Однажды ночью в тёмном переулке...

Время словно превратилось в тягучую непонятную жидкость, которая медленно-медленно ползет мимо. Все движения замедлены, будто под водой. Я вижу Джона, катящегося по ступенькам, и бросаюсь к нему. Крепко прижимаю к себе, а он вдруг не своим голосом кричит: - Папа, нет!!! Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с графом. О, Господи!.. Стены рушатся, и на моих глазах он исчезает под грудой пылающих обломков. Я не могу пошевелиться, ничего не понимаю, лишь инстинктивно прижимаю к себе сына. Джон плачет и вырывается. Вдруг осознание произошедшего посещает меня. Закрыв рукой рот, чтоб не закричать, я падаю на колени. Джон, избавившись от моей хватки, бежит к уже догорающим остаткам здания. К счастью, я успеваю вовремя схватить его за руку и, притянув к себе, прижимаю к груди. Глажу по голове, пытаюсь успокоить, он продолжает отпихивать меня. - Джонни, прошу, успокойся, - что с моим голосом? Больше походит на сдавленный хриплый и дрожащий рык. Меня всю трясет, я захлебываюсь собственными слезами. Он спас моего сына ценой своей жизни! - Мама, почему ты не хочешь спасти папу?! – кричит Джон. Он отталкивает меня, и я закрываю лицо руками, не в силах ничего сказать. - Почему? Почему?! – сын трясет меня за плечи, моя голова болтается, как у тряпичной куклы. - Да потому что его уже не спасти!!! – срываюсь я на ребенка. Я же никогда на него не кричала… Он в испуге отстраняется на шаг. Его заплаканные глаза постепенно округляются, на темных волосах рефлексами пляшут алые пятна – отражаются догорающие угли. Я вновь прижимаю Джона к себе. - Прости, сынок, прости… - шепчу я, гладя его по волосам. Его сердечко колотится, как сумасшедшее, я чувствую это даже через одежду. Поднимаюсь с колен, беру его на руки и пытаюсь успокоить, немного покачивая. Он крепко обнимает меня за шею и, уткнувшись носом в плечо, тихонько всхлипывает. Сама ничего вокруг себя не вижу, в глазах темнеет. Лишь судорожно прижимаю к себе сына, успокаивая, скорее, себя. Чьи-то крепкие мужские руки берут меня за плечи и куда-то ведут. Я не сопротивляюсь. Куда-то сажают, я даже не пытаюсь ни в чем разобраться, только про себя отмечаю покачивание и цокот копыт – значит, везут в карете. Джон тихонько сопит у меня на коленях. Слава Богу, уснул. Я потихоньку прихожу в себя. - Рошфор? Откуда Вы здесь? – с удивлением в голосе спросила я, глядя на графа, взявшегося из ниоткуда и теперь сидящего передо мной. - Мимо проезжал и Вас увидел. Не бойтесь, я везу Вас в Ваш особняк, - спокойным тоном ответил мужчина. Я кивнула и отвернулась к окну. Дома, дома, дома… Все одно и то же. Одинаковое и серое. Даже звезд не видно. Джонни дернулся, я покрепче прижала его к себе и погладила по голове, все так же смотря в небольшое окошко. Граф де Ла Фер мертв… Пару дней назад я была бы несказанно счастлива это слышать, но не сейчас. Сейчас я, наоборот, ничуть не рада, а чувствую лишь пустоту внутри, потихоньку отравляющую и пожирающую меня. Джонни назвал его «папа»… Солнышко мое, как же нам теперь быть?.. Внезапно я понимаю, что больше не могу без него, за этот короткий строк я успела привязаться к нему… Да что там привязаться, я же люблю его! Слишком поздно, черт возьми, слишком поздно! Его уже не вернуть! Господи, за что?.. Его поцелуй… У него такие холодные губы, будто он чего-то боится. Уже и не помню такого робкого и нежного прикосновения, как крылышками полуночного мотылька. Почему-то поцелуи Ричарда, Фельтона все, как один, лишены и капли нежности. Только страсть и желание, какая-то жажда. Порой становилось жутковато, казалось, что они готовы разорвать тебя в своем безумном порыве… Но не Оливье. Ну почему ты забрал его, Господи?.. Из раздумий меня вывел тихий голос Рошфора. - Миледи, мы приехали, - он помог мне выйти из кареты, забрал у меня Джона и отнес в его комнату. Уже на пороге я сказала ему: - Спасибо, граф. Вы очень хороший друг, - Рошфор поклонился, поцеловал мне руку и ушел, а я поднялась в свою спальню, где слуги уже разожгли камин. Я без сил упала в кресло и опять погрузилась в раздумья. В огне мне начал мерещиться Оливье. Я горько усмехнулась – воспаленное сознание решило добить меня. «Всегда пожалуйста, что уж там. Я же не человек, а демон, Миледи, мне неведомы людские чувства. Милости прошу, добивай меня и дальше,» - пронеслось у меня в голове. В этот момент в комнату заглянула Мари. - Госпожа, там внизу двое мужчин просят ночлега. - Пустите, - безразличным тоном отозвалась я, не отводя взгляда от пламени. - Один из них просит увидеть Вас, - добавила девушка. - Меня? – я немного, насколько позволяло мое нынешнее безразличие ко всему, удивилась, - Ну ладно, - я вздохнула и вышла из комнаты, но замерла на лестнице не в силах пошевелиться. Господи!.. Внизу, опираясь на слугу, стоял… - Оливье!