Сгорающая

      Несмотря на то, что Дитфрид сказал им оставаться внутри, Гилберт не мог держаться в стороне от основных действий. Это казалось ему чем-то постыдным. Что-то сродни дезертирству. Но он понимал, что если отправится сейчас навстречу вражеским силам, то Вайолет обязательно отправится следом, а подвергать её опасности не позволяла совесть. Парень бы ещё долго терзался сомнениями, если бы девушка сама не предложила отправиться в самое пекло.       Она первой взобралась на крышу поезда и уверенно направилась вперед. Гилберт только удивлялся тому, как она умудряется так легко удерживать равновесие, передвигаясь на каблуках да ещё и по движущейся поверхности.       Гилберт на всякий случай перезарядил пистолет, понимая, что лишним это явно не будет. Нет, конечно без особой необходимости использовать огнестрел он не собирался, но если Вайолет будет грозить серьезная опасность.       Когда силы противника встретили их, то не отнеслись к девушке как к серьезному противнику. И очень зря. Ведь как только один из солдат подошел достаточно близко, то сразу же получил пару ударов ногами и добивающий локтем в горло. Девушка старалась не переборщить с приложенной силой, чтобы не убить парнишку, но удар железным протезом надолго лишил его сознания.       — Я вспомнил, — неожиданно возвестил командир вражеских сил. — Кажется, я видел вас двоих на поле боя. Майор и его собачонка, верно?       — Что вы здесь делаете? — ответила Вайолет до того, как Гилберт успел открыть рот, чтобы высказать всё, что он думает о таких как они.       — Хотим вернуть то, что вы у нас отобрали.       — Вы хотите начать войну? — девушка, видимо, решила взять переговоры на себя.       — А ты думаешь, война заканчивалась? — руки куклы невольно сжались в кулаки. Она и сама знала, что ничего ещё не кончено. Она помнила как после «последней» битвы Гилберт отправлялся на фронт, а потом ещё неделю приходил в себя после серьезного ранения. Она сама видела Эла, истекающего кровью, и решительно настроенного Эйдена. Лучше, чем кукла о всё ещё продолжающейся войне знал разве что Гилберт, который сам готовил новобранцев. — Я вижу, вы и сами всё понимаете. У нас есть воспоминания о насилии, оставившем свой след.       Это насилие оставило следы и на них самих. Они вряд ли когда-то станут прежними. И дело не в том, что Вайолет потеряла руку, не в многочисленных шрамах на теле майора. Дело в том, что они видели собственными глазами. Люди с искалеченными судьбами, потерявшие дом, семью шанс на полноценную жизнь… и саму жизнь вообще. Дети, юноши, девушки, старики — все страдают от этой войны.       И многих из них они убили собственными руками. Вайолет снова вспомнилась пятнадцатая лежащая в луже крови. Дышать мгновенно стало труднее. Стоила ли эта война того?! Нужна ли она была кому-то?!       — Это никогда не кончится, — добавил командир вражеских сил.       А Вайолет вдруг подумала, что всё это стоило того. Если бы не война, она бы не встретила майора, не стала бы куклой, не считала бы Лайдэн своим домом… не спасла бы столько жизней. А скольких она ещё может спасти! Да, она не сможет вернуть к жизни тех, кто погиб от её руки, но она сможет помочь другим.       — В реальном мире война закончилась, — твердо произнес Гилберт, и эта фраза придала девушке сил. Майор на её стороне. Вместе они выстоят.       — Это не так! Мы столько сражались, мечтая о её конце! Но что произошло потом? Наши лидеры пошли на поводу у юга, а солдат, которые рисковали жизнью для защиты других стали презирать! И обвинять их во всех грехах! Нас предали и бросили все вокруг. Тогда что плохого в желании уничтожить всё?!       Сердце девушки болезненно сжалось. Они ведь тоже люди. Почему они не понимают? Вайолет коснулась броши кончиками пальцев. Заметив этот жест, майор крепко сжал её руку, напоминая, что он здесь, рядом с ней. Что он жив. Что они вместе.       — Я не хочу никого больше убивать, — твердо произнесла Вайолет, глядя противникам прямо в глаза.       Поняв, что разговорами он ничего не добьется, генерал отправил солдат в атаку.