Паника

POV – Глухарев Дороги после ночного снегопада загружены, и мы, даже учитывая агрессивную манеру вождения Карпова и мигалку, все равно плетемся еле-еле. Черт! Карпов вцепился в руль, как клещ. Взгляд сосредоточенно-невменяемый. Почему он так себя ведет? Словно это не его профессиональный долг, а что-то жизненно важное, словно она не его начальник, а близкий человек… POV - Карпов Не обольщайся, Глухарев, что я наконец увидел в тебе нормального мента. Просто сейчас ты рядом со мной кажешься надежнее любого из моих оперов. Все-таки это была твоя баба. И все-таки она, кажется, тебе небезразлична. Главное, не ошибиться. И главное, успеть. POV-Глухарев Ирка… Ириша… Если это действительно дело рук Кирилова, то это я во всем виноват. Ты вообще не должна была особо вникать в это дело, не то что вести его. Если это так, никогда не прощу себя. Как это все так получилось, что я несусь куда-то на машине вместе с Карповым, и даже не знаю, жива она или нет?… Только бы она была жива! Я не хочу думать о плохом, но ведь слишком долго я работаю ментом, чтобы верить в чудеса… Ирка, я люблю тебя… Пожалуйста. Ирка, пожалуйста! Как будто это в твоей власти… POV-Карпов Мы приближаемся. Хватаю рюкзак, который мне собрал мой знакомый диггер. Там все – от фонарика до аптечки. С Глухаревым мы разговариваем только по делу. С трудом находим под снегом вход в старое бомбоубежище. Кто бы мог подумать! Какие еще секреты таит наш город… Не без труда проникаем внутрь, и начинаем двигаться по какому-то туннелю. Темно, и только фонарики в руках разгоняют окружающий мрак. Пахнет сыростью, тленом, сырой известкой, деревом, и, как мне кажется, кровью… POV- Глухарев Абсолютная тишина. Только звуки наших собственных шагов и где-то вдалеке гул текущей воды. И вдруг… Я отчетливо слышу крики. Женские крики… Иркины крики… Переглядываемся с Карповым и переходим, насколько это возможно, практически на бег. Это ее голос! Сомнений нет. Я бы узнал его из тысячи! И этот голос сдавленный, отчаянный… Где она?! Да, где же?! Хочется крикнуть ей, что мы здесь, рядом, но нельзя. Наоборот, чем ближе звучит ее голос, тем тише мы должны передвигаться. Но ее голос вдруг начинает слабеть и будто захлебываться. К черту эту конспирацию! Где она?! Как к ней пробиться?! С удвоенной силой я устремляюсь вслед за Карповым, который не издал ни звука, только тяжело дышит. И тут мои ноги попадают будто в масло, становится очень скользко, я не удерживаюсь и падаю со всего размаху на спину, ударяясь о Карпова, который тоже завалился на бок. В глазах рябит от мелькания наших фонарей. Я больше не слышу ее голос. Только наши сдавленные ругательства. И вдруг гул – нарастающий гул. Мы устремляемся вниз по этой скользкой жиже с удвоенной скоростью. Куда-то вниз, в темноту…