращению — все его содержимое, которое можно было осмотреть, ощупать, вывернуть и распотрошить, валялось на полу. Труп, табурет, столик, кровать, сундук, сапоги, гардероб, ковер, окно, занавеси, решетка на окне. Дверь, уборная, чаша маленького бассейна. Бумаг, за которыми Сайренн был послан, нигде не было. Полукровка, должно быть, уже передал их адресату — или спрятал с помощью магии. Время действия темносвета заканчивалось. Наемник без труда запихнул кошельки и шкатулки в кармашки на ремнях, крест-накрест пересекавших его грудь, и еще раз обвел взглядом разнесенную комнату. Если он уйдет сейчас, а бумаги останутся здесь, он уже никогда не сможет передать их Гириль, а значит, из рук ускользнет не только обещанное золото. Сайренн внутренне передернулся, но переворошил постель курьера, вспорол подушки, матрац, одеяло. Время действия заклинания утекало сквозь пальцы, надо было решаться. Своротив труп с табурета, наемник срезал с него одежду, осмотрел каждый карман, содрал мимоходом драгоценную цепочку с подвеской, вырвал из уродливых ушей, кривого носа и выпяченной брови серьги, снял два перстня, поясной кошель отправил в те же бездонные кармашки. С его содержимым он разберется позже. По-прежнему ничего. Сайренн еще раз осмотрел комнату, прочесав пальцами реденькие светлые волосики мертвого полукровки. В запасе у него был еще один забавный талисман, одноразовый, но полезный, но его время пока не пришло. Труп, разбросанные вещи, ковер, табурет, столик с зеркалом и ящичком со всякими щетками и притираниями… Сайренн подпрыгнул и метнулся к столику, выворачивая из ящика баночки, пузырьки, кисточки, щетки и разные маленькие инструменты. Внезапно комната задергалась и поплыла перед глазами. Повертев головой, Сайренн покрепче ухватился за неожиданно тяжелый ящичек, ощупывая его в воцарившейся внезапно темноте. Между дном ящика внутри и дном ящика снаружи было минимум пол-ладони. Никакого механизма нащупать ему не удалось, и ящик отправился целиком в заплечную сумку. Уже у окна Сайренн притормозил, ловя между пальцами подвеску на одной из своих сережек. Он пару мгновений помедлил, взвешивая все «за» и «против», но прирожденное эльфийское любопытство и нежелание провалить перспективное дельце перевесили опасливую жадность. Он оборвал цепочку и моргнул, разглядывая появившиеся в основном поле зрения переливчатые ауры. В заплечную сумку отправились сапоги полукровки, ремень, валявшийся на полу и тяжелый плащ, который он выворотил из шкафа. Сайренн мысленно прищелкнул языком, глядя на тускнеющее пятно там, куда он выворотил содержимое ящичка, но магия не любила такое к себе отношение, да и такое ее приложение было не в его стиле. Хотя все равно было интересно, что делала эта хитрая зачарованная косметика. Заклинание закончилось, и Сайренн аккуратно выглянул из-за занавесей, одновременно ловко перезаряжая маленький ручной арбалет. На ближайших галереях и переходах не было видно никого, смотрящего на фасад гостиницы, на балкончике хозяйской спальни правее и выше никто не собирался насладиться видом на город. Попасть болтом с привязанной хитрым узлом шелковой веревкой в решетку балкона не составило труда, и вот уже Сайренн, врезавшись не очень удачно, правда, в стену плечом, спускался по веревке в окно своей комнаты, расположенной немного дальше и ниже балкона. Особый рывок, и веревка отвязалась от болта, не оставляя очевидных улик на обозрение половины города. Комната, снятая Сайренном в том же «Скальном гнезде», была не в пример проще номера курьера. Из обстановки здесь были только подвесная полка, заменявшая кровать, и не запиравшийся короб из затвердевшей шерсти рота вместо сундука. Даже на окне не было решетки — но наемнику это было только на руку. Гостиница, старательно поддерживающая реноме самого безопасного постоялого двора в Сшамате, на самом деле была одним из самых опасных. Курьер не был местным и не имел связей с ними, иначе бы забился в самый мерзкий отнорок Подножья, завесил бы вход иллюзией каменной стены и вылезал бы оттуда только для того, чтобы искать адресата. Засветив магический огонек, Сайренн еще раз осмотрел свои находки. Ремень, сапоги и плащ явно были зачарованы, они подождут своего времени и лишних денег на определение их свойств. Выпотрошенный ящичек нуждался в том наборе отмычек, который лежал в его логове, и не мешало проверить механизм отпирания на наличие ловушек — когда он его найдет. Сайренн мимоходом стер кровь полукровки с угла ящичка — когда он осматривал его в угасающем темносвете, такие мелочи остались немного незамеченными, но оставлять лишние улики не следовало никогда и ни при каких обстоятельствах. В крови были измазана и одна из шкатулок, — теперь предстояла муторная и долгая процедура чистки перевязи, и кровью были испачканы подошвы аккуратных тонких сапожек, которые Сайренн обычно надевал на дело. Чистить перевязь и сапоги здесь он не собирался, только свернуть их в плащ и убрать в сумку на самое дно, прикрыв добычей и ящичком, больше не казавшимся пустым — теперь внутри лежали отчищенные шкатулки и один из кошельков. Переобувшись в стоявшие в комнате сапоги и накинув плащ, лежавший в коробе из валяной шерсти рота, наемник посидел на полке, в задумчивости покачивая ногами. Для блага конспирации следовало подремать здесь, потом поесть в общей зале, но любопыство, то самое, которое заставило его у окна, там, наверху, помедлить и потратить одноразовое заклинание, гнало его в его уютную берлогу в Подножье, где он при нормальном свете и с нормальными инструментами мог заняться находками. В любом случае, оставался шанс, что курьер таки успел передать письма адресату, и надо было нагонять, искать адресата, проверять, с кем общался курьер, сорить деньгами и рождать слухи, которые он терпеть не мог. Он полагал, что работу, как его, нужно делать тайно, без лишней огласки и посвящая в свои дела как можно меньшее количество соплеменников. Минусы такого подхода он тоже видел, и иногда они заставляли его сомневаться в верности выбранных путей. «Что за наемник, о котором не знают наниматели», — хмыкал внутренний голос, и рисовал картины славы, успеха и богатства, которые могли бы его ожидать. Правда, голос осторожности всегда пририсовывал к этим картинам образ его, Сайренна-настоящего, пролезающего в окно или поджидающего Сайренна-успешного в темном тоннеле, на чем жизненный путь его успешной версии неотвратимо прекращался. Приведя себя в порядок, закинув сумку на плечо и подвесив арбалет на перевязь, Сайренн отодвинул тяжелый засов и вышел из номера в тускло освещенный двумя светильниками длинный коридор нижнего яруса гостиницы. В нижнем зале за общими столами сидящие на скамьях посетители пререкались, спорили, рассказывали, хвастались, пили дешевое вино, разносимое в чеканных кувшинах полураздетыми подавальщиками, и не смотрели наверх, где обитатели верхней части гостиницы вкушали яства за накрытыми белыми скатертями паучьего шелка столиками. Сайренн шел через нижний зал к нижним дверям «Скального гнезда», лениво, как и подобает наемнику, поглядывал на посетителей верхнего яруса, как ему показалось, что одна из сидящих наверху женщин заинтересовалась им. В элегантном белом платье, обнажающем сильные руки, с высоко уложенными серебристыми волосами, удерживаемыми драгоценным заколками, с драгоценностями на руках и груди, обычному наемнику она показалась бы стоящим контактом. Но время, время… Мысленно вздохнув, Сайренн все же остановился, пригляделся, стараясь поймать взгляд женщины с высокой укладкой, и опустил взгляд, как только ему это удалось. Когда он снова поднял на женщину глаза, та смотрела на него заинтересованно. Он улыбнулся, наклоняя голову, одновременно складывая пальцами свободной руки жест «Есть срочное задание, собираюсь приступить к выполнению» и мысленно надеясь, что дама его поймет. Дама поняла, искривив накрашенные алым губы в усмешке и отвечая так же жестом «Продолжим по окончанию». Эта дамочка грозила стать осложнением дела — но она же могла стать контактом, который принесет ему в будущем не одно выгодное задание. Сайренн даже собирался ее найти, после того как рассчитается с Гириль. К тому же, женщина была привлекательна, полностью в его вкусе — насколько он смог понять, высокая, с резкими, точеными чертами лица, гладкой кожей, сильными руками и большой грудью. Она знала язык жестов и понимала жизнь служивых и наемников. Да, она могла оказаться стоящим контактом. Выйдя из «Гнезда», Сайренн спускался на Подножье, думая о женщине в гостинице и перспективах знакомства с нею, и его мысли сами перескочили на его текущую нанимательницу. Гириль тоже была высокой женщиной с сильными руками, но она ни не носила ни белых платьев, ни драгоценностей, ни не обедала на верхнем ярусе «Скального гнезда» за собственным столиком. Суровая мензоберранзанка предпочитала не вылезать из полудоспеха, меняя его только на весьма открытый для женщины ее занятий наряд из грубой черной кожи, развешивала по себе целый арсенал полускрытого оружия, открыто носила пару шрамов на животе и плече и россыпь серебряных штифтов и колец не только в ушах и бровях, но и по всему телу. Она не красила губы алой помадой, а веки — серебристой тушью, нанося вместо этого замысловатый узор, видимый в обоих спектрах, на открытые участки тела. Сайренн не мог отрицать красоты ее образа, но он любил других женщин. Как минимум, не выглядящих так, будто они перережут ему глотку только для того, чтобы освежить красную краску на своей коже. Купив на рынке порцию лапши в грибной шкурке и калебаску с тонизирующим отваром, Сайренн скользнул в неосвещенный тоннель, начинающийся от трещины у груды каменных глыб, сорвавшихся с потолка пещеры в один из бесчисленных обвалов. Здесь были охотничьи угодья, места, где глотку могла перерезать отделившаяся от стены тень, а незамеченная пограничная отметка означала смерть. Маги выпускали сюда свои творения для проверки и оценки, всякая дрянь, мыслившая тайно пробраться в город тоже почему-то постоянно выбирала именно эти тоннели. Сайренн был здесь у себя дома, еще подростком перебравшись из лачуг и лабиринтов Подножья в тоннели Города-под-Городом. Выбранная им под свое логово система пещер лежала достаточно далеко от основных путей, но он считал, что хорошо позаботился о их безопасности. И пресловутая иллюзия глухого камня, которую он всякий раз преодолевал с легкой тошнотой, и обрыв, за который нельзя было цепляться крюком, а нужно было скинуть лестницу, выстрелив в спрятанную мишень, и, наконец, теплый камень, маскировавший тепловой след и скрывавший щель, в которую нужно было проскользнуть, чтобы попасть в обжитые комнаты, а не пойти открытым путем мимо — да, пробираться через это все было долго, но оно того стоило. Активировав магические лампы, Сайренн выложил добычу на каменный стол. Ящичек, шкатулка, еще одна шкатулка, еще одна, россыпь украшений, частью все еще перепачканных кровью предыдущего владельца, горсть монет, преимущественно мелких, ремень, плащ, сапоги. Из одного кошеля Сайренн высыпал груду платиновых и золотых монет, из второго — платину и россыпь драгоценностей. Их следовало определить и оценить как можно быстрее, но в первую очередь следовало заняться ящичком. Перенеся его на рабочий стол и засветив еще несколько ламп, Сайренн надел защитные перчатки и разложил инструменты, и принялся осторожно осматривать, ощупывать и пробовать фальшдно. Сам ящик не был зачарован — в магическом зрении его аура была следовой и быстро рассеивалась после того, как волшебные притирания и краски были выброшены из него, значит, должен был быть какой-то механизм открывания потайного отсека. Сначала Сайренн заметил отверстия ловушек, защищавших механизм, и только потом он сопоставил их с более светлыми глазками на темном дереве ящика. Одев на всякий случай маску, которая защитила бы его от ядовитого газа или порошка, если ими дополнительно защищено содержимое, он надавил на светлый участок, заметил крошечную иглу, высунувшуюся из дырочки, и услышал едва слышный щелчок механизма. Поэкспериментировав еще немного, Сайренн нашел комбинацию, открывавшую фальшдно и восхитился своей предусмотрительности — из-под откинувшейся крышки вылетело темное облачко какой-то дряни. Перейдя к третьему столу с вытащенными сложенными листами хорошей бумаги, и оставив ящик на втором — возможности маски были не безграничны, Сайренн проглядел документы и удовлетворенно отложил их в сторону. Большая часть бумаг была зашифрована, но открытые заголовки в точности совпадали с тем, что заказала ему добыть Гириль. Дешифровать оставшиеся стоило, но в свободное время. Выводок мышей в клетке пищал, не пытаясь сдохнуть в страшных муках, и Сайренн снял маску. Он отхлебнул отвара из калебаски и пригляделся к шкатулками. Ломать их не хотелось — сами по себе деревянные шкатулки с хорошим замком стоили немало, а если там окажется еще и какой-то защитный механизм, каждая шкатулка потянет на содержимое того кошеля с монетами. Вооружившись самыми тонкими своими отмычками и надев ювелирный окуляр, Сайренн осторожно сунулся в замочную скважину. Миниатюрный замочек был очень сложным, но на первый взгляд не таил никаких неприятных сюрпризов. Времени он на себя потребовал вечность, но, наконец, упрямый засранец поддался, и полированная деревянная крышка откинулась на невидимой пружине. Внутри лежало несколько флаконов и с десяток крошечных пузырьков, полуутопленных в розоватую внутреннюю поверхность шкатулки. Сайренн аккурано попробовал достать один из пузырьков, и, преодолев небольшое сопротивление, он смог это сделать. Поверхность, откуда он вынул пузырек, медленно заравнивалась сама собой. Она была мягкой, податливой, но с определенного уровня начинала пружинить. Попробовав шкатулку голой рукой, Сайренн не заметил, как ее отдернул — на ощупь шкатулка очень напоминала неповрежденные внутренности, вылезающие из чьего-то распоротого живота, была чуть скользковатой и, самое главное, теплой, при этом закрытая шкатулка в тепловом спектре источником тепла не светилась. Вернув пузырек на место и подложив палочку под крышку, чтобы та не захлопнулась, Сайренн отставил шкатулку в сторону, одевая перчатку обратно. У него было еще две шкатулки, но кроме них, у него теперь было еще и дурное предчувствие. С такими шкатулками ему не приходилось не то, что сталкиваться — ему не приходилось даже слышать о них. Здесь, в Сшамате, наводненном магами и магическими предметами, торговцами, перевозчиками и контрабандистами, это говорило о многом. Осмотрев вторую шкатулку, он сразу потянулся к отмытой от предыдущей дряни маске. Крошечное отверстие располагалось рядом с замочной скважиной. Если с первой шкатулкой ему повезло, теперь, открыв ее и увидев ее изнанку, Сайренн понимал, что ему следовало быть как можно более осторожным. Вся история пахла откровенно плохо, и он чувствовал, как внутри осторожность снова борется с жадностью и любопытством одновременно, требуя как минимум проверить шкатулку на наличие волшебной ауры, а как максимум — договориться с кем-то из ренегатов или магов банд, чтобы открывать шкатулку вместе, в полноценной лаборатории, с полной защитой. Отхлебнув еще отвара из калебаски, Сайренн вернул на место маску, и склонился над второй шкатулкой. Замок казался простым, но впечатление было обманчивым — попытка просто взломать его тронула бы крошечный рычажок, который, наемник мог бы поклясться, активировал бы скрытую ловушку. Заблокировав рычажок крошечным щупом, он все-таки смог открыть замочек. Крышка не поднялась сама собой, и это одно уже вызывало нехорошие мысли. Обмотав шкатулку войлоком и зажав ее в тисках, Сайренн поднял крышку специальным щупом с максимального расстояния. Черный туман начал подниматься из шкатулки, но не рассеиваться дымкой, как с ящичком, а собираться во вполне конкретную форму. Большое облако, похожее на паука сгущалось, уменьшалось, уплотнялось, а Сайренн летел прыжком к дверям, где на верстаке он оставил арбалет, где за дверьми лежал короткий меч, где можно было взять связку бронебойных болтов, где должен был лежать футляр с оставшимися с охоты на тварей, на которую он подписывался шесть больших циклов назад, зачарованными болтами. Четыре болта, четыре выстрела по черному пауку размером с ладонь с ярким красным узором на спинке. Неприятный, можно было даже сказать мерзкий, женский смех наполнил комнату. Сайренн промахнулся, паук бодро бежал к нему, капая ядом со жвал. К волшебнику, к ренегату, к отрядному магу, в Конклав, куда угодно… Он слышал много историй, в которых такие твари не убивают, судьба безмозглого безвольного порабощенного чарами раба была хуже смерти. Второй зачарованный болт тренькнул о камень пола пещеры, мерзкий женский смех раздался снова. Красный узор на спинке паука сложился в улыбку. Сайренн отпрянул от метнувшегося, чтобы укусить паука, отбросил его сапогом, чувствуя холодный пот по спине. Осталось всего два болта, и он серьезно сомневался, что обычное оружие возьмет мерзкую тварь. Что-то попалось под ноги. Длинный щуп, которым он открывал шкатулку, со специальным зажимом на конце, сейчас разжатым. Когда паук подбежал, он был встречен не почти бесполезным в этих обстоятельствах выстрелом — нет, Сайренн поймал его щупом и, коснувшись спинки паука, мгновенно нажал на ручку зажима. Паук, пойманный в захват, истошно заверещал, задергал лапками. Сгустились сумерки, и Сайренн услышал гневное многоголосое шипенье, но, собравшись, он подтащил паука поближе, наступил на ручку щупа и выстрелил по нему в упор с обеих рук. Маленькая дрянь растворилась клубами того же черного дыма, из которого материализовалась. Плохие предчувствия оправдывались, более, того, превосходили самые гнусные представления о возможном. Сайренн выпустил из ослабевших рук арбалет и спустился на первый ярус своего логова, где разжег в печи уголь. Он хотел откупорить бутыль забористого грибного вина, но впереди еще была работа. Работа, сулившая еще большую работу, в конце которой, пощелкивая жвалами — или помахивая шипящей плеткой, кому как больше нравилось, недвусмысленно проглядывала смерть. Подумать только, он сам, без чужой помощи, влез в самый гнусный клубок, который только мог представить себе сшаматец — он влез в дела божественные, и об одной только мысли об этом его начинало корчить. Притащить в их спокойный город саму возможность этой бесконечной резни, этой кровавой бани, подозрений, ненависти и просто ужаса и боли, бесконечного страха, унижения, бесправия… Ему хватало и анклава лолтунцев в Сетях Паучьей королевы, которые он не понимал, почему Конклав допускал на территории города. Ладно, изредка даже он навещал Башню Тайного Мага, но не за благословением, чисто по рабочим делам. Что-то продать, купить эликсиров, встретиться с заказчиком. Сайренн заслуженно гордился тем, что все, чего он достиг, он достиг собственным трудом, талантом, удачей и умением. Он родился на Подножье Сшамата, на Базаре Темных переплетений, он стал вором и убийцей, наемником-одиночкой, ренегатом, как он слышал, шептали у него за спиной, он все всегда делал сам и сам всего добивался, не с помощью какой-то сущности и не во имя слепой веры. Вскипятив воды, он заварил себе грибного настоя, бросив туда же щепотку шайно и несколько крупинок порошка алем с Поверхности. Это позволит ему успокоиться, не потеряв работоспособности. Конечно, такие смеси возьмут свою цену, но не сейчас. Позже. Пряный горьковатый вкус прочищал разум и успокаивал. Съев порцию разогретой лапши с кусочками ящерятины и мяса рота, Сайренн наконец почувствовал, что сможет вернуться к работе. В мастерской все так же лежал на полу арбалет и закрытый на пустое место щуп. Дроу помедлил, слушая мышиный писк, прежде чем возвращать на место так хорошо послуживший ему сегодня инструмент. Он не был особо хорошим стрелком по мечущимся вблизи целям. Он еще раз вспомнил божью тварь и содрогнулся. Разложив все по местам, Сайренн взял себя в руки и подошел к по-прежнему зажатой в тиски шкатулке. Внутри лежала небольшая вещица, пряжка или брошка, или просто значок, из белого металла с черненым изображением женщины, вместо ног у которой было восьминогое паучье тело. Вещица была сделана очень искусно, казалось, вскинутые плащом длинные волосы вот-вот упадут на спину, голова повернется, страшные паучьи лапы переберут по металлу, и она выползет, выползет… Сайренн с усилием отвернулся от тонкой гравировки, оценил огранку темных рубинов, вставленных в декоративную вязь по краю вещицы, и потянулся за своим самым прочным крючком из хорошей дварфьей стали. Выломав им и замочек, и ловушку, он захлопнул шкатулку и обмотал ее крест-накрест шелковой веревкой, завязав ее на самый надежный из известных ему узлов. Отпив еще немного тоника, дроу взял последнюю шкатулку, с подозрением осматривая замочек, уголки, крышку и все остальное. У замочка чернело подозрительное отверстие, но сам он не был настолько обманчиво простым. Надев перчатки и маску, Сайренн со вздохом склонился над замком — идея продать пустые шкатулки уже не вдохновляла его так, как когда он только раскладывал добычу по столам. В какой-то момент вдохновленного ковыряния замка у него соскользнула отмычка, и поворот колесика заставил выскочить и тут же снова спрятаться тонкую короткую иглу. Дроу только хмыкнул под маской, продолжая работу уже с большим вниманием. Наконец, замок щелкнул, и крышка откинулась. Сайренн отпрыгнул, не дожидаясь подозрительных дымков, но ничего не происходило. В шкатулке лежал маленький черный мешочек, затянутый шнурком, запечатанное письмо и несколько значков. На печати и как минимум на нескольких значках Сайренн различил изображение паука. Лезть руками в шкатулку ему не хотелось, поэтому он воспользовался двумя маленькими зажимами, чтобы перевернуть письмо, убедившись, что с наружной стороны на нем ничего не написано, покрутить значки — большая часть была украшена изображением паука, оставшиеся — всем, чем попало, от демона и дракона до костей и черепа, и, наконец, вытащить и раскрыть мешочек. В мешочке была горсть драгоценных камней, уже ограненных, крупных — не меньше ногтя. Если в них не окажется магии, они будут стоить маленькое состояние. Отложив камни подальше и подложив под крышку шкатулки с оставшимися письмом и значками палочку, чтобы не захлопнулась, Сайренн задумался. Он вытащил из номера полукровки небольшое состояние, которого ему хватит на несколько десятков больших циклов безбедной жизни. Гириль обещала ему меньше, чем он уже взял и так, ощутимо меньше. С другой стороны, она могла ославить его слабаком и тряпкой, ненадежным наемником — к словам этой женщины в Городе-под-Городом и на Базаре прислушивались внимательно, и ее похвала и рекомендация могли сослужить ему хорошую службу на будущее. Но Гириль была мензоберранзанкой. Не благородной, ничего такого, но она была мензоберранзанкой. Уже внизу, доедая остатки принесенной лапши и просматривая зашифрованные бумаги из ящичка с секретом, Сайренн взвешивал все «за» и «против». Ломануться в Конклав, ломануться к кому-то из боссов, сдать Гириль, рассчитаться с Гириль, а потом, убедившись, что она в это замешана, шантажировать ее, кинуть Гириль, нашептав кому надо, что она лолтунская подстилка и показав значки. С другой стороны, Гириль — мензоберранзанка, она лучше него разберется, что среди всего, что он забрал, что. Но только если она не стоит за всем этим. Пытаясь продраться через мерзкий шифр, Сайренн чувствовал, как на его лице появляется довольный оскал. Хотя так жаль, что она не носит белых платьев с открытыми руками, изрезана шрамами и коротко стрижется, а не укладывает волосы в высокую прическу, закрепленную драгоценными заколками, не красит губы алым, а веки — серебристым…

***

В оговоренное время он ждал ее у второго теневого тоннеля, на нейтральной территории, у ящерового загона Обсидиановых Хищников. Верховые ящеры сновали за плетеной загородкой, шипя друг на друга и на зевак, махали хвостами и мерялись шеями. Погонщики следили за тем, чтобы перебранки ценных животных не превращались в драки, но зевак все равно было немеряно. — Забег будет завтра, господин, — вкрадчиво зашептал полукровка с явной примесью крови Нижних планов, — хотите сделать ставку? Делать ставку, не видя ящеров в деле, было бессмысленно. Стати и характер отражали только часть, многое зависело от того, кто будет в седле и в какой форме будут ящеры на старте забега. — На кого посоветуешь? — хмыкнул Сайренн, не смотря на тифлинга. — О, разве я могу советовать господину? — улыбнулся полукровка, показывая мелкие треугольные зубы. Сайренн резко выбросил руку в сторону и поймал за шкирку карманника, который попытался было пошарить у него за плащом. Карманницей оказалась тощая девчонка, с больного оттенка сероватой кожей и светлыми глазами. Она завыла и задергалась, пытаясь вырваться из рук наемника, но тот просто приложил ее рукоятью меча. Он оглянулся в поисках опекуна девчонки, но тифлинга уже и след остыл. — Все, что есть, — скомандовал он, вытягивая к ней руку пустой ладонью вверх. Карманница взвыла, заплакала. — Ничего нет, он все забирает, — пробормотала она. — Дура, — констатировал Сайренн, обыскав девчонку и убедившись, что и в самом деле ничего нет. Оттолкнув ее так, что незадачливая карманница упала, он отряхнул руки. Может быть, она и в самом деле была больна. В любом случае, работать на того, кто забирает все заработанное… Может быть, она сможет его убить, может быть, нет. Может быть, сможет уйти и начать строить свою жизнь самой. — Воспитываешь? — глубокий женский голос прервал его размышления. Гириль стояла в нескольких шагах, сегодня без своей раскраски, в черном кожаном жилете, в клепках которого горели маленькие рубины, и узких штанах. В дыре виднелась гладкая чернейшая кожа длинного мускулистого бедра. Сильные руки выше локтей обхватывали парные браслеты, на поясе висели два длинных кривых ножа. Высокая — на пару пальцев выше него, широкоплечая, с большой грудью и сильными руками, с этими резкими чертами лица, сегодня не изуродованными раскраской… Может быть, ему удасться уговорить ее свести этот грубый светлый шрам с живота. — Это ее выбор, — ответил он, когда женщина нахмурилась. — Бумаги у тебя? — Да. Давай отойдем куда-нибудь, где мы сможем взять пару шматов пряной ящерятины, чего-нибудь выпить, и посидеть спокойно. — Возникли проблемы? — И да, и нет. Не беспокойся, Гириль, — продолжил он, видя, что женщина забеспокоилась, — бумаги у меня. Давай закончим это дело, прежде чем начнем следующее. — А у тебя есть дело, которое нужно начинать? — недоверчиво хмыкнула она, внимательно осмотрев наемника. Взгляд ее чувствовался на коже даже через одежду — прямо как змеиная плетка. Сайренн помимо своего желания поморщился. — Возможно, — твердо сказал он, глядя на нее, и позволил себе маленькую улыбку. Четвертью часа позже они сидели за перевернутым боном на каких-то ящиках и приканчивали свою ящерятину на шампурах. — Выкладывай, — хмыкнула женщина, прежде чем отхлебнуть из своей кружки. — Деньги? Она без слов вытащила из-под жилета небольшой кошель и позвенела им. — В дварфийской платине. — Покажи. Она вынула несколько толстых белых монет, продемонстрировала их, чиркнула об обод бона и дала взвесить кошель на руке. Он был тяжелым. И в самом деле платина. Он вытащил из-под плаща тубус. Гириль нахмурилась. Сайренн мысленно просиял — она знала, что бумаги были не в свитках. — Покажи, — потребовала она. Он вытащил разровнянные им и свернутые в трубку бумаги, дал увидеть заголовки. — Это все? — Как мы договаривались, Гириль. Торговые контракты и ложные подорожные за двести золотых. Или двадцать платиновых. — Шестнадцать в дварфийской платине по весу, — поправила она. — Шестнадцать в дварфийской платине только по весу, — согласился он. — Ты нашел что-то еще, — она не спрашивала, она утверждала. — Это не оговорено этим договором, — улыбнулся он. — Отлично. Договор выполнен, — она вытащила монеты и разложила их по бону, забирая бумаги. Шестнадцать толстых платиновых монет мерцало в свете блуждающих сине-красных огоньков. Он посмотрел на них, посмотрел на просматривающую добычу женщину. Та не перевела на него взгляда, поглощенная чтением. Он собрал деньги, сложил их в кошелек, затянул шнурок и убрал под плащ. — У меня есть к тебе одно дело, Гириль из Мензоберранзана, — произнес он старую формулу. Она отвлеклась от бумаг. — У тебя? Ко мне? — она приподняла изящные белые брови. — Да. У выродка были при себе атрибуты Паучихи. Мы, в Сшамате, не ходим этими путями. Ты, Гириль из Мензоберранзана, может, и не ходишь ими, но знаешь их лучше меня. Я ищу твоей помощи, мне нужны услуги проводника. — Проводника? И куда же ты хочешь попасть, Сайренн, Приходящий в тенях? — К адресату. Последнему адресату. — И какую плату ты мне предложишь? — Половину всего. Ты сама выберешь, какую. — Половину всего? Это не найм, это партнерство. — Может быть, мне пора найти надежного партнера. — Ты же искал проводника, — улыбнулась она, чуть склонив голову набок. — Проводнику я не отдам половину всего, и чтобы он сам выбирал, какую. Партнеру отдам. — Я беру три из пяти как минимум. Он посмотрел на нее, высокую, широкоплечую, с сильными руками и большой грудью. Она поймала его взгляд и улыбнулась, чуть наклонив голову, так что магические огоньки подсветили резкие, резные черты лица. Тонкие, но намозоленные пальцы женщины сложились в знак «Продолжим по окончанию». — Такой женщине я отдам три из пяти, — голос подсел, но к середине фразы Сайренн справился с этим. — Такого мужчину я возьму в партнеры, — Гириль довольно улыбалась, потом подошла ближе и присела на бон. Темно-красные глаза пробежались по наемнику, она взяла его за подбородок, приподняла и крепко поцеловала. Он пробежал пальцами по гладкой коже ее талии, погладил обнаженное бедро, встал, сворачивая бочонок, на котором сидел, прижимая женщину к себе. Гириль обняла его ногами и довольно улыбнулась еще раз, прекратив его целовать. — В какой-то мере ты даже превзошел мои ожидания, — кивнула она, отталкивая Сайренна, чтобы спрыгнуть с бона. — У меня были подозрения, но не было доказательств. И последнее, чего я бы желала — так это явления Паучихи в этом городе. Ну что, напарничек, не забывай — три к пяти из добытого на деле и сообща, добытое по одиночке между делами остается у добывшего. Общак делим по окончанию дела, оставляем оговоренную сумму, но не менее сотни золотых с каждого. Из общака — расходы на дело, в случае спора — платим из своего кармана, если выгорает, споривший возмещает. — Скольких напарников ты убила, Гириль из Мензоберранзана? — Партнеров? Без причины — одну. Она попалась в ловушку, а у меня был только нож. Что ты нашел в «Гнезде»? — Шкатулку, из которой материализовался черный паук. Я пристрелил его зачарованным болтом под аккомпанемент мерзкого женского смеха. — Только материализовался? — Нет, там был еще какой-то значок с изображением Паучихи. Я сломал все механизмы и завязал шкатулку веревкой. — Где она? Сайренн только улыбнулся. Гириль улыбнулась ему в ответ. — Не хочешь завтра арендовать ящера на гонки? — Я не настолько хорошо езжу верхом. — Тогда поставь на меня завтра, напарничек. — Три из пяти? — Ну мы же на деле.