Сон моей любви

      Ночью появляется желание утопать в теплоте нежных рук, ласковых объятьях горячо любимых людей, чем сгорать в аплодисментах толпы неизвестных. Более этого скажу — никогда не любил сцену. А вот страсть… Мы сгораем до тла в постели, не давая друг другу права на отдых. Поцелуи спускаются по шее, а вот руки бесцеремонно впиваются во всё, что только можно. Не было того, чтобы, однажды, после бурной ночи, я кого-то называл по имени. Не помню слов, был лишь стон. О, нет, не думай, дорогой читатель, что это был первый и последний запомнившийся мне раз. Скорей, это обобщение настоящего. Сколько же было пропущено снов из-за мыслей… Богиня Никта уже усмиряла бушующими страстями чужие души. И вскоре в смену ей приходила Гемера — богиня дневного света.       Когда мне приходилось биться со своей судьбой. С ней… ведь она способна быть совершенно другой. Тот голос… Её голос всё ещё блуждал в глубинах моего сознания. Некогда услышанный, но запомнившийся надолго внушал спокойствие и… жизнь. Но вернемся к действию.       После встречи с этой девушкой я поспешил возвратиться домой. Темнело сейчас быстро из-за неоткуда взявшихся туч. Небо заполонили чёрные покрывала небес и вскоре начали падать капли дождя. — Я ждал тебя…- усмехаюсь.       Да, приятнее всё-таки видеть ливень и грозу, нежели этого слепящего шара. Помню, когда был маленький, любил загорать на пляже после купания, обгорал, пару раз спустя пару дней вылезли волдыри. Часто бегал за мороженым для всей семьи, и… совсем редко, таскал фрукты с рынка. У меня, как говорили взрослые, шило в одном месте и мне не усидеть на месте. Энергия всегда била ключом и поэтому, нужно было куда-то тратить. А тут, и адреналин, и бегать надо от продавцов, а потом держаться изо всех сил, слушая поучения родителей. Я чудил, а родные ругали, одновременно с руганью смеясь над ситуацией.       Это были одни из ярких воспоминаний, но… они были ярче. Эти глаза… они оставались в памяти на долгое продолжительное время. Такое странное чувство, словно они все ещё смотрят на тебя. Изучают каждую глубину твоего сердца… — Ха-ха, ты такой глупышка!..- откуда-то издалека доносится звонкий смех.       Я начинаю оглядываться, ведь такой ясно слышащийся голос… наверняка кто-то стоит рядом со мной. Никого. Только мимо пробегают прохожие, прячась под своими зонтиками. В ожидании увидеть рядом обладательницу этого чарующего голоса обернулся. Но я один. — Я тебя слышал! Выходи! — закричал я неизвестно кому. Ну, конечно же, некоторые, сующие свой нос, куда не надо, непонимающе оборачивались и изучали меня, подобно врачу, осматривающего пациента. — А вот и не выйду! — вновь смеётся ещё звонче и веселей.       Снова приходится осматриваться. О, вон тот переулок, я уверен, что она прячется там. Вот ноги уже сами меня туда и вели. Вот теперь не только сыро, но и темно. Только задрав голову кверху можно увидеть небольшой проблеск. Не сказать, что всё внутри наполнилось ужасом и предвещающим беду предчувствием, но обстановка начинала щекотать нервишки.       Резко, нечто невидимое коснулась моей шеи. Это было похоже на дуновение ветерка, причем такого легкого, что-то вроде, бриза. Теплая лента легла на ключицу. Но не тут то было… Возникает чувство перелома всех костей в зоне ключицы. Я, не зная, что происходит, замер. Внезапная жгучая боль и помутнение. Я начинаю «плыть». Голова закружилась, словно после десятого круга на колесе обозрения. Последнее, что я помнил — её глаза. Светящиеся серебристые, ожидавшие плоти своей добычи… Да, я был пойман… Вампиром. Надо сказать, понял я это не сразу. Только наблюдаю как с изящные тонкие губки обнажают белоснежные клыки.

***

      Всё, что сейчас находится во мне — это начало самой страшной и невыносимой жизни. Мертвое сосуществование серой реальности. Разве можно зеленую молодую листву перевоплотить в хлеб? Или же зебру сделать сильнейшим хищником?.. А может и наоборот. Неизвестно, кто сейчас во мне сильнее, а кто слабей?..       Я не помню, как оказался дома. Что-то мне подсказывает, что это было сделано с помощью коленей и рывков вперёд. Но нет. Осмотрел себя с ног до головы. Не особо видно, но ладони вроде целые. Вроде пешком дошёл. В помещении едва хватает света серого полумрака, чтобы видеть окружение, и я успокоился. Я медленно поднимаюсь с пола. Встал и, сделав пару шагов в другую комнату, рухнул на кровать. Это или я стал таким тяжелым или кровать такая мягкая, что я так провалился? Мысли не дают покоя и грузят.       Злой до невыносимого. Девка! Она одолела меня?! Да как такое вообще возможно?! Нет, я, конечно, всё понимаю, слишком многое о себе возомнил, но ЭТО, это уже слишком! С гибкостью подобно змее, с невероятной ловкостью и хитростью, с мощью сильнейшего хищника… в теле какой-то бабы! Извините, но это чересчур!       Появилась ломка. Она пробудила во мне жажду чего-то нового, невозможного, не проснувшегося от невозмутимого спокойствия. Приходится ждать. Но чего, — не ясно. С каким-то утяжелителем в душе переворачиваюсь с бока на бок. Мягкая подушка так и обнимает мое лицо. «… тебе что-то нужно?» — до ужаса знакомый голос девушки-кровопийцы. — Верни мне мою жизнь! — закричал. «… или что?» — она вновь смеется так же звонко и игриво. Сегодня она меньше кроется от глаз и слуха. Она где-то в помещении. — Ты поплатишься…- чуть тише говорю я. Сосредотачиваюсь на одном — тишина. Стоит прислушаться, определить, откуда всё-таки доносятся эти речи, и я узнаю, где она кроется. Только отсутствие шума и шорохов, в данном случае, поможет мне в этом. Я замер. Я старался не дышать, пару раз задержал дыхание, ведь главное сейчас — не упустить возможность. Но… Твою ж мать! Вампиры же… «… Умеют читать мысли?» — усмехается девушка. — … вот ты и попалась, солнышко.       Я резким движением вскакиваю с кровати и вытягиваю руку вверх. Сила способна уничтожить, она же, может дать новую. В руке сжимаю холодную шею изящной вампирки. Она подобно гибким лианам сидела на потолке, возле люстры. Вытянута вперед правая рука, чуть далее от лица левая. Она вонзает в меня светящиеся серебристого отлива голубые глаза. Мне казалось, что она даже не моргала, до чего пилила. Девушка не шевелилась, а я лишь чувствовал, как руки касается её дыхание, глубокое и неровное. Пальцы сжимают её шею, но не ощущаю ни единого ритма, никаких пульсаций на венах. Её сердце не бьется, ведь она не может умереть, даже если я стану душить в порыве гнева. Золотые волосы водопадом струятся на руку. Корнелия, прикусив нижнюю губу, обнажила клык с правой стороны. — Ну что, попалась, охотница?