Паника

POV- Глухарев Мальчик или девочка? Сын? Дочка? Какая теперь разница… Малыш умер, не успев родиться. И сейчас зовет за собой свою маму… Врачи говорят, что ее организм не справляется. Просто нет сил. Два часа назад она чуть не ушла… Меня уже пускают в любое время. Собственно, я никуда и не ухожу - вот уже почти сутки. Если каждая секунда может стать последней, кто будет меня выгонять? Врачи и медсестры смотрят с плохо скрываемым сочувствием. А я, глупо улыбаясь, смотрю на ее мизинец. Остальные пальцы крепко забинтованы. С другой рукой тоже самое – три пальца, кроме большого и безымянного, и почти вся ладонь скрыты белой тканью… Какой же у нее крохотный пальчик. Странно, никогда не замечал, насколько он маленький, насколько смешной… Я крепко держу ее за запястье. Пытаюсь удержать ее в этом мире. Крепко держу за запястье и скольжу губами по крохотному мизинчику, по бинтам, по свободному кусочку горячей кожи на ладошке… Я сейчас не стесняюсь своих слез. Прощу у нее прощения. - Прости меня, пожалуйста, прости… Ира, прости меня… Еще крепче сжимаю ее руку. Умоляюще смотрю на мониторы – давление, удары сердца… Пожалуйста, не сдавайся, родная моя. Пожалуйста! Пожалуйста…. Мне кажется, она мне отвечает, что так бывает, что никто не виноват. Прощает меня. Но я знаю, что виноват. Сам себя не прощу. Да, и причем тут прощение? Жизнь разрушена. Я сам ее тупо разрушил. Почему? Что вечно не хватает людям? Почему мы не можем просто быть счастливы? Почему не ценим то, что имеем? Почему мы порой так тупо, собственными руками, уничтожаем самое лучшее и дорогое в своей жизни? И берем взамен фальшивку, и верим, что она лучше? Что мне не хватало? Была работа, звание, должность, свой круг, лучший друг, машина, квартира, и самая красивая на свете женщина – рядом… Здоровая, сильная, строгая, нежная, умная, добрая, смешная, дерзкая, властная, хрупкая, родная… Что мне не хватало?! Что так щелкнуло в моей голове, как меня так переклинило, что я поверил, по- настоящему поверил, что люблю другую женщину? Это было как опьянение, как яд в венах, как наркотик! Ты знаешь, что совершаешь идиотские вещи, а остановиться не можешь… И словно кайфуешь от боли, которую сеешь вокруг себя. Мне же невыносимо больно было смотреть в ее глаза, когда она так трогательно прижалась ко мне и призналась, что забыла, как я пахну!… Какие еще нужны доказательства любви?!! Что есть любовь, если не это?!!!! Отчаянно скучать по чужому запаху, просить заглянуть в глаза, чтобы найти там хоть какой-то ответ… «Я привезла из отпуска бутылку вина. Хотела, чтобы ты пришел, открыл…» Делает вид, что кокетничает и флиртует, а сама чуть не плачет. «Сережа, посмотри мне в глаза… Что-то не так?...» «Дверь…не заперта» Уголки ее губ вздрагивают от горького удивления. Никогда не забуду этого… Почему я тогда не прижал ее крепко к себе, а повернулся и ушел? Я не могу этого объяснить сейчас… Наша последняя ночь. Она была такой нежной, такой красивой, такой ласковой. А я нашел в себе силы уйти. Я причинял боль ей, себе, и пьянел от этого. Мне казалось, что через эту боль я приду к покою в доме Ани. Новые ощущения заглушали боль, глупая дурманящая решимость толкала вперед. И я пошел вперед, просто оттолкнув любимую женщину с дороги… Мне подсознательно… да и сознательно тоже… хотелось отомстить ей за то, что не переезжала ко мне сама, и не оставляла меня у себя. За то, что прятала от сына, который давно обо всем догадывался и по большей части вообще не обращал на нас никакого внимания. За то, что отказалась выйти за меня замуж. Она отказалась, а я быстро сдался. Никогда не умел просить. А у нее хреново получалось объяснять, в чем причина и что не так. Она любила, как могла. А мне было мало. И я решил добиться большего. Но не с ней… И добился. Собственно, добиваться ничего особенно не пришлось. Все само пришло, легло в руки. И теперь я понимаю, что оно мне не нужно. Я все равно не смог бы долго жить с Аней – мне стало бы душно, скучно. Еще когда с Ирой все было хорошо, мне уже тогда, в первые дни, стали мерещиться на подушке огненные завитки, мне уже снилась она, моя Ирка. Я думал, что надо переждать. Пройдет. Но ведь не прошло бы… Но ведь и Аня с Сережкой ни в чем не виноваты… Но лучше бы я остался один, раздавленный виной и одиночеством, наказанный Иркиным цветущим видом рядом с ее новым мужчиной. Как угодно. Но только не так как сейчас! Почему я наказан ее переломанным телом? Почему пальцы, которые гладили мое лицо, плотно закрыты в шершавые бинты? Почему губы, которые так ласково скользили по моей щеке, кривятся от боли? Я ненавижу себя. В ту нашу последнюю ночь, когда я с трудом вырвавшись из ее плена, все-таки ушел, она уже была не одна. Внутри нее уже жил наш ребенок… Когда это произошло?... Она никогда не пила таблетки и не признавала никакого механического вмешательства, поэтому именно мне приходилось соблюдать меры предосторожности. Мы всегда были аккуратны. А вот в ту ночь кажется потеряли контроль… Будто чувствуя вину за отвергнутое кольцо, она устроила мне… такое! Однажды ушла ко мне на час раньше. Придя домой я застал на столе шикарный ужин под свечи и романтическую музыку, а сама Ирка была одета в сногсшибательное короткое платье. Собранные волосы, открытая спина, туфли на шпильках. Видя мое состояние, она обворожительно улыбнулась и спросив, что я буду пить, наклонилась над низеньким столиком. Увидев под платьем чулки с подвязками я окончательно потерял голову. Я плохо помнил, что было дальше, сколько раз, как долго, как именно, и когда мы наконец устали. Помню только, что поужинали мы только… утром. Нет никаких сомнений, что наш малыш был зачат именно в ту ночь… И я точно знаю ночь, когда нашего ребенка убили… Потому что я оставил его маму одну. Я помню, что Ирка обрадовалась, когда тест на беременность показал отрицательный ответ. Но я точно знаю, что она бы никогда не стала убивать уже зародившуюся жизнь. Никогда бы не стала! Этот ребенок должен был родиться. Так бы и было… Но уже никогда. - Ира, пожалуйста, прости меня… Прости меня… Я продолжаю сжимать ее руку. Я уже и сам не знаю, где я – в палате или в аду, в прошлом или в ужасной реальности… - Сергей Викторович… Сергей! Я слышу свою имя. Кто-то настойчиво зовет меня по имени. Врач с силой вынимает руку Иры из моих ладоней. Кто-то еще утягивает меня в сторону.