Однажды ночью в тёмном переулке...

Атос просто падал с ног от усталости. Дорогу он помнил смутно, в памяти остались только обжигающая боль в плече и тёплая рука мальчика, так доверчиво идущего за ним в надежде на защиту. Наконец, оказавшись дома, Атос приказал Гримо покормить ребенка, а сам полез в буфет в поисках «чудодейственного» бальзама, некогда полученного от д’Артаньяна. Отыскав небольшую склянку, где с досадой обнаружил лишь остатки мази, он был вынужден воспользоваться тем, что есть. Более-менее придя в себя путём окунания головы в ледяную воду, он сел рядом с мальчиком, который вовсю уплетал хлеб с сыром. - Гримо, сдвинь два кресла и постели там этому молодому человеку, - слуга кивнул и отправился выполнять приказ. Атос сидел и наблюдал за мальчиком, тот уже давно успокоился, пригрелся и начал клевать носом. Мушкетер посадил его к себе на колени и укутал в плащ. Ребенок моментально уснул, уткнувшись носом в грудь мужчины. В дверной проём просунулся Гримо, знаком давая господину понять, что мальчику постелено. Атос кивнул и отнёс спящее создание на «кровать». Укрыв и почти с отцовской нежностью погладив его по голове, он без сил завалился спать прямо в одежде, только снял сапоги. Ночью его опять преследовали тревожные сны. Ему снова снился его ангел, в одно мгновение представший демоном. Его милая Анна, оказавшаяся падшей женщиной. Бледная, вся в ссадинах, в изорванном тряпье, некогда бывшим роскошным платьем, с обрывками верёвки на шее и такой укоризной в глазах… И лилия. Чуть рыжеватая лилия, словно огненная, пылала на бледном теле его жены. Вернее женщины, которую он когда-то называл женой. Чуть размытые с помощью разных притираний края цветка теперь были выжжены не только на плече молодой графини. Они остались и в памяти графа. Навечно. Воображение рисовало её так чётко, словно он всё ещё видел белое плечико Анны, лежащей без сознания. В глубине души он корил себя за содеянное, но уверенно врал себе, что поступил правильно. И верил. Спокойный сон пришёл лишь под утро. Но нормально поспать в долгожданный выходной ему не дали. С него посмели стянуть одеяло! Какая неслыханная наглость! Мужчина хотел уже встать и выяснить у Гримо, что это за шуточки, но вдруг почувствовал что-то маленькое и тёплое, прижимающееся к нему. - Малыш, что ты тут делаешь? – удивлённо спросил мушкетер, повернувшись к просыпающемуся комочку, закутанному в одеяло. - Вы плохо спали, сударь, и я подумал, что Вам снятся плохие сны, поэтому лёг с Вами. Моя мама всегда так делает, когда мне страшно, - ответил ребёнок. Атос не смог сдержать умилённой улыбки, хотя она была ему совсем не свойственна. - Спасибо, малыш. Наверное, только благодаря тебе я смог уснуть под утро, - мушкетер ласково потрепал мальчика по волосам. Тот засмеялся. - Эй, Гримо, накрой-ка нам с этим юным господином на завтрак! – крикнул Атос. В ту же секунду в комнате появился слуга, сообщивший, что всё понял, и отправился выполнять. - Малыш, как тебя звать-то? – спросил мушкетер, поднимаясь с постели и приводя себя в человеческий вид. - Джонни, - ответил мальчик. - Джонни? - Да. Вообще Джон, но матушка называет меня Джонни, вот и привязалось. - Хорошо. Ну, что ж, Джон, и кто же твоя матушка? – поинтересовался Атос. - Миледи Винтер, - беззаботным тоном ответил мальчик.