На паузу

Съёмки всех запланированных эпизодов «Битвы экстрасенсов» и «Битвы сильнейших» были закончены, и Соня и Костя остались одни. Вся съёмочная группа, прихватив с собой и два дня протусивших в этом маленьком городке вхолостую экстрасенсов, уже уехала, оставив приходящих в себя после съёмки, занявшей почти сутки, призёров предыдущего сезона отдыхать и отсыпаться, купив им билеты на завтрашний утренний поезд. Константин проснулся первым. Часы показывали 15:00. Мужчина потёр руками ноющие виски — он почти не спал, ведь Соню мучили кошмары — она опять пропустила всё через себя (за что уже получила по первое число, равно как и за короткую кожаную куртку, в которой сюда приехала и отправилась на съёмку). В течение ночи девушка периодически забывалась тревожным сном, просыпаясь от собственного крика и будя им Константина. По-человечески заснуть Егоровой удалось буквально пару часов назад, и теперь она мирно сопела в обе дырочки, скинув одеяло и скрутившись в клубочек, словно маленький котёнок. Гецати улыбнулся и, погладив Соню по волосам, заботливо накрыл её одеялом. Спать мужчине больше не хотелось. Но и оставлять Соню одну, спустившись покушать, он боялся — мало ли, что ей там ещё присниться может. Тихонько поднявшись с кровати, Константин вышел в гостиную и, закинув в кофемашину капсулу, подошёл к окну. Это всё напоминало ему первое их с Соней совместное утро. Когда он забрал её, напуганную взрывами в этом чертовом автобусе, к себе в квартиру и всю ночь охранял её сон, ведь ей снились кошмары. А утром точно так же стоял у окна, глядя на снующих по улице людей и ждал, пока кофемашина приготовит ароматную порцию утреннего бодрящего. — Ты давно не спишь? — тихое где-то за спиной и тёплые ладошки на почему-то вмиг покрывшейся мурашками коже живота. — Минут 10, наверное, — пожимает плечами, разворачиваясь лицом и целуя в макушку. — Ты чего вскочила? Поспала бы ещё, — усаживает на диван, щёлкая затем кнопкой электрочайника — ей нельзя кофе как только проснулась, он знает. — Сейчас одеяло принесу, — видит, как она ёжится, поджимая под себя босые ноги. — Не надо, Кость. Сделай лучше чай. — Надо, Сонь, — мужчина укутал девушку в одеяльное облако и подошёл к столу, чтобы заварить ей чай. — Ты чего загруженная такая? — спросил, наливая в чашку кипяток. — Да так, — Егорова крепче закуталась в одеяло и тяжело вздохнула. — Из-за Гриши? — И из-за него тоже. И о вчерашнем думаю. Страшно, Костя. — Ну всё ведь кончилось, маленькая, — протянув девушке ароматный напиток, мужчина устроился рядом с ней на диване, обняв её затем за плечо и привлекши к себе. — Всё хорошо. Выдохнув, Соня прикрыла глаза. Стало спокойно. Допив чай, крепче прижалась к своему мужчине и, чувствуя себя защищённой в его объятиях, снова провалилась в сон.

***

Поезд медленно, но верно полз в сторону Москвы. — Со-о-онь, — глотнув немного чая, позвал лежащую на соседней полке девушку Костя. — М-м-м? — протянула та, отвлекаясь от чтения и глядя на попутчика. — А давай в «гляделки» поиграем? — В смысле в «гляделки»? — Соня села на полке, отложив книгу на столик. — Егорова, ты что, никогда в «гляделки» не играла? — Играла. Как на каруселях кататься, так «Я — взрослый и серьёзный человек, Егорова! У меня через месяц клиника открывается! Моя жора в качельки не влезет!», а тут вдруг «гляделки»! Что за детский сад, Гецати?! Да и всё равно я тебя перегляжу. — Ничего не детский сад, — немного обиженно протянул мужчина. — Тем более, это не просто «гляделки». Вот мы с тобой год вместе, а знаем друг о друге только что-то основное, не очень глубокое. А так мы сможем больше узнать друг о друге, задавая даже не самые удобные вопросы. Но только условие: не «включаться» и не пытаться просматривать. А то знаю я тебя, Егорова. — Я в тебя кину сейчас чем-нибудь, — обиженно буркнула Соня. — Ты же знаешь, что я всегда за честность. И ещё: кто проиграет, больше раз отведя глаза, тот выполняет какое-нибудь желание победителя. — Пусть будет так, — кивнул Гецати. — Чаю принести? — кивнул в сторону фирменного стакана, принадлежащего девушке, нетронутый напиток в котором давно остыл. — Если тебе не трудно, — кивнула она. На самом деле, Егоровой почему-то было немного страшно и, отправив Костю за чаем, она просто оттягивала момент начала этой странной игры, которую он неожиданно затеял. В её шкафу было полно пыльных скелетов, о существовании некоторых из которых она давно (и, к сожалению, безуспешно) пыталась забыть. И очень не хотелось бы вскрывать старые раны, которые очень долго затягивались и иногда всё ещё кровоточили. Соня вздрогнула, услышав, как со щелчком открывается дверь купе. Неприятно-липкое чувство страха никуда не делось, а стало, казалось, ещё сильнее. Выдохнув, девушка попыталась успокоиться, но не удалось. Пришлось крепче закутаться в колючее клетчатое одеяло и до побелевших костяшек вцепиться в стакан, заботливо принесённый Костей. — Начнёшь? — будто издеваясь, спросил Гецати у Егоровой. — Давай лучше на «цу-е-фа» скинемся, — предложила Соня, выбрасывая вперёд руку со сжатым кулачком. — Ну «цу-е-фа» так «цу-е-фа», — фыркнул Константин, тоже сжимая кулак. Тонкие женские пальцы показали «ножницы», «сломавшиеся» об так и не разжатый мужской «камень»-кулак. — Начинай, — с вызовом кинула мужчине девушка, чувствуя, как дрожат колени. — Сколько раз тебе признавались в любви? — безобидно. Пока что. — Два. Мужчин в моей жизни было трое, а вот в любви признались только двое. И ты самый романтичный, кстати. Устраивает такой ответ? — Да, — кивнул Костя, мысленно умиляясь тому факту, что он у Сони самый романтичный. — Спрашивай. — Сколько раз ты говорил девушкам «Я тебя люблю»? Так, чтобы серьёзно. — Дважды. На первом курсе был влюблён в одногруппницу, но она меня отвергла и высмеяла вдобавок. Обидно было. Но ничего, пережил. А в 20 родители решили, что мне пора жениться. Нашли какую-то девочку, которая, по их мнению, была бы для меня выгодной пассией и мол «Вот тебе, Тимурчик, невеста. Люби». Ну какое нафиг «люби»?! Я не чувствовал к ней ничего. И она ко мне, собственно, тоже. Ей лет восемнадцать было — ребёнок ещё совсем. Причём, запуганный ребёнок. Ну и у неё был кто-то, кто не нравился её родителям. А мне не хотелось создавать семью, я был не готов. Да и без любви… Ну что это за семья? И я сбежал, когда дело уже явно подошло к свадьбе. Не хотелось ломать жизнь ни ей, ни себе. — Ты поэтому в Москву переехал, да? — Да, — Константин продолжал смотреть прямо Соне в глаза. — Во Владикавказе у меня всё, конечно, было хорошо — учёба, работа, друзья, но я бы просто оттуда не выбрался, если бы не это всё. А тут всё в гору пошло и я понял, что не зря это всё. Потом Лену забрал — побоялся, что её тоже насильно вот так вот замуж отдать захотят. Здесь по клубам ходил с Ленкой за компанию иногда в поисках секса на одну ночь, иногда просто так… Ничего серьёзного, в общем. А потом тебя встретил. И тебе в любви признался. Второй раз в своей жизни. А у тебя до меня серьёзные отношения были? — Я тебе даже больше скажу, я замужем была несколько лет, — фыркнула Соня. — И почему развелись? Егорова отвела глаза, тихонько выдавив из себя: — Он умер. Передозировка.

***

Егоровой 12. Она уже два года как учится жить без самого важного человека в её жизни — без любимого папы. А у мамы новый мужчина. И квартира превратилась из уютного гнездышка в какой-то притон — постоянно гремела музыка, повсюду были какие-то незнакомые люди, пустые бутылки, странные дорожки белого порошка, шприцы… А Соне было страшно. Первый раз в жизни (она не боялась даже периодически появляющихся у неё странных видений и того, что нередко видела в квартире силуэт отца). Она никогда не видела наркоманов и уж тем более наркоманов, которых ломает. Больше всего девочка боялась за маму. За то, что та была слишком слабой, чтобы как-то бороться со всем этим и терпела то, что этот идиот, в очередной раз напившись, поднимает на неё руку. Но с другой стороны, девочка была безумно горда тем, что маме хватило сил не спуститься на самое дно, тоже начав употреблять. А ещё маленькая Соня прекрасно знала, что этот мужчина умрёт. Некрасиво, плохо и очень скоро. Так и получилось. В один «прекрасный» день он просто не пришёл домой. Его нашли под забором стройки в соседнем дворе. Передоз. Жизнь снова вернулась на круги своя. В квартире снова воцарились уют и спокойствие. А потом Соне исполнилось восемнадцать, она поступила в университет и познакомилась с Сергеем. Он учился на два курса старше и помог Егоровой подготовиться к пересдаче сложнючего экзамена в первую в её жизни сессию — этот экзамен завалила вся Сонина группа, а со второго раза сдала только Соня. Потом молодой человек начал красиво ухаживать за девушкой — цветы, подарки, ужины в дорогих ресторанах, катание по Москве на машине… А через год Соня и Серёжа сыграли свадьбу. Тихонько расписались в ЗАГСе (с белым платьем и красивой машинкой, но без посторонних), поужинали в любимом ресторане и уехали в Питер на недельку. Однако через пару месяцев всё резко изменилось. Сергей «познакомился» с наркотиками — в какой-то компании ему дали попробовать и закрутилось… И кошмар, запечатанный в глубине Сониных детских воспоминаний и спрятанный на дальнюю полку её подсознания, снова вернулся. Соня пыталась бороться, но безуспешно. Он прекращал на время, а потом снова начинал. Заложил в ломбард обручальное кольцо, не ночевал дома… А если ночевал, то накачивался алкоголем, поднимал на девушку руку, а иногда даже и насиловал. А потом приползал на коленях, извинялся, целовал руки, клятвенно обещал завязать. И всё возвращалось на круги своя. А потом начиналось сначала. В какой-то момент Соня просто смирилась и опустила руки. Девушка превратилась в тень и просто существовала. В универе пришлось взять академ, потому, что сессия была бы безнадёжно завалена. Думала о том, что надо бежать. Однако продолжала жить в такой родной, но и одновременно чужой квартире. Потом задержка, тест на беременность. Да, они думали о детях, когда Сергей был «в себе» и жил дома. Две полоски. Длинные гудки в трубке. Гора не отвеченных. А спустя несколько часов звонок с незнакомого номера с просьбой подъехать на опознание. А дальше всё как в тумане. Похороны, полное отсутствие каких-либо эмоций. Ни слезинки. Она знала, что так будет. Больница. Печальные новости. И снова никаких эмоций. Будто бы дементоры всё высосали. Переезд в Санкт-Петербург. Попытки начать новую жизнь. Неудачные. Возвращение в Москву. Два года тусовок по клубам. Боязнь отношений с мужчинами. Попытки закончить институт. Понимание, что так нельзя. Что нужно что-то менять. Развиваться. Учиться. Встреча с Похабовым. Три года вместе. Мечты, планы. Но всё снова сыплется, когда она решает заняться саморазвитием. Расстаются друзьями. У Лёши есть мультиварка и электрогриль, а во влогах он говорит «Жена, найдись!». У Сони появляется Аркаша. Единственный мужчина, который любит её просто так. Решает завязать с магией. Складывает всё в коробку и убирает на дальнюю полку в шкафу. Теряет сознание на улице от внезапно скрутившей боли в животе. Склиф. Перитонит. «Ещё чуть-чуть и не откачали бы. Скажи "спасибо" своему спасителю».

***

— А дальше ты всё знаешь, — Соня вытирает слёзы рукавом толстовки. — Хватит, Костя. Пожалуйста, — девушка закрыла лицо ладонями и расплакалась ещё сильнее. И Гецати всё понял. И зачем Соне был нужен этот месяц, и что ей в принципе нужно в отношениях. Пожалел, что задумал эту дурацкую игру. Что напомнил о том, что Егорова явно старалась забыть. — Со-о-онечка, — протянул, пересаживаясь на её полку и затягивая её к себе на колени, — солнышко моё. Ну ты чего? Давай водички выпьем, — потянувшись, взял со столика бутылку и, открыв крышку, протянул её вздрагивающей от всхлипываний девушке. — Тихонечко, — баюкает как маленькую, крепче прижимая к себе. — Знаешь, — поставив бутылку на столик и шмыгнув носом, сказала Егорова, утыкаясь носом в Костину шею, — ты слишком похож на моего папу. С тобой мне не страшно. Я тебе доверяю. А вообще, я проиграла. Загадывай давай своё желание. — Глупостей не говори, Сонь. Какие желания? Хотя… Разве что только одно. Замок двери в купе со щелчком закрылся, а чай в фирменных РЖДшных стаканах опять остыл.