Омела

Блёклый свет фонаря, пробирающий тонкими иглами ночной мороз и дурманящий запах омелы. Плавно спускающаяся по пурпурной щеке рука и тёплое дыхание, вызывающее дрожь, в безумных темпах бегущую по неподвижному телу. Улыбка и нежное “До завтра”, вновь оставляющее Сакагучи в абсолютном одиночестве. Он хотел бы остановить её, схватить за руку, поговорить с ней, но остался недвижим. Чем он думал, играя на спор? Чем он думал, выбрав ту карту? Чем он думал, стоя так близко с абсолютным пониманием происходящего? На душе скребли кошки, нанося очередную колотую рану. Он изменил Сейне, он изменил себе. Он мог отстраниться и вежливо сказать “Извини”, улыбнуться и уйти. Но ужасало его другое. Ему это понравилось. Ему понравился тот блёклый охровый свет, мороз в застывшем небе, леденящий кровь и тот дурманящий аромат венка, висевшего над его головой. Его чертовски притягивала та улыбка, то касание слегка шершавых и холодных от ветра губ, тот тёплый образ, уходящий в ночную тьму. Он всё острее ощущал свою измену. Он всегда считал Казуми неразумным ребёнком, которому требовалась забота и внимание. Он всегда боялся оставить её одну. Он считал своим долгом защитить её, хоть израненную душу скребли кошки, заставляя его ощущать себя изменником. Теперь он стоял в одиночестве, осознавая, что роли сменились. Осознавая, что теперь он влюбился как глупый, неразумный мальчишка. Он не мог найти в себе сил для отказа, стоя под скрытой в тени омелой и вдыхая аромат, словно обездвиживавший его. - Стой, - единственные слова, которые он смог сказать пустоте, протянув вперёд руку, изрезанную морозом, и осознавая, что его никто не услышит.