КОРПОРАТИВЫ

       Можно любить зиму, а можно и не любить, но Новый год нравится всем, даже тем, кто не верит в деда Мороза и совсем перестал ждать чуда. А чудеса еще происходят! Еще как встречаются в нашем мире чудеса. Порой, чешешь затылок и говоришь сам себе: всё чудесатее и чудесатее. И чем не чудо? В нашей стране это вообще цирк и клоуны все не на арене. Такое ощущение, что Госцирк взял и выпустил всех кандидатов именно туда – в наше светлое будущее… с чудесами.       Но вернемся к нашим б… т.е. новому году, а вернее, к тому самому действу, что заставляет дам покупать новое платье, туфли, делать прическу, а мужчин забывать про все на свете и жену в том числе. Это я о чем? Об них, о корпоративах.       Так вот, дело было как раз под новый год, проводила фирмочка «W» в городе N корпоратив в местном ресторане. Хорошо так посидели, некоторые даже легли, внимательные соседи оливье отставили подальше, дамы с кавалерами оттанцевали все ноги, пятки и… но всё когда-то заканчивается. Замдиректора этой фирмочки был некто Владимир Самохин, молодой мужик, даже очень и очень симпатичный, с приличной зарплатой и вытекающими отсюда последствиями. Так вот, этот самый Самохин по утру проснувшись, узрел у кровати стоящую супругу со скалкой в руке, которая так методично мелькала перед глазами, что Владимир вполне мог схлопотать косоглазие, если б глаза смотрели прямо. Но после вчерашнего, они никак не хотели вернуться в прежнюю орбиту и норовили разбежаться в разные стороны. А уж как болела голова и почему-то пятая точка. Самохин сделал титаническое усилие и все же принял перпендикулярное положение верхней части тела, но на этом все силы и закончились. - Эм, ик, Таня, а что это у тебя? – проморгавшись, спросил Самохин. - Это я хочу спросить у тебя ЧТО ЭТО? – и жена ткнула в лицо какую-то длинную бумажку высотой в метр с кепкой.       Если б у Самохина не так болела голова и, если б он еще и собрал глаза в кучку, то опознал бы в этом клочке бумаги кассовый чек. - Что это, «что это»? – и Самохин, качнувшись, ухватил конец бумажки. - Именно! – Татьяна бумажку держала крепко. - Ну-у, чек, - наконец, разглядев, икнул Самохин. - Я и без тебя вижу, что чек, - жена скалку переложила в правую руку. – Что в чеке? – голос не сулил ничего хорошего.       Самохин собрался, напрягся и попытался прочесть, что написано на этой бумажке мелкими буквами, но не судьба! Глаза подводили, так и норовили куда-то сбежать. - Не мельчеши, - глядя с опаской на скалку, сказал Самохин. – Читай, что там написано.       Жена брезгливо поджала губы и прочла: - Колесо, бр.пр. Тридцать две тыщи, - и выжидающе посмотрела на мужа. - А-а! – наконец вспомнил Самохин. – Я это, летнюю резину на зимнюю поменял. - В декабре? – скептически спросила жена и сильнее ухватилась за скалку. - Снег же, - промямлил Самохин, косясь на кухонный девайс. - Но тридцать две тыщи! – проорала Танька. - Но их же четыре, - и Самохин для наглядности вытянул четыре пальца, Татьяна занесла скалку, Самохин пригнулся. – По восемь тыщ на колесо, - зачем-то уточнил он. - Они у тебя из золота что ли? – допрашивала жена. - Н-нет, обычные. - А почему так дорого? - Так на бэху же, - сделал очередную попытку оправдаться муж.       Татьяна отступила и дернула чек на себя, изучая бумажку, странно поглядывая на мужа. - А вот это что? – ткнула чеком в нос Самохину и сжала скалку. - Что что? – вопрос сам по себе был глупый, но Самохин ничего не мог поделать, голова отказывалась вспоминать что вчера было и КАК он вообще домой пришел. – Читай, - и махнул рукой. - Бюстье женское с тр. И мехом, - прочла Татьяна и уставилась на Самохина.       Пятая точка Самохина заныла, она точно почуяла, что это з-з-з неспроста, что будут бить и по ней тоже. - Не помню, - наконец выдал Самохин. – Сумму озвучь. - Пятнадцать тысяч рублей, - последнее слово прозвучало, как удар молотка по крышке гроба. «Ну, ты попал, мужик, - прошептала пятая точка и поджалась» - А-а, - выдал Самохин, - я вспомнил! Ага! Это ж я тебе подарок на Новый год купил. - Да? И где это бюстье с меховыми трусами? – скалка опять перекочевала из рук в руки. - В машине, - Самохин выдавил улыбку. - Хорошо, - тон жены не внушал доверия. – А вот это что? Презерватив с белыми ушками? – тут Самохин понял, что крышка гроба это только начало, его не закопают, а расчленят, а потом сожгут.       И он медленно стал сползать под одеяло. - С белыми ушками за две тысячи рублей?!. – жена стукнула скалкой по изголовью кровати.       Лучше б я замерз на дороге, подумал Самохин. - Ну, я хотел устроить романтический вечер… - начал оправдываться Самохин. - С белыми ушками? – Самохин энергично закивал головой. – И где эти ушки? - Там же, в машине.       Жена кивнула и стала изучать чек дальше. - Шампанское тысяча пятьсот рублей. А что так дешево? Ушки за две тысячи, а шампанское за полторы? – и посмотрела на мужа.       Тот молчал, только глазами мигал, пытаясь все же собрать их вместе. - Хм, а вот это уже интересно. Магазин интимных услуг! А я и не знала, что у нас такой есть, - Самохину стало совсем плохо и он завернулся в одеяло. – Пр.бр. красное разного диаметра, а это что? – выжидающе глянула на мужа Татьяна. - Не знаю, - честно ответил Самохин, он и правда не помнил. - А это уже совсем интересно! Ресторан «Метрополь» и, - Татьяна замолчала, пытаясь что-то прочесть в чеке, - а-а, вот, гостиница «Континенталь», - она выразительно посмотрела на Самохина. – Сорок две тыщи, Самохин! Сорок две! Да на эти деньги в Рим слетать можно! – тут Самохин понял, что расчлененка с закапыванием это только цветочки – его будут пытать, расчленят, закопают и подожгут, а потом поднимут и снова сожгут.       Но самое интересное, что он реально не помнил, чтобы все это покупал! - Спрашиваю последний раз, Самохин, где все это? - В машине, - привычно ответил Владимир. - А где машина, Самохин? – ласково спросила жена.       И вот тут Володька вскочил, сил не было спорить с женой, было проблематично встать после литра алкоголя, получить скалкой по лбу было страшно, но машина! Его ласточка, его бэха! Подорвался Самохин, как боец, идущий в последнюю атаку, вскочил, оделся за три секунды, любой солдат позавидовал бы такой скорости и выскочил на улицу. Бэхи не было нигде. Самохин обежал свой восьмиподъездный дом за пять секунд, что соответствовало мировому рекорду спринтерского забега на сто метров. Остановил первое попавшееся такси и рванул на стоянку, где последний раз видел свою ласточку. Жена, стоя у окна, поджала губы, за ней бы он так не побежал. - Ну, гад, только вернись, - и скалка полетела в стену, снеся по дороге часы и любимый мужнин постер с местной футбольной командой.       Бэху Самохин нашел на стоянке у ресторана, благо тот находился рядом с работой. Выдохнув и, наконец, расслабившись, Самохин понял, что он как-то странно одет: на нем были домашние штаны, разные ботинки и женина куртка. То-то она у него не застегивалась. Засунув руки в карманы, холодно же, Самохин вытащил оттуда чек, не менее короткий, чем тот, что держала жена на допросе с пристрастием. Самохин медленно, как на эшафот, подходил к любимой ласточке с кормы. Молча, любовно ощупав крышку, он наконец нажал на кнопку брелка сигнализации, машина, мигнув, плавно открыла багажник. В идеально чистом багажнике, что нельзя было сказать о собственном кабинете, лежали два больших пакета. Самохин крепко зажмурился, потом резко открыл глаза, но пакеты никуда не сбежали, и продолжали манить чистым белым боком, украшенным новогодним приветствием. Внутри них лежало все то, что так эмоционально перечисляла жена. - И за каким… хм… я все это купил? – сам у себя спросил Самохин, захлопнул крышку и сел за руль – пора идти сдаваться на милость побе…разъяренной женщины. – В здравом уме я б такое точно не купил бы, фантазии не хватило бы. - А в пьяном? – спросил здравый смысл.       Тут Самохина и охватило сомнение, в пьяном виде он сам себе не хозяин, но мужик он или где? Пора идти на поклон слабой половине. - Ага, такой слабой, что пятая точка до сих пор болит? – съехидничал все тот же смысл.       Деваться было некуда, Самохин полез в карман за ключами, а вытащил все тот же чек. - Тьфу ты! Глаза б мои тебя не видели бы, - прошептал Самохин и скомкал довольно немаленькую бумажную ленту. - А ты все же посмотри, - напомнил здравый смысл, который не раз спасал замдира в трудных ситуациях. И Самохин посмотрел. - Ё моё! Маму вашу! В Рим ей захотелось, ща поедем! – и Самохин нажал на газ.       Вбежав в квартиру с зажатым в руке чеком, как с красным знаменем на параде, Самохин помахал перед жениным носом зажатым в кулаке клочком мятой бумажной ленты. - Я бы тоже хотел знать, а вот это что такое? – и Самохин повертел перед женой бумажкой. – А? – последняя интонация напоминала звук разорвавшейся бомбы на передовой в самом окопе. - Где? – жена оказалась более подкованной в допросном вопросе, нахрапом не возьмёшь.       Но Самохин был на взводе, да и сам мог бы допросить кого угодно. Поэтому он развернул чек и зачитал: - Корректировка бровей с пр.и гл с м.жо, - и уставился на жену. - Где ты это взял? – и не дождавшись ответа, попыталась забрать чек. – Дай сюда. - Я жду, - и Самохин мило улыбнулся, как акула с гастрономическим подтекстом. - Ну, это чек с салона, - Самохин поднял правую бровь, - где брови выщипывают, - добавила жена. - За восемьсот рублей? – жена смолчала и отвернулась. – Хорошо, а вот что за «эм жо»? Это с какой такой жопой ты брови щиплешь? - Дурак, это не жопа, а масло жожоба! – брезгливо ответила жена. – Такая серость, не знать, что после обязательно надо помазать маслом, чтобы не было раздражения. - Раздражение сейчас будет у меня и перетечет на тебя, - и Самохин прищурился. – Но за восемьсот рублей! У меня подшипник на машине дешевле! - Прошлый раз ты его за восемьдесят тыщ менял, - спокойно напомнила жена и похоже прищурилась. - Да,- напомнил о себе здравый смысл,- с деньгами ты переборщил. - А вот это что? – Самохин тактично проигнорировал женин ответ. – Шугари. верх .гр. кл.?       Жена с удивлением на него посмотрела и пожала плечами. - Десять тысяч, - напомнил Самохин и поискал глазами скалку. - А-а-а! Так это шугаринг верхней грудной клетки. - Чё-ё? - нормальных слов у мужика не осталось. – Это какое-то ё-ка-лэ-мэ-нэ, - обидчиво проговорил Самохин и уставился на жену, - расшифруй! - Ну, это когда делают шугаринг, - Самохин раскрыл глаза еще шире и открыл рот, жена снизошла до объяснений, - ну, волосы выщипывают. Ты не поймешь, - махнула рукой жена.       Самохин сделал два глубоких вдоха. - Волосы с верхней половины грудной клетки? У тебя там волосы растут? - У меня нет, у тебя растут.       Самохин для приличия моргнул, два раза, но так ни хрена и не понял. Ну, растут у него волосы на груди и что? Он подозрительно посмотрел на жену. - Шоко.обер.с м. и м.жо? – и вопросительно посмотрел на жену. – Двадцать пять тысяч, - напомнил он. - А! Это шоколадное обертывание! – мило захлопала глазами жена. - Двадцать пять тысяч? – Самохин не верил своим глазам. - Это, когда тебя обмазывают горячим шоколадом, приятно, - и жена повела плечиком, закатив глаза вверх. - Таня, за двадцать пять тысяч можно купить весь кондитерский отдел в соседнем магазине! – жена смолчала. – А это «эм жо» опять масло жопа? - Масло жо-жо-ба, - по слогам произнесла жена. – Неужели трудно запомнить? Полезно для кожи, сохраняет молодость и убирает морщины. - На жопе? – не понял Самохин.       Жена набрала побольше воздуха для возмущения, но Самохин ее опередил: - Лазерн. Депил. Бикини, тридцать тысяч? - последнюю цифру он озвучил шепотом. - Лазерная депиляция бикини, - отрапортовала жена, не дожидаясь вопроса. - Тридцать тысяч, - напомнил Самохин. - Так у тебя там много и все сорок возьмут, но мне сделали скидку, - мило улыбнулась жена.       Самохин заподозрил, что жена его водит за нос и не боится, а сам он готов закипеть праведным гневом. - Какое бикини, Таня?! И главное, где? – голос мужа мог заморозить и холодильник.       Жена сделала удивленные глаза и проговорила, как для умалишенного: - Там, - и опустила глаза вниз. - Для чего? - Для кого, - парировала жена. – Для тупых объясняю отдельно – выщипать волосы на самом интересном месте! - Каком месте? – тупо повторил Самохин. - Интересном! – снисходительно ответила Татьяна.       Самохин закрыл глаза и прошептал: - Дай, Боже, мне терпения. Таня, зачем тебе всё это? – тихо спросил Самохин. - Это не мне, - с улыбкой сказала жена. – Это тебе подарок на Новый год. - Что?! На кой ляд мне все эти депиляции? - Ну, знаешь!? – жена сделала шаг вперед и уперла руки в бока. – Все эти твои волосы, они так противно лезут в рот, потом замучилась их выплевывать! Ты пробовал когда-нибудь? – Самохин замотал головой. – Вот и… все их на… - и жена сделала жест рукой, как рубака саблей в атаке на коне. - Ну, знаешь, на сей раз ты перешла все границы, - жест жены не впечатлил Самохина. – Я должен буду, как… эти… сидеть и все это выдергивать? – жена кивнула. – Так это больно! - Зато потом весь в шоколаде, - парировала Танька. - Так этим мужики не занимаются, только педики, - повысил голос Самохин. - А я вот и хочу трахнуть педика, - в тон ему ответила Танька. - Что-о-о-о-о?.. – у Самохина не осталось слов. – За мои же деньги мне будут… это же гестапо! – воскликнул Самохин.       Танька только пожала плечами: - Я это гестапо каждую неделю прохожу, - Самохин подавился воздухом, - и ничего – жива, - добила его жена. – И ты выживешь.       На Самохина снизошел ступор, он провалился в межмирье и там замер, соображая, ЧТО сейчас ему сказала жена. А та, увидев пакет у ног мужа, спокойно покопалась в нем и вытащила коробочку, прочла название, хмыкнула, сунула нос глубже и выпорхнув из пакета, заулыбалась во все свои тридцать два отбеленных зуба. - Само-о-хин, - на распев, произнесла он, - а что это такое? – и ткнула коробочкой в нос мужу.       Тот не среагировал. - Дурачок, это не с ушками, а пупыры-ы-ы-шками, - она кокетливо похлопала глазами. – Пошли проверим насколько они пупырышки, - и она настойчиво подтолкнула мужа в сторону спальни.       Через два часа инцидент был полностью забыт, пупырышки опробованы, костюм примерен, а муж заснул довольный и умиротворенный. Жена грациозно потянулась, погладила волосатую грудь мужа и сказала: - Ничего, от депиляции никто не помер, зато будешь знать, как без меня ходить на корпоративы. Следующий раз я что-нибудь еще придумаю, если не исправишься.