Штурмуя башни

Светало. В привычном полумраке Бюро было видно, как ароматный сизый дым благовоний стелется по полу мягкими комьями. Аль-Саиф кашлянул, втянул пряный воздух с примесью пыли и услышал, как захлопали крыльями, покидая насиженное место, голуби над головой. Кто-то пришел. Гость спрыгнул в провал в крыше, приземлившись почти беззвучно, но рафик все равно услышал – для него стало привычным слышать. До Малика донесся тихий отклик плит и плеск воды – неизвестный возился в ней довольно долго. Потом – шаги. Начальник Бюро был почти уверен, он едва ли не знал, кто сейчас появится в дверном проеме, но все-таки сомневался. По крайней мере, шаги очень походили на Альтаира. Мужчина улыбнулся углами рта, подумал и решил продлить свое ожидание, уткнувшись в бумаги. Ладонь гостя опустилась на стол, хлопая по поверхности и привлекая внимание Аль-Саифа. Малик неслышно вздохнул, нахмурился и бросил короткий взгляд на фигуру перед ним. Ему показалось - что-то не так. Взгляд был слишком поспешен и невнимателен, чтобы уловить подробности, но Малик даже чувствовал запах этой неправильности, рассеявшейся в воздухе. Он все-таки позволил себе прочертить несколько идеально ровных линий на новой карте прежде, чем, наконец, отложил инструмент и поднял голову, чтобы посмотреть на брата. Безошибочное чутье ассасина начальника Бюро не подвело – перед ним вырисовывался хорошо знакомый силуэт, обведенный по контуру желтоватой каймой рассеянного света, - но Малик не сразу понял, что это и вправду Альтаир. Выглядел тот совершенно противоестественно для себя самого – людей с настолько беспросветно удовлетворенным выражением лица следовало поискать. Очень хорошо поискать. - Малик, - негромко позвал сириец, наклоняясь к мужчине. Он упорно продолжал сохранять в мимике что-то довольное, кошачье, даже после того, как ему представилась возможность хорошенько разглядеть сумрачность на лице потревоженного рафика. – Мира и покоя, брат. Аль-Саиф не ответил на приветствие. Он посмотрел на Альтаира еще раз, но уже по-другому – с глубоким подозрением, - и снова нахмурился. Рафику стало грустно. Он понял, что таких людей не сумеет найти, пожалуй, во всей стране, а может, и мире, - даже если убьет на это остаток своей жизни. Малик вздохнул еще раз и сказал: - Извини, Альтаир, но я занят. Если тебе нужна информация – назови свою цель, и я помогу. Нет – уходи и не мешай мне, - и прибавил, помедлив и наградив собеседника коротким взглядом: - Пожалуйста. Ассасин кивнул начальнику Бюро, подбирая слова. Теперь он не казался последнему довольным. Начальник Бюро заметил, насколько усталым выглядит Ла-Ахад, который, оперевшись на стол, сейчас пытался отдышаться. На одежде гостя бледным слоем лежала дорожная пыль, перекрашивавшая белоснежные ткани. Местами серый покров был мокрым; прибитая каплями из фонтана пыль делала материю еще более темной. Рафик подумал – смотрится так, будто Альтаира прокатили по земле от самого Масиафа. - Что случилось? - У меня к тебе дело. Сейчас. – Он протянул руку и вцепился в рукав мужчины, убеждая. - Я не собир… Снаружи донесся какой-то шум, и Малик замер, оборвав разговор на полуслове и прислушиваясь к звукам города. Его фраза осталась незаконченной. Альтаир тоже выпрямился и сделал несколько шагов в сторону соседнего помещения. Рафик предупреждающе вскинул палец к губам, но было поздно: на крыше что-то загрохотало и незамедлительно скатилось в Бюро. Камень, понял Аль-Саиф, проследив за предметом. - Выходи, ассасин! Я знаю, что ты здесь! – гневно и требовательно возопили с улицы, и в комнату обрушилась целая груда снарядов – словно кто-то опрокинул тележку с ними прямо в убежище; очевидно, преследователь был не один. Камни покатились по плитам, однако ни один не достиг порога, где застыл Альтаир. Булыжники точно кидали с мостовой и, учитывая расстояние, довольно метко. Голос показался Малику смутно знакомым, но опознать человека не удавалось. Мужчина обогнул стойку, убрал за пояс меч со стеллажа и, отстранив ассасина, встал прямо под входом. Больше камней вроде бы не сыпалось, хотя он все же держал наготове руку, чтобы защититься в случае необходимости. Кусочек неба, смотревший на Аль-Саифа из люка и освещающие Бюро наклонные лучи представали ослепительно-яркими. Рафик моргнул, и наваждение пропало. - Трус! Выходи и сражайся!.. – донеслось из-за стены. Последовал новый град снарядов – Малик едва успел отскочить в тень, – его вовремя дернул за одежды стоявший поодаль Ла-Ахад. Пролетевший рядом с ним булыжник звонко ударился об пол, отпрыгнув, и песочного цвета фрагмент пошел трещинами. Аль-Саиф нахмурился. Незнакомцы досаждали ему, не только прерывая работу выкриками, но и калеча здание, и рафик был намерен прекратить все непотребство немедленно. - Альтаир, - решительно начал Малик и, вновь приблизившись к стене с узором, велел: – Подсади-ка меня. И лучше побыстрее. - Мужчина кинул нервный взгляд на провал и в предчувствии потер запястье. Ему даже оборачиваться не нужно было, чтобы воочию увидеть, как расширяются золотые глаза и недоуменно выгибаются брови. Едва рука Малика коснулась выступа, тот понял, что, пусть от крыши его отделяет сравнительно небольшое расстояние – чуть меньше длины в рост самого мужчины, - подъем дастся непросто. Разом навалились и боль в плече, и горечь предыдущих попыток покинуть убежище, однако отступать совершенно точно было нельзя, и Аль-Саиф, через ноздри втянув воздух, нашел для ног точки опоры, поднимая тело. Мужчине чудом удалось избежать камня, нацелившегося, казалось, прямо ему в голову, но после этого рафику стало чуть легче карабкаться. Через пару минут оба ассасина стояли наверху, рядом, почти вплотную, разглядывая группу людей, столпившихся на улице – гнавшуюся за Альтаиром стражу и нескольких горожан. Естественно, незамеченными мужчины не остались – преследователи задрали головы и обнажили клинки, готовясь к схватке. Соперников было восемь. Аль-Саиф понял, почему они не пытались забраться на крышу по лестнице: у них было слишком тяжелое обмундирование для лазанья на такую высоту. По той же причине их не настигли метательные ножи Ла-Ахада. Малик увидел, что вверху улицы, чуть дальше, к неприятелям мчится подкрепление, экипированное куда легче. Он схватил брата за плечо и указал на четверых врагов: - Там. Видишь? Альтаир кивнул, чуть-чуть присел и приготовил ножи, которые спустя секунду поочередно разорвали воздух, стремясь к цели. Он не промахнулся. Неприятели почти одновременно обрушились на землю, брызгая на пыль кровью. - Что они хотят от тебя? – поинтересовался рафик, кидая новый взгляд вниз. Ассасин ответил: - Я убил того, кого они звали товарищем. - …а им это не понравилось, - сердито завершил Малик, но Альтаир уже сорвался с крыши в попытке поразить одного из соперников. Недругу не повезло: он как раз запрокинул голову, желая разглядеть летящую тень, когда убийца приземлился на врага, примяв его своим весом, и вонзил клинок в незащищенное горло. Стражник даже испугаться не успел - только в глазах застыло запоздалое удивление. Аль-Саиф неразборчиво выругался. Даже оставшихся противников на одного Ла-Ахада было, пожалуй, многовато, и ему стоило вмешаться. Он тоже спустился, но не прыжком, а по лестнице, спокойно и бесшумно, чтобы не привлекать внимания сосредоточившихся на Альтаире людей. Тот яростно атаковал их, лишь изредка переходя в глухое блокирование, но постепенно оттеснялся стражей все дальше от Бюро и успел пропустить несколько ударов. Удивительно, но неприятели, казалось, забыли об еще одном ассасине. Напрасно. Малик выждал несколько мгновений, приблизился к одному из врагов и почти беззвучно вонзил ему в спину меч, на всякий случай провернул клинок и оттолкнул ногой тело, освобождая путь к другим. Альтаир тем временем справился с еще одним своим противником, но одному из двоих соперников, напавших одновременно, удалось оглушить его. Убийца покачнулся, потеряв ориентацию в пространстве, и если бы не подоспевший рафик, который на бегу вспорол бок стражника, Ла-Ахад лишился бы головы. Он благодарно мотнул капюшоном и пронзил горло еще одного неприятеля, успевшего занести оружие над головой Малика. Тот уклонился от лезвия падающего клинка, перекатившись, и оказался рядом с Альтаиром – снова бок к боку. Оставались еще двое. Мужчины перевели дух, переглянулись и в одну секунду ринулись вперед, штурмуя сгруппировавшихся стражников. Начальник Бюро мимоходом подумал – странно, он не заметил, как пропал предводитель недругов, но тут же осадил себя – главное, чтобы самих ассасинов сейчас не ударили с тыла. Не ударили. Зато соперники погибли так быстро, словно вмиг их поразило страшным ядом. Впрочем, ядом и были для них ассасины, а точнее – полосы стали в их руках. Малик издал хриплый смешок и прислонился к стене, зажмурившись. Альтаир вопросительно тронул друга за плечо, но Аль-Саиф только махнул рукой, все еще сжимавшей окровавленный меч, и коротко кивнул. Ему давно не приходилось сражаться, а одиночные – пусть и очень упорные - тренировки не могли полноценно заменить бой. Ла-Ахад смахнул со своего клинка кровь, убрал тот в ножны и, когда начальник Бюро уже собирался вернуться в убежище, осведомился: - Не пройдешься до Базара? Рафик глянул неодобрительно, с подозрением, но согласился, бросив короткое: - Идем, - и вернув оружие на пояс. Он бережно зарыл его в складки одежды, чтобы не было видно сверкающего лезвия, и пошел следом, держась на расстоянии в несколько шагов. Альтаир двигался быстро и уверенно, легко просачиваясь через толпу перед собой, и Малик, невольно подстраивавшийся под ход друга, понемногу выдыхался, да и плечо отсеченной руки жгло, как в тот день. Тело вспоминало. Город был ошеломляюще, безумно красив. Сейчас, в утренние часы, он демонстрировал свое необычайное великолепие особенно многогранно. В эти мгновения Иерусалим был прекрасен не теми панорамными видами, что захватывали дыхание многих ценителей красот, а разнообразием архитектуры и своим объемом, разноуровневостью. Высокие и низкие дома; «мостики» арок и балки, связывающие здания; ступени и огороженные низкими перилами террасы на крышах; раскинувшиеся прямо вдоль улиц прилавки торговцев, кричащих, привлекающих горожан к своему товару, - все это притягивало взгляд внимательного Аль-Саифа. Рафик помнил - раньше ходьба до рынка, даже неспешная, занимала куда меньше времени. Он подумал о том, что неустанно несущийся впереди ассасин просто водит его кругами, и удивился, почему не заметил этого. Вдолбленное ежедневной работой знание города всплывало в мыслях едва ли не четче, чем его собственное имя, и начальник Бюро с ужасом осознал, что они идут верно. Неужели так быстро, - словно песок сквозь растопыренную пятерню, - утекают навыки и привычки, так скоро отвыкает тело?.. - Будь здесь, - прошептал вдруг в самое ухо Альтаир. Малик, не спрашивая, тотчас послушно уселся на скамью, опустив голову и с ложным интересом рассматривая дорогу. В его облачении это было необязательно, но мужчина решил считаться с порядком. Ассасин же приникнул к стене, аккуратно выглядывая за угол и ожидая монахов, которых заметил неподалеку. Начальник Бюро знал: обернись сейчас кто на двоих, увидел бы лишь людей на скамье и – если сильно повезет - белый угол капюшона, практически неразличимый в пыли Иерусалима. На площади расходилась, обнажая мечи, городская стража – патруль и двое караульных, покинувших пост подле дозорной башни на время встречи. Они были взволнованы и встревоженно вглядывались в каждого встречного, пробираясь в сторону Альтаира. Монахи наконец оставили навес и влились в группу врагов, немного опережая их и рассеивая ряд. Противники косились на служителей Церкви с неодобрением, но оттолкнуть не решались. Тем не менее, послушники могли попросту не успеть прикрыть Ла-Ахада собственными спинами в белых накидках, и тогда… Малик напрягся и как можно более незаметно накрыл ладонью клинок под робой. Он изо всех сил надеялся, что не придется сражаться снова. Рафик выжидал томительные секунды, готовый как вспорхнуть с места и атаковать, так и облегченно вздохнуть. Альтаир же в единый миг смешал все предположения и планы, все испортил - как будто вылил в вино чернила: он ринулся в бой первым. Рафику страстно – до покалывания в пальцах - захотелось присоединиться к стражникам, зарубив наглеца на пару с упомянутыми. Мужчина сплюнул, прошипел сквозь зубы: «Глупец», - и было бросился на помощь, расталкивая локтем бегущих людей, но тут убийца оглянулся и, неудобно извернувшись, подбородком указал на переулок. Одновременно он резким выпадом скрытого клинка оборвал жизнь неприятеля, посмотревшего туда же. Против брошенных Ла-Ахадом ножей, согнувших пополам сразу двоих, - с них и начался бой - Малик, по большому счету, ничего не имел, но вот откровенное вступление в столкновения ему не понравилось. Это было слишком… самонадеянно. Он обернулся и заметил, что караул у башни не замечает потасовки. Вот чего ждал друг – пока патруль зайдет туда, где стражники не смогут увидеть товарищей и побежать за подмогой. Альтаир расправлялся с врагами на удивление проворно, теперь применяя не скорость и ярость, а расчетливость. Он добивал их одного за другим на контратаке с таким мастерством, что Аль-Саиф против воли неотрывно следил за каждым движением, поражаясь: почему ассасин не использовал свое умение у Бюро? Наконец с соперниками было покончено. Ассасин постоял с полминуты, отдыхая, а потом за ворот оттащил одного из мертвецов, чтобы торчащие из-за стены конечности не выдавали присутствия убийцы. После этого он подал знак Малику, который предполагал просьбу следовать за ним, и уверенным шагом пересек площадь, игнорируя насупленные лица караульных. Когда первый, высказав угрозу, толкнул Альтаира в плечо, тот совершил всего два точных удара, которые, однако, решили судьбу противников. - Не думал, что стража в Иерусалиме так быстро разносит новости. - Еще бы, - фыркнул Малик. – Мы здорово нашумели. Ла-Ахад склонился над телом правого врага и, отвернув лицо, после недолгого промедления извлек из-под кольчуги ключ. Потом он поднялся и не спеша отпер дверь башни, приглашающим жестом распахнув ее перед другом. У рафика оставался только один вопрос, на который он, впрочем, мог бы ответить и сам. Тем не менее начальник Бюро не промедлил его задать: - Откуда ты знал?.. Он вдруг почувствовал себя счастливым. Когда мужчины миновали утомительный путь по лестнице, они измотались вконец и некоторое время провели в неподвижности, оперевшись на бортик, часто дыша. У рафика мелькнула мысль – Альтаир вполне мог не истязать себя подъемом, взобравшись на башню в разы быстрее, и начальник бюро признательно качнул головой в сторону ассасина. Ла-Ахад понял. Малик посмотрел в небо. Мужчина не надеялся, что у него хоть что-то получится – предстоящие действия казались неисполнимыми для покалеченного ассасина. Но он решил попробовать. Аль-Саиф отставил здоровую руку и с осторожностью сделал несколько шагов, удерживая равновесие на выступающей балке. Конечно, это было затруднительно без одной руки, потому что запомненное телом распределение веса теперь не годилось для балансирования. Тем не менее мужчина удивился себе – стоять ровно, даже выпрямившись в рост, оказалось не так уж трудно. Он мог припомнить с десяток вещей, которые дались ему куда тяжелее. Малик мельком глянул вниз – и не смог отвести взгляда, захлестнутый позабытым восторгом и трепетом. Под ним разворачивался Иерусалим – уплощенный, откровенный и огромный. Ему были видны все строения – за исключением тех, что находились слишком далеко, чтобы рассмотреть их – вся сеть переплетений, состоящая из домов, улиц и площадей, и он невольно вспомнил свои карты. Теперь они казались бесполезными листками бумаги, исписанной рисунком чертежей, которая не была способна отобразить даже малую часть этой грации и величественности поселения. Рафик попытался продвинуться чуть дальше, но неожиданно покачнулся. Когда спустя растянувшиеся мгновения Малик понял, что восстановить равновесие не выходит, он приготовился к падению и зажмурился, гадая, удастся ли выполнить прыжок Веры. Он вздрогнул, когда в ткань у шеи впились чужие пальцы, которые натянули робу и вдернули мужчину на площадку башни, но, обернувшись, с радостью понял, что Альтаир держит его за шиворот. Ассасин подал ему другую руку и широко улыбнулся.