Холод

       Киту всегда холодно.               С тех пор, как он вернулся из Сибири, он постоянно мёрзнет. Кажется, возвращаясь, Кит каким-то невероятным образом привёз с собой в Японию частичку этого пробирающего до костей холода, и теперь мороз всегда с ним, куда бы он ни пошёл. Кит старается защититься от него слоями тёплой одежды — однако лёд всё так же уверенно проникает сквозь эту жалкую "защиту", заставляя дрожать мелкой дрожью даже в двадцатиградусную жару.               "Это всё они. Они бросили нас в тот снежный ад!"               Живя в постоянном холоде, Кит просто не мог в какой-то момент не поддаться его влиянию. "Холодный" — вот каким эпитетом его чаще всего награждают коллеги из Примаверы. Мрачный, угрюмый, неразговорчивый — ну чем не живое воплощение суровой русской зимы? Все, кто его не знает (а Кит крайне редко подпускает кого-либо к себе — зачем ему эти отвратительные люди, каждый день обрекающие кого-то на страдания своим эгоизмом?), — все стараются держаться от него подальше. Наверное, они боятся замёрзнуть так же, как замёрз он сам.               "Жалкие эгоисты. Они думают лишь о своей шкуре".               Однако есть у этого холода и плюсы: находясь столько времени под его влиянием, Кит смог до максимума отточить свои навыки стрельбы. Да, он холоден, но именно на холодную голову лучше всего пускать кому-то пулю в лоб с расстояния пары сотен метров. В сочетании с его природным гением и прежними тренировками этот лёд стал опаснейшим оружием против всех его врагов.               Для всех тех отвратительных людей, чьё сердце настолько заледенело, что холодный свинец по сравнению с ним — горящее солнце.               "Я всего лишь очищаю мир от гнили".               Однако даже несмотря на плюсы, Кит всё ещё отчаянно мечтает согреться. Наверное, именно поэтому его так тянет к Алану — солнечному, тёплому Алану, дебоширу Алану, любителю дурацких шуток и влюблённому болвану Алану. В Алане кипит, буквально бурлит жизнь, он такой энергичный и беззаботный, что при близком общении невольно заражаешься его позитивом и теплом. Наверное, именно поэтому Кит так тянется к Алану — потому что общение с Аланом греет его пронизанную холодом душу. Вместе с Аланом они пережили Сибирь, а теперь они — неразлучный дуэт снайперов Примаверы.               Алан по-дурацки шутит — Кит чувствует разливающееся по телу тепло, такое, какого он уже давно не чувствует, когда пьёт горячий чай или кофе. Алан несёт какую-то чушь — Кита словно укутывает уютным одеялом, которое греет лучше всякой одежды. Алан поддерживает его на задании — Киту кажется, что его заледенелое сердце неуверенно тает. И, пожалуй, именно это тепло и держит жизнь в остывающем теле Кита Кисараги.               "Если бы не Алан, я бы умер там, в Сибири".               Кит давно разочаровался во всех людях, кроме Алана. Сравнивая других с Аланом, он ясно видит: в них нет тепла. Кит даже не пытается пойти с ними на сближение. Своим холодным, застывшим сердцем он чувствует лишь такой же холод от других взрослых. В какой-то момент он даже начинает задаваться вопросом: неужели тем, что принесло этот пронизывающий сибирский холод был не он, а война в целом? Ведь не мог же один человек стать причиной такого масштабного замерзания! Уж точно не такой жалкий и ничтожный человек, как Кит, который даже не успел сделать себе имя, чтобы остаться в истории.               Да и нужно ли ему оно, собственно — оставаться в истории такого народа?               Такого — не нужно. Кит хочет остаться в памяти будущего народа.               Играя в парке с Юджи, Кит смотрит на всех этих беззаботных детей вокруг и думает: неужели он наконец-то нашёл то тепло, которого так жаждал с самого первого дня этой проклятой войны? Ведь вот же они — маленькие солнышки, резвятся, будто не было ни бедствия, ни мировой катастрофы, потрясшей все государства. Они все буквально светятся счастьем, невинные и не осознающие ужаса случившегося в мире. В их ещё не искажённых сердцах теплится вера в светлое будущее, и Киту тоже хочется верить — не в будущее, а в них, творящих его.               Когда Стелла говорит с ним об этом будущем, Кит вдруг впервые за долгое время чувствует тепло, исходящее от взрослого. Мысль о возможности такого тепла кажется ему столь невероятной, что он не может поверить в истинность происходящего. Однако вот она — Стелла Майоги, говорящая о тёплом будущем и идеалах Мадам Роуз, при этом сияя, как самая настоящая звезда. Кит протягивает к ней руку, протягивает неуверенно, будто боясь спугнуть прекрасный мираж... а Стелла лишь очаровательно посмеивается, крепко хватая протянутую руку и затягивая Кита в свой мир — мир тепла.               Чем больше времени Кит проводит со Стеллой, тем больше он убеждается, что ему не показалось: она действительно тёплая. Не только потому, что она так лучезарно улыбается; не только потому, как ясен её взгляд, устремлённый в светлое будущее их соотечественников; и даже не потому, какие тёплые у неё объятия и горячий шёпот, когда она обещает защитить его от холода. Нет, Стелла тёплая по-другому — её тепло зарождается где-то внутри неё и с готовностью распространяется на ледяное сердце Кита, как-то незаметно отогревая его и открывая новым эмоциям.               Тепло Стеллы незаметно оживило Кита.               "Тогда почему же оно не оживило тебя, Стелла?!"               Тот злополучный октябрьский день перечеркнул всё, что было у Кита тёплого. Он мог лишь смотреть, как тепло его звезды вытекает тонкой струйкой крови из её простреленного черепа. Мог лишь наблюдать, как захлёбывается собственной кровью Юджи, как он сгорает изнутри, словно всё его тепло обратилось бурлящей магмой. Мог лишь гадать, куда исчез, точно мираж в пустыне, Алан. Мог лишь созерцать, как синее пламя безумия отравляет душу консильери.               Мог лишь чувствовать, как вновь покрывается коркой льда его собственное сердце.               Разом потеряв все свои источники тепла, Кит стал отчаянно искать новый. Вот только ничего подобного прежним он бы не смог найти при всём желании — жалкие копии способны лишь отдалённо напоминать о настоящем тепле. Да и вообще это бессмысленное занятие — искать замену тому, что утеряно навсегда.               Поэтому-то Кит с такой готовностью упал в объятия мести — она стала в его жизни чем-то новым, чем-то, чьё бушующее пламя может хоть немного согреть его собственную ледяную пустыню в душе. Утешая себя так, Кит и не замечает, как всё глубже и глубже опускается в ледяное озеро на дне своего личного Ада.               "Я не виноват. Я не виноват".               Эти слова Кит повторяет себе, осознав, что только что наделал. Своими руками он расстрелял любимую девушку своего лучшего друга у того на глазах, убил её одним из наиболее унизительных из всех возможных способов. Теперь Алан, его тёплый Алан, которого он и не надеялся ещё раз увидеть, точно будет презирать его... Смерит ледяным взглядом, каким он смотрел лишь на гнилых офицеров в Сибири...               "Я не виноват... Не виноват..."               Кажется, её звали Юки?.. И эта Юки — Ли Мэйсюэ, член Золотого Дракона. Тогда это совершенно естественно, что Кит её застрелил — в конце концов, эти холодные китайцы отняли будущее у его источников тепла, наверняка и Алана они отравили своим гнилым холодом... Да, Кит просто избавился от очередного источника холода, растоптал ослепительно, до безумия белый снег, не более.              — Я не виноват... — повторяет Кит, как мантру, напрасно стараясь отогреть словами замёрзшие руки. Но всё тщетно — никакое внешнее тепло больше не сумеет согреть его.               Нельзя согреть человека, в чьём сердце заключён источник холода.