Focus on me

Ирина знала, что самолеты взлетают и садятся каждый день. Каждую минуту в бескрайнее синее небо взмывают железные птицы, величественно расправившие свои белые крылья. Самолёт нарушает тишину привычной жизни, обращая на себя внимание всех людей, которые остались на земле. Полет завораживает. Кажется, что там, наверху, жизнь течёт совершенно по-другому. Серебряные махины решают жизни многих: кого-то они, разрезая ледяной воздух, несут к любимым людям, давая время подумать над тем, что они скажут при встрече в аэропорту того самого города. Кого-то наоборот увозят прочь от проблем в какой-нибудь райский уголок на другом конце мира, где нет ни отчётов, ни споров, и только лазурные волны мягко накатывают на песчаный берег. Но самолеты запросто могут отбирать жизни. Так бессовестно, беспристрастно и нагло забирать самое дорогое, превращая существование оставшихся там, внизу в сущий ад. Сергей вслед за Ирой зашёл на борт новенького боинга, дотронувшись до блестящей обшивки рукой. Такое привычное действие, которое он делал каждый раз перед предстоящим полетом. Он еле заметно сжал ладонь блондинки, и убедившись, что она разместилась в своём кресле, прошёл вглубь салона. Музыканты летят на конкурс первым классом, пресса и фотографы — экономическим. Все ещё не помирились, но дипломатично вели себя друг с другом. Друзьями остаться для них видно было самым лучшим вариантом. Ужиться друг с другом они бы точно не смогли, что уж там говорить о вечной любви, браке, детях… Нет, этого всего уже, наверное, не будет. Просто друзья, может быть, коллеги, но не более. Уже точно… Дубцова молча сидела у иллюминатора, сжимая в руках плюшевого медведя — талисмана. Какая-то недосказанность между ей и Сергеем мешала Ире расслабиться и насладиться полётом. Она очень любила самолеты. За многочасовое путешествие можно было столько всего успеть сделать. В небе не было связи, а значит никто не мог потревожить её вопросами, организационными моментами и прочими «бонусами» её нелегкой, но такой любимой профессии. За пять часов в пути девушка планировала дочитать книгу, которую она начала ещё четыре месяцев назад, но все никак не могла добить последние сто пять страниц. Также Ира была бы непрочь поболтать с кем-то из своих старых знакомых, которых было немало в этом отсеке самолёта. В её голову закралась мысль, а что же будет делать Лазарев во время полёта? Но Ирина тут же погнала её прочь: нужно хотя бы сколько-то не думать о нём. И так слишком много в последнее время было связано с ним. Довольно! Стройная стюардесса монотонно рассказывала о правилах поведения на борту и о пользовании средствами безопасности. Ира бросила взгляд на её глаза: они были серые, безжизненные и такие скучные. Девушку передернуло. Стюардесса вообще была похожа на неживую куклу: эти до автоматизма отточенные движения, заученные фразы… Дождавшись завершения инструктажа, Ирина хотела обратиться к ней и попросить стакан воды без газа. В горле жутко пересохло, слегка кружилась голова. Списав все на погоду, волнение и хронический недосып, Дубцова все же окликнула девушку. — Простите, я могу вас попросить принести мне стакан воды? Стюардесса проплыла мимо, сделав вид, будто бы даже не услышала, что к ней обратились. Блондинка возмущённо хмыкнула. Вот тебе и сервис! Казалось бы, какие деньги отдали организаторы за этот билет, а обслуживание не заслуживает и двух баллов. — Мань, ну ты посмотри на это! — Ирина повернулась к своей соседке сбоку, но никакой реакции не последовало. Дубцова удивлённо оглянулась по сторонам. Нет, это уже просто хамство какое-то! Она что, каким-то образом стала невидимой? Или её голос слышен теперь только ей? Ира испуганно вскочила с кресла, направляясь к выходу из отсека первого класса. Ей срочно надо было попасть к Лазареву, чтобы понять: она сошла с ума или все просто организованно решили её игнорировать? Сергей, не дождавшись взлёта, уже спал, подложив руку под голову. Да, спать в неудобном узком кресле эконома наверняка было неудобно, и Ире вдруг стало очень жалко мужчину. Но с другой стороны, если бы он тогда согласился на то, чтобы поехать как певец на этот конкурс, то он бы сейчас летел рядом с ней, а не ютился в этом кресле. — Серёжа, — Дубцова обратилась к фотографу, испуганно тряся его за плечо. Лазарев даже бровью не повёл, продолжая все также безмятежно спать. Ирина испуганно попятилась назад. Ей вдруг показалось, что она сошла с ума, ведь иных причин, почему её никто не замечает у неё не было. Девушка вернулась и села назад в самолетное кресло. Долгое время продюсер смотрела в одну точку, считая минуты до конца полёта. Может быть, хотя бы по прилёте в город все прояснится? Хотя и шансов было мало, терять надежду было ещё рано… Ирина то и дело смотрела на часы, отмечая, что время на них не меняется. Это очень настораживало её, ведь батарейку в наручных часах она поменяла всего пару дней назад. В самолёте все вели себя более, чем естественно: общались, спали, ели, разминали ноги в проходе. Но никто из них все ещё не обращал никакого внимания на Иру. Вдруг та самая сероглазая стюардесса возникла перед пассажирами рейса, который три часа пятнадцать минут назад вылетел из Москвы. — На борту произошло возгорание, просьба всех пассажиров бизнес-класса покинуть салон! Ирина почувствовала, как её тело начинало плавиться от резко повысившейся температуры внутри самолёта. Оно вдруг стало таким мягким и непослушным, словно воск свечи. Девушка ринулась к проходу, который отделял экономический класс от первого, но не успела. Большой железный щит опустился прямо у неё перед носом, не давая ни малейшей возможности тем пассажирам выбраться. — Эй! Да вы что, там же люди, — Дубцова ринулась к бортпроводникам, но на неё снова никто не обратил внимания. Ирина быстро вернулась назад к железной преграде, колотя по ней руками. — Серёжа, а я говорила, что тебе надо петь! Говорила! Вдруг очертания кресел стали расплываться, а вместо них показалось голубое небо с пушистыми клочками белоснежных облаков. Самолёт начал рассыпаться в пыль, и Ира почувствовала, как проваливается в невесомость. Откуда-то раздался звук, в котором блондинка узнала свой будильник. Девушка открыла глаза, с облегчением выдыхая. Она дома. — Господи, даже во сне я не могу от своих заморочек избавиться… — вздохнула Ирина, с трудом поднимаясь с кровати. Она посмотрела на часы, которые показывали около десяти часов вечера. Вчера, когда она вернулась с концерта одного из своих подопечных, было девять. Экран телефона пестрил сообщениями, и Дубцова искренне не понимала, почему за час она всем так резко понадобилась. Но вот сегодняшняя дата заставила продюсера побледнеть. Не час она проспала, а двадцать пять… — О-о, Ирина Викторовна, надо срочно заниматься режимом, потому что больше суток проспать — это сильно! Девушка подошла к окну своей спальни. На улице снова сильный мороз, и все стекла покрылись ледяной корочкой. Ира и без того холодными руками дёрнула за ручку, распахивая окно. В комнату тут же ворвался порыв ледяного ветра. Блондинка съёжилась, обнимая себя за плечи руками. Пускай будет очень холодно. Это поможет отлично проветрить голову от дурацкого сна. Сильный физический дискомфорт всегда заглушает душевные терзания, поэтому, стоя перед открытым настежь окном, Ира не думала о том, что они с Сергеем дальше будут делать. Её в эти минуты беспокоило только отсутствие тепла и то, что она запросто может подхватить воспаление лёгких. В онемевших от холода пальцах вскоре появилась тонкая сигарета с отвратительным вкусом вишни. Ирина терпеть их не могла, но что поделать: вчера по пути у неё был только один, и то закрывающийся магазин, а курить хотелось ужасно. На голодный желудок сигареты казались ещё более ужасными, начинало мутить. Казалось, ветер только усугубил ситуацию, и не очистил голову от мыслей, а только сильнее их перемешал. — Я должна с ним помириться… Плевать на музыку, я даже сама готова её бросить. Хотя нет, не готова! Но речь-то не обо мне! — Вела сама с собой диалог Ирина. — Конечно, лучше поговорить, чем до конца дней так и не простить себя за эту оплошность. Но с другой стороны, я же даже во сне не могу перестать думать, что я права, и Лазарев должен петь, — Ира со злостью захлопнула окно, выкидывая в него напоследок не выкуренную сигарету. Резко сорвавшись с места, продюсер пошла на первый этаж, по пути натягивая на себя объемный свитер крупной вязки. Одежда под стать настроению… Хотелось потеряться, и лучшего способа, чем сделать это с помощью бесформенной одежды, Ирина не знала. Путь до квартиры Сергея занимал у неё всегда ровно сорок три минуты, или двенадцать песен. Никаких водителей сегодня, сегодня Дубцова не хотела иметь лишнего времени на подумать. Поэтому девушка сама села за руль, молясь, что за всё то время, что с ней работает водитель, она не растеряла навыки вождения. Педаль до упора в пол. Не важно, что потом придётся платить космические штрафы. Не важно, что она сама может пострадать. Скорость хотя бы не даёт ей отвлечься от дороги, вынуждая неотрывно следить за обстановкой. У подъезда Серёжи блондинка оказалась на двадцать минут раньше, чем она предполагала. Ступенька за ступенькой Ирина поднималась на нужный ей этаж. Никакой приветственной речи у неё, разумеется, заготовлено не было, но Ира чувствовала, что очень в ней нуждается. Оказавшись у нужной двери, Дубцова поднесла руку к звонку, но тут же отдернула её. А дома ли вообще фотограф? Захочет он её видеть, или же всё-таки его «уходи» означало «навсегда»? — Да что ж я такая мямля-то стала! С каких, главное, пор… — Блондинка коротко нажала на кнопку звонка и прислушалась. Сначала из квартиры доносилась абсолютная тишина, но вскоре послышались шаги. Сергей открыл дверь, представая перед девушкой босиком и в абсолютно традиционном домашнем костюме. — Привет, — кротко вымолвила Ирина, словно школьница переминаясь на пороге, — впустишь меня? — У меня нет причин этого не делать, — пожал плечами Серёжа и отошёл в сторону, — проходи. Между ними вновь повисла тишина. Сквозь закрытое окно с улицы доносились порывы ветра, который усилился ещё больше за последнюю четверть часа. У Сергея была крохотная, но безумно уютная и со вкусом обставленная квартирка. Тёмные стены, изысканно выкрашенные в неизбитый цвет, прекрасно контрастировали с яркими полотнами на стенах. По большей части это были фотографии, которые, наверное, сделал сам Лазарев. В квартире было довольно свежо, и выложенный кафелем пол на кухне только усугублял ситуацию. Ира, которой сегодня целый день было очень зябко, села на стул, придвинутый к окну, и поджала под себя ноги. Серёжа сам ходил дома без обуви, вероятно поэтому и своей гостье не предложил тапочки. Тишина продолжала стоять страшная, она давила на виски и тут же проникала через кровь внутрь, растекаясь по всему организму. Девушку охватывала паника. Тот сон… Боже мой, он был такой реалистичный, несмотря на всю его абсурдность. Наверное, стоило прочитать, что все это могло значить, но продюсер не стала этого делать. Она же всегда скептически относилась к сонникам… Чтобы хоть какие-то звуки наполнили помещение, Ирина взяла из вазочки, где аккуратной пирамидкой лежали фрукты, яблоко и аккуратно откусила кусочек. Лазарев расценил это как намёк на то, что они должны поужинать, как в старые добрые времена. Поэтому он все так же молча взял в руки две тарелки, приборы, скатерти и салфетки, начиная красиво и медленно сервировать стол. — Ир, не молчи. Всё-таки заговорил Серёжа, продолжая раскладывать вилки и ножи. «Вот, что значит фотохудожник… Даже тут все идеально выверено и сложено так, чтобы выглядело эстетично», — пронеслось в голове у Иры. Сергей вновь что-то сказал, и вроде бы это даже был вопрос, который девушка так и не расслышала… — Что ты сказал? — Виновато отозвалась она, едва заметно улыбнувшись ему уголками губ. — Я говорю тебе, может, нам хватит ссорится постоянно на одну и ту же тему? Сдавайся. Ирина медленно полежала голову, заглядывая фотографу прямо в глаза. Что он сказал? Сдавайся?! Эту песню она написала специально для него, для его бешеной энергетики, которой он (если захочет) запросто сможет поделиться с тысячами людей. В тот день, когда она отдала ему листы с данной композицией, Лазарев буркнул что-то недовольное и швырнул их куда-то поглубже в ящик, показывая, что даже читать не будет. Выходит, прочитал… — Давай сюда свои договоры, контракты, или что там ещё у тебя? Я все обдумал, и решил, что готов подписаться на это. Ирина не ответила ни слова, и, подойдя вплотную к мужчине, смело поцеловала его в губы, зарываясь руками в мягкие тёмные волосы. Ужин откладывался. — Ири, так я что-то не понял, — начал разговор Сергей, крепко обнимая лежащую у него на плече блондинку, — ты уже передумала делать из меня певца или что? — Я передумала быть твоим продюсером, — хмыкнула Дубцова, — потому что я столько раз была на грани, чтобы потерять тебя, что всю жизнь прожить в страхе я не хочу… Поэтому я буду просто твоей любимой женщиной… и буду писать тебе песни. А дальше все уже от тебя зависит. — С дня нашей первой встречи мечтал об этом, — искренне улыбнулся Сергей, целуя Иру в висок. — Быть певцом? — Девушка искренне удивилась. — Да нет, с тобой быть…