В падении

После выступления ей не приходится долго искать, не приходится тратить силы на заклинания, чтобы найти Джона Константина. Надо только высмотреть неподалеку самый неприглядный бар, куда никто бы не отчаявшийся не полез бы без нужды. Когда Затанна открывает дверь под неоновой вывеской, знакомый бежевый плащ ожидаемо маячит у барной стойки. Под взглядами - пьяными, душными, бессмысленно цепкими, она идет по залу, стуча слишком высокими каблуками сценических туфель. - Привет, Зиии! - тянет Джон. - Приятно знать, что хоть ты меня еще помнишь, детка. Чем сильнее он пьян, тем гуще его британский акцент. И, похоже, пьян он уже в доску. Бармен смотрит с недоумением: что может быть общего у роскошной, холеной красавицы с губами в ярко-красной помаде и небритого, такого же мятого, как его же плащ мужика. Иногда Затанна и сама не понимает этого. Не понимает и каким ветром занесло его на ее сегодняшнее ночное шоу и в этот город в частности. - Такую сволочь как ты непросто забыть, Джон Константин. - устраивается она рядом на высоком табурете, эффектно закинув ногу на ногу. Вместо ответной шпильки Джон криво улыбается, глядя куда-то на дно своего стакана. - Легче, чем кажется, Зи. Наверное, ты просто плохо старалась. - Как Чез? Ходят слухи, вы с ним недавно здорово пошумели в ЭлЭй... - уже мягче спрашивает она: бить пошатнувшегося не в ее правилах, если это, конечно, не враг. - Мы потеряли связь. Совсем. Залпом он опрокидывает очередной стакан и машет бармену, требуя немедленно повторить. От сивушного запаха пойла Затанна морщится. - По-моему, тебе уже хватит на сегодня, Джон. - кладет она ладонь поверх стакана. Только тогда Джон, наконец, поднимает на нее глаза. - Я сам решу, когда мне хватит. Взгляд у него такой же тусклый и мутный, как дешевое пойло в его стакане. Вдруг он морщится, зеленея лицом, и прижимает тыльную сторону ладони ко рту. Поперек ладони едва поджившие глубокие порезы. Новые ритуалы, оплаченные кровью, новые жертвы, новые демоны... И опять пустота внутри - вибрирующая так сильно, что Затанна чувствствует это, не прикасаясь даже, чувствует так же отчетливо, как и, глядя на него сегодня в зал со сцены. Во что ты опять вляпался, Джон? За что снова платил? Все уже давно кончено, но почему-то ей все еще больно. - Если тебя сейчас вырвет на меня, - обещает она, убирая растрепанную челку со лба - Наложу отрезвляющее заклинание. Снять ты его, конечно, снимешь, но повозиться придется. Во взгляде его в первый раз мелькает что-то живое. Джон беззвучно и долго смеется, но все же встает и нетвердо, словно почва уходит прямо из под ног, скрывается за обшарпанной дверью с похабной картинкой. Его нет так долго, что Затанна начинает беспокоиться. Потому что Джон Константин сумеет найти неприятности даже в сортире дешевой пивной. Но когда она без колебаний заходит в мужской туалет, Джон уже ныряет головой под струю из крана, умывается и полощет рот. - Ты просто сияешь, Зи. Искришь, можно сказать. - отфыркавшись, подносит он сигарету ко рту, мокрый и взъерошенный. - Мое отсутствие явно тебе на пользу. В воздухе и без него уже крепко пахнет табаком и чьей-то травкой. Сила вправду сейчас кипит в каждое клеточке ее тела - но причина тому успешное выступление. А не Джон Константин. Ее магия - не только экзорцизмы, смерть и печаль. Она дарит людям радость со сцены, возвращает им минутную детскую веру в чудо и взамен отданного ей всегда щедро возвращается сторицей. Магия Джона же с самыми добрыми намерениями неизменно мостит ему дорогу в ад и оставляет его пустым. В неестественно синем свете лицо его с синяками под глазами, с глубокими складками между бровей и у губ вдруг напоминает ей мертвеца. Ее ладони ложатся ему на виски. В последний раз, обещает она себе, стиснув зубы и концентрируясь так, что пальцы начинают подрагивать от избытка силы. Магия всегда в ее крови и послушна ей, Затанна ее родное, любимое дитя. А Джон, оккультист-самоучка, ворует и вырывает силой и хитростью - как и все остальное. Ей не жаль отдать немного, но глядя ему в глаза, она понимает, что сейчас ему нужно больше. Губы у него сухие и потрескавшиеся, а вкус сигарет на языке так же горек, как она помнит. Джонни-рок звезда бывал с ней всяким: и требовательным, и грубым, и самоуверенным. Но сейчас, в грязном мужском туалете дешевой пивной он целует ее с такой искренней нежностью, что она не может его оттолкнуть. - Зи... - бормочет он, зарываясь лицом в ее открытые шею и плечи. - Девочка моя. Руки его, обычно ловкие, слепо шарят по крючкам-застежкам корсажа на ее спине и в итоге просто он стаскивает его ниже к животу, обнажая грудь. Жадные губы прижимаются к соску, и она подается ему навстречу, больно задевая стену затылком. Пальцы путаются в его светлых волосах. Когда он вжимает ее в изрисованную грязными надписями стену, она чувствует, что даже пьяный как бревно, он настроен вполне серьезно. Разве не иронично, что самое нежное, самое искреннее и хрупкое, что выходит у них - секс по-быстрому в мужском туалете какой-то забегаловки?.. Воздух, пропитанный травкой и сигаретами, холодит влажную кожу, когда он, наконец, отстраняется. И взгляд у него все еще пьяный и жадный. - Не могу больше, Зи... - путанно шепчет Джон, едва не с мясом вырывая застежку ее коротких шортиков. - Не могу... Прости... Как наркоман на срыве. Колготки в крупную сетку рвутся некрасивыми клочьями. С его ремнем и брюками она обходится не в пример щадяще. Без особых усилий он поднимает ее, поддерживая за бедра. Спиной Затанна чувствует каждый кирпичик нештукатуренной стены, а голой грудью - теплую ткань его рубашки. Туфля срывается с ее ноги на пол оглушительно громко. Двигаясь в ней, Джон целует ее шею, плечи, грудь, то и дело сбиваясь с ритма. Словно чувствовать ее - губами, пальцами, как угодно - важнее, чем сам процесс. После такого количества выпивки она думает, что все продлится избыточно долго, но уже минут через пять дыхание его становится тяжелым, а на спине проступает испарина. Так или иначе, сегодня она на многое не рассчитывала. Но вместо того, чтобы ускориться и все закончить побыстрее, он прижимает ее всем весом, бьет по стене раскрытой ладонью и с нажимом ведет вниз, разрывая едва поджившие раны. И продолжает двигаться в ней, глубоко и размеренно. От его разодранной ладони на бедре Затанны остается мокрый след с солено-медным запахом свежей крови. С беззвучным всхлипом она выгибается, раскрывается до самого донышка, отдавая то, что с самого начала хотела сама и еще больше. Вопреки обычному эгоизму, Константин не позволяет себе закончить раньше, чем она не заходится тихими стонами и не начинает дрожать в его руках. - Скажи, что еще помнишь меня, Зи. - смотрит он ей в глаза так, словно хочет до скончания дней выжечь свой образ в ее памяти. - Скажи, что любишь. Пожалуйста. Не спрашивает, а просит - потому что, похоже, согласен сейчас даже на ложь. Бессердечная, эгоистичная сволочь Джон Константин, для которого нет ничего ни важного, ни святого. Избыток алкоголя, похоже, вывернул его наизнанку. - Помню. - говорит она. Слов ей не жалко. - Люблю. Стиснув сильнее ее бедра, он вбивается в ее тело рвано и глубоко, пока Затанна не вскрикивает и не обнимает его за шею еще крепче. - Я... - с трудом разбирает она среди его сорванных выдохов, но договорить Константин не успевает. Толкнувшись последний раз, он стонет, уткнувшись мокрым лбом ей в шею, и бездумно выплескивается прямо в нее. Не думать о последствиях - в стиле Джона Константина, усмехается про себя Затанна, когда наконец, Константин опускает ее на пол, и сам обессиленно сползает по стене, закрыв лицо руками. Похоже, на сегодня он закончился. Волосы у нее растрепаны, темными кругами растеклись тушь и подводка, а вокруг рта размазалась красная помада. По внутренней стороне бедер стекают белесые потеки, и, кажется, ей побыстрее надо купить таблеток. Последствие такой связи неизбежно устроит какой-нибудь апокалипсис на земле, где и так слишком много демонов. Или чего еще похуже. Наскоро приведя себя в порядок, Затанна парой слов сжигает валяющиеся на полу обрывки своих колготок и порванные трусики. Ей не хочется кутать себя в скрывающие беспорядок иллюзии - бежевый плащ Констатина вполне годится даже на полуголое тело, если потуже затянуть в талии. Джон не сопротивляется и не спорит. Похоже, все еще слишком пьян, чтобы соображать нормально. Взяв его под руку, Затанна невозмутимо выходит из мужского туалета, не забыв снять отводящее заклятие. Под дверью тут же собирается недовольная очередь. В кармане плаща она находит карточку ключа от номера в отеле на соседней улице, и по-прежнему поддерживая его, не спеша идет по ночной улице. В номере укладывает тело на постель, стягивает ботинки и подумав, оставляет на тумбочке у изголовья стакан с водой. Утро у Джона будет тяжелым. Хотя спящий, он уже не выглядит настолько измученным и пустым. Что бы ни случилось, он соберется заново, как всегда собирался. Надо только чуть-чуть зацепиться. С нежностью Затанна касается губами его лба, выходит из номера, не оглядываясь, и тихо прикрывает за собой дверь. Даже если чувствует спиной его абсолютно трезвый и тоскливый взгляд. Слишком часто ее уже оставляли: отец был первым, Джон Константин - последним, но не единственным. Теперь она просто уходит сама. У нее недостаточно сил, чтоб спасти его или себя. Но можно хотя бы на время замедлить падение.