Это был не Персиваль Грейвс

Тина проснулась рано. Даже, пожалуй, слишком рано, потому что солнце только начинало проглядываться за зданиями. Прохладный и свежий воздух приятно бодрил и успокаивал, стоило Голдштейн открыть окно. Куинни еще спала. Тина подумала, что так даже лучше. Ей стоит побыть наедине с собой хотя бы час. Может тогда все встанет на свои места? Куинни невероятно любила кофе, и у нее было место, где она могла достать его в зернах. Младшая Голдштейн могла подолгу торчать утром на кухне, заваривая крепкий напиток, который Тина больше предпочитала с молоком и сахаром. И пусть Куинни часто заваривала наивкуснейший кофе, её сестра не пила его уже давно. По крайней мере, дома. Тина чаще забегала в небольшое кафе, где брала приготовленный на быструю руку напиток и направлялась на работу. И так могло повториться несколько раз за день, несмотря на причитания сестры вроде «это же вредно, Тина!». Работа была важнее.  — Тина, милая, может, ты все же будешь больше спать? Этот кофе тебе вовсе не помогает, а делает только хуже, а ты продолжаешь его пить! — взволнованно привлекала внимание сестры Куинни.  — Брось, Куинни. В этом кофе нет ничего такого. Да и сплю я нормально, просто немного устаю в последнее время вот и все. — Тина, будто в «доказательство» своих слов, зевнула. Младшая сестра показательно сложила руки на груди и настолько укоризненно, насколько Куинни это позволял её характер, посмотрела на волшебницу. — Ничего страшного. Когда-нибудь я точно встану пораньше и мы с тобой вместе выпьем кофе.  — Тина, ты всегда куда-то торопишься… — вздохнула с легкой печалью Куинни. Она была права — старшая Голдштейн никогда не сидела на месте. Ей хотелось впечатлить то ли саму себя, то ли кого-то другого… Но в этот раз Голдштейн не торопилась. Все было настолько тихо, умиротворенно и спокойно, что на лице волшебницы невольно появлялась легкая улыбка. Тина зашла на кухню, на которой всегда пахло чем-то вкусным. В этот раз здесь витал запах корицы и яблок, который остался после вчерашней вкусной выпечкой, заботливо приготовленной Куинни. Голдштейн напрягла память и вспомнила, как сестра учила её готовить кофе. Как только Куинни покупала новую порцию кофейных зерен, она их сразу перемалывала, поэтому с этим Тине не пришлось возиться. Небольшая турка стояла на массивной полке, где находился и мешочек с уже молотым кофе. Волшебница взяла медную емкость и аккуратно промыла ее горячей водой, после чего Тина насыпала в турку соль, сахар и сам кофе. Аромат уже был слышен если на всю квартирку, то на кухню точно. Залив воды, и поставив смесь на огонь, Голдштейн осмотрелась. Хоть она жила здесь очень долго, кухня была самым непосещаемым Тиной местом. Здесь чаще проводила свое время Куинни, а её старшая сестра постоянно была либо где-то вне дома, либо в комнате что-то читала или писала. Наверное, поэтому в память Тины не врезались такие детали как, например, небольшой цветок лилии, подвешенный под потолком, или миниатюрный пейзаж с изображенным на нем каким-то озера. Такие мелочи обычно не оставались надолго в памяти, но несли какую-то особую атмосферу. Кухня становилась не каким-то обыденным, простым местом, а чем-то настолько уютным и волшебным, что находясь здесь ты ощущал себя дома. И теперь это место было единственным во всей квартире, где Тина ощущала себя «дома». Когда на поверхности кофе образовалась мутно-платинового цвета пенка, волшебница осторожно убрала турку с огня и, подождав, пока пенка осядет на дно, снова поставила кофе на плиту. Такую процедуру Тина повторила, по меньшей мере, 4 раза. Она могла ускорить процесс, применив магию, но не хотелось. Магические силы не истощились бы от парочки левитирующих заклинаний, но сейчас Голдштейн попросту не хотела как-то упрощать процесс приготовления кофе. Готовка успокаивала, словно медитация, а приятный аромат заставлял просто стоять и наслаждаться каждой секундой. Куинни проснулась, видимо, на запах свежезаваренного кофе. Волшебница заглянула на кухню и сонно потерла глаза.  — Тина, неужели? — счастливая улыбка озарила лицо Куинни. — Ты решила приготовить кофе?  — Доброе утро. — Старшая Голдштейн легко улыбнулась сестре и налила в небольшую чашечку напиток, добавляя себе молока, а сестре сливок. — Ну, нужно же было когда-нибудь это сделать. — засмеялась Тина и шепотом добавила: — Надеюсь, он получился не слишком отвратительным на вкус.  — Милая, я уверена, кофе вышел потрясающим! — с улыбкой воскликнула Куинни, отправляясь переодеваться. Через несколько минут младшая сестра вновь появилась на кухне и вдохнула запах кофе, прикрывая от удовольствия глаза. — Пахнет великолепно, Тина! Думаю, ты можешь превзойти меня. — хихикнула Куинни. — Кажется, разнесли новости. Я сейчас! Блондинка аккуратно сбежала вниз по лестнице и, оглядев улицу, которая уже была вовсю освещена солнцем, подняла со ступенек газету. Куинни мельком заглянула на пестрящий и так и старающийся привлечь к себе внимание заголовок на первой странице. «Геллерт Грин-де-Вальд сбежал из тюрьмы!». Газета едва не выпала из рук волшебницы, когда та опомнилась. В голове бились противоречивые мысли. Говорить Тине или не говорить? «Она точно узнает, мы же работаем в Министерстве… И ей в любом случае будет лучше узнать это дома от меня, чем в толпе людей…»  — Тина? — явно переменившаяся в настроении Куинни аккуратно и неторопливо зашла на кухню.  — Куинни? Что случилось? Что с тобой? — Старшая Голдштейн хотела встать из-за стола и подойти к сестре, но та остановила ее легким жестом руки. Тина опустилась на стул и обеспокоенно взглянула на Куинни.  — Тина… — Волшебница хотела сказать хоть что-то, но на ум ничего не приходило. Голдштейн просто, без слов, протянула старшей сестре газету. Повисла тревожная тишина. Тина нервно бегала глазами по первой странице, где помимо заголовка висела колдография Грин-де-Вальда, сделанная во время его ареста.  — Нет… — Глаза волшебницы продолжали хаотично бегать по строчкам газеты. — Нет, нет… Он не… — Голдштейн выдохнула и, закусив нижнюю губу отложила газету в сторону. Тина страдальческим взглядом посмотрела на сестру. — Мне нужно срочно идти в МАКУСА. Наверняка там сейчас переполох… Куинни сочувствующе и как-то грустно улыбнулась сестре и, когда та встала из-за стола, обняла её.  — Все будет хорошо, милая. — Младшая Голдштейн легко похлопала сестру по спине.  — Обязательно. — Тина выдавила из себя натянутую улыбку и, накинув легкое пальто, вышла из дома. Теплый весенний ветер дунул в лицо, мигом освежая и приводя чувства в хоть какой-то, да порядок. Думать было гораздо легче без вечной каши в голове и все время рвущихся на волю мыслей. Решив не тратить время, волшебница аппарировала к зданию Магического Конгресса Америки и, сделав глубокий вдох, толкнула дверь и вошла. Как Тина и думала, на всей территории МАКУСА, начиная с главного зала и заканчивая отделом, в котором работала сама Голдштейн, стоял огромный переполох и шумиха. Все куда-то торопились, бежали, но, тем не менее, все в здании Конгресса как было, так и оставалось под контролем. Почти всегда. На самом деле, сейчас все было еще более-менее спокойно благодаря Персивалю. Его появление будто помогло Министерству Магии мигом оправиться от всего происходящего и работать усерднее, чем когда-либо. Грейвс все держал под контролем и благодаря этому не упускал ничего из виду и мог в случае чего исправить ситуацию, прибегая лишь к минимальным усилиям. Хоть Тина и не горела особым желанием видеть Грейвса, ей все равно рано или поздно пришлось бы. И ей пришлось, когда Персиваль попросил ее зайти к нему в кабинет. Голдштейн уже минуту стояла у массивной двери, ведущей в кабинет начальника. Волшебница не решалась постучать и зайти, увидеть человека, чье лицо в ее голове имеет не самые приятные ассоциации. И самое ужасное — Грейвс не был в этом виноват. Хотелось хоть как-то объяснить ее болезненное восприятия лица, голоса Персиваля, но единственным объяснением были чертовы чувства Тины, о которых она сама бы предпочла не знать. Наконец, Голдштейн тихо постучалась и, услышав суховатое «входите», открыла дверь и робко зашла в кабинет Грейвса.  — О, Тина. Я и забыл, что звал вас. Столько дел навалилось… — Аврор устало улыбнулся подчиненной. — Садитесь, пожалуйста. — Персиваль указал рукой на стул, стоящий перед рабочим местом самого Грейвса. Тина кивнула и села, предварительно осмотрев кабинет. Ничего нового в нем не появилось, разве что с полок исчезла пара незначительных предметов декора, вроде статуэток или подставки для пера. Грейвс внимательно посмотрел на Тину, будто подмечая что-то для себя и подбирая, с чего начать разговор.  — Тина. — От такого серьезного тона Голдштейн напряглась и приложила немало усилий, чтобы не поежиться от нагнетающей атмосферы, царившей в кабинете. — Вы наверняка уже узнали о побеге Грин-де-Вальда. — Волшебница сдавленно кивнула, отводя взгляд от Грейвса на край стола. Персиваль понимающе вздохнул и продолжил:  — Тина, вам, должно быть, будет неприятен этот разговор. Но вы, судя по всему, больше всех остальных общались с Грин-де-Вальдом во время его пребывания здесь в… моем облике. — Персиваль едва заметно поморщился. — И если бы вы могли что-то сказать о его возможных планах, направлениях, целях… Это бы очень помогло. Тина поджала губы и, продолжая буравить взглядом край стола, пыталась собрать вновь запутавшиеся мысли воедино. — Он… Никогда не говорил о своих целях или планах напрямую. И я не думаю, что смогу что-то извлечь из разговоров с ним. — Голдштейн слегка нахмурилась, погружаясь в воспоминания. — Он иногда проявлял немного… презрительное отношение к не-магам и их правительству. Но я не думаю, что смогу сказать больше. — Волшебница все же подняла взгляд на Грейвса, тот в свою очередь смотрел куда-то в пустоту, погрузившись в размышления, но тут же перевел свое внимание на сидевшую перед ним Тину.  — Хорошо, Тина. Не думаю, что это как-то поможет, но хоть что-то у нас есть. — Увидев, что Голдштейн уже собирается уходить, Персиваль приостановил ее легким жестом руки. — Тина. Если вы вдруг что-то вспомните, доложите об этом. Любая информация будет важна. Голдштейн встала со стула и, смахнув невидимую пыль с пиджака, выдохнула. — Непременно, мистер Грейвс. — голос прозвучал холодно, чему даже Персиваль удивился. А Тина уже не могла находиться с ним наедине, видеть его и слышать его голос. Поэтому волшебница стремилась как можно быстрее выйти из этого кабинета и спокойно выдохнуть. Видимо, Грейвс заметил странное отношение к нему со стороны волшебницы.  — Тина, — Персиваль окликнул Голдштейн, едва она коснулась дверной ручки. — У вас все в порядке? — голос был каким-то вкрадчивым и тихим, будто аврор боялся спугнуть подчиненную. Тина замерла, думая над ответом. Тишина давила и будто заставляла все вокруг волшебницы увеличиваться в размерах. Выдох.  — Нет, сэр. — Ответ односложный. — Но это не ваше дело. — Голос холоден, но Персивалю показалось, что в словах Голдштейн была совершенно ничтожная доля горечи и… обиды? Тина будто нарочно отталкивала от себя начальника, не желала его видеть, и Грейвс ужасно себя чувствовал, потому что не знал почему. Она его почти не знает, как она может его за что-то ненавидеть? Ведь все то время, пока она общалась с Лже-Персивалем, это был не он… «Это был не я» …это был Грин-де-Вальд.

***

Рабочий день, наконец, закончился. На улице уже было темно, время перевалило за полночь. Весенний ветер приятно освежал после целого дня в душном помещении. Холодный воздух будто забирался под кожу, растекаясь по телу и вызывая легкую дрожь и мурашки. Почти все работники уже вышли из здания и направились к себе домой, кто-то сразу аппарируя, кто-то — пройдя некоторое расстояние пешком. Голдштейн некуда было торопиться. Было приятно вдыхать запах мокрой после дождя земли, выставлять лицо навстречу прохладному ветру. Было спокойно и тихо.  — Тина? — до боли знакомый голос вывел волшебницу из столь приятных раздумий. Аврор выдохнула, но не подняла глаз на Персиваля. Не смогла.  — Мистер Грейвс. — Тина кратко кивнула, продолжая смотреть куда-то вперед.  — Неплохая ночь, не правда ли? — Персиваль ненавязчиво улыбнулся, пытаясь понять настроение Тины. Та лишь вновь кивнула, опуская свой взгляд куда-то вниз. — Тина. — Голос Грейвса перестал быть лже-спокойным и стал более серьезным и… обеспокоенным? — Я понимаю, что у вас что-то произошло. — Аврор постарался заглянуть в лицо Голдштейн, но попытка не увенчалась успехом. — Но…  — «Но это не должно отображаться на качестве моей работы». — Голос у Тины был тихий, будто она пыталась скрыть подступающий ком к горлу. В следующее мгновение Голдштейн выпрямилась и сделала глубокий вдох. — Я понимаю, мистер Грейвс. Такого не будет. До свидания. — Волшебница развернулась и уже сделала несколько шагов в противоположную от здания МАКУСА сторону.  — Я хотел сказать другое, Тина. — Поспешно сказал Персиваль, и Голдштейн тут же остановилась, все еще не оборачиваясь на начальника. Грейвс вздохнул. — Что бы ни случилось тогда… В то время, когда под моей внешностью скрывался Грин-де-Вальд.— Плечи Тины едва заметно дрогнули. — Я понимаю, что вам пришлось тяжело. Я готов вам помочь, чем смогу, если будет нужно. — Аврор не видел, но волшебница округлила глаза, пребывая в шоке от услышанного. — Вам нужна помощь, Тина. — Было приятно слышать свое имя от кого-то кроме Куинни. — Если вам нужна помощь с моей стороны, я готов вам помочь. Повисла гробовая тишина. На улице было ужасно темно — фонари лишь тускло освещали пространство в радиусе метра от себя, света в окнах домов почти не было — большинство жильцов уже спали. Помимо Грейвса и Тины здесь больше никого не было. Только они.  — Я не знала вас. Тихий голос показался таким громким в тишине улицы.  — Никогда не знала. — Тина немного повернулась, но все еще не смотрела на Персиваля. — Все то время, когда он был вами… Я думала, это вы. — Голдштейн говорила через силу, иногда делая паузы. — Я общалась с ним. Мне было интересно рассуждать с ним о разных вещах, и я ничего не подозревала, потому что думала, что это вы. — Все это Тина произнесла на одном дыхании, будто боясь передумать. — Когда оказалось, что это… Когда правда раскрылась. — Волшебница избегала его имени. Оно казалось таким чужим и резким. — Я совершенно запуталась. Я все это время разговаривала с ним, спокойно беседовала на разные темы. Он совершенно непринужденно общался, я бы никогда не подумала, с кем я разговариваю на самом деле… — Голдштейн поежилась — то ли от холода, то ли от воспоминаний. — Мои личные нравственные устои рухнули в один миг от осознания всего этого. — Голос постепенно становился громче, но потом снова резко повисла тишина. — А потом… Появились вы. Она посмотрела. Посмотрела на Персиваля, прямо в глаза, таким взглядом, будто просила прощения за что-то, чего еще не совершила.  — И я не смогла у себя в голове заменить вас на того, с кем общалась долгие месяцы. — Голос вновь задрожал. Тина правда просила прощения. За то, что не может принять настоящего Персиваля Грейвса. Она не знала его и не знает до сих пор. И вновь тишина. Неприятная, давящая. Волшебница смотрела на мужчину, стоящего перед ней, и не могла понять, почему она не может заменить у себя в голове неправильную версию Грейвса на правильную, настоящую. Он будто был совершенно чужим человеком, смутно напоминающего кого-то из знакомых. «Зря.» — Подумала Тина. — «Надо было молчать». Но ее мысли будто прочитали.  — Я рад, что узнал вас, Тина. — Персиваль слабо улыбнулся. — Я понимаю, что вам нужно… Привыкнуть ко мне. — Легкая ухмылка тронула губы аврора, но вмиг исчезла. — Я наблюдал за тем, как Грин-де-Вальд превращается в меня. Я видел, как я закрывал дверь железной решетки и торжествующе, коварно улыбался. — Грейвс отвел взгляд, погружаясь в воспоминания, но тут же вновь посмотрел на Тину. Она сочувственно смотрела на него, но ничего не говорила. А он понимал, что говорить ничего не нужно. Они минуты две стояли в тишине, смотря друг на друга. Начал моросить дождь, но никто из них не обратил внимания.  — Я рада буду узнать вас, мистер Грейвс. — легкая полуулыбка озарила лицо Тины.  — Спасибо, мисс Голдштейн. — Персиваль улыбнулся и кивнул в знак прощания. Оба одновременно аппарировали к себе домой.

***

Грин-де-Вальд сидел в искусно обшитом и наверняка дорогом кресле. В конце месяца должно будет состояться важное собрание. Оно послужит толчком к началу изменения мира магов и не-магов. И там должны будут появиться авроры. Их появление не будет сюрпризом для Геллерта, скорее наоборот — он сделает все возможное, чтобы они пришли.  — Herr Grindelwald. — Мужской голос вывел мага из раздумий и заставил посмотреть в сторону, откуда доносился голос. Вошедшим мужчиной оказался один из сторонников Геллерта, Энгель Леманн. Он из семьи аристократов в Германии, присоединился к сторонникам Грин-де-Вальда сразу после его первого побега. — Мы узнали, что в Нью-Йорке, в одном из отделов Министерства Магии работает невероятной силы легилимент. У нее врожденный дар. Это может быть полезно.  — Отличная работа. — Геллерт встал с кресла и прошелся по комнате, выглянув в окно. –Как ее зовут?  — Куинни Голдштейн, сэр. — Тут же ответил маг. Голдштейн. Нет, эту фамилию Грин-де-Вальд никогда не забудет. Тина Голдштейн, такая доверчивая и уверенная в себе молодая волшебница, благодаря которой Геллерт мог скоротать время и отвлечься хоть ненадолго от вечных дел и скрытности. Бедная, чересчур дружелюбная Тина Голдштейн, которая, пожалуй, слишком доверчива для этой работы. И ее вечно улыбчивая младшая сестра, которая гораздо менее серьезная, чем Тина. Прирождённый легилимент, хм. Крайне редкий дар.  — Куинни пойдет куда угодно за своей сестрой. — Геллерт рассуждал вслух. –Что ж. — Грин-де-Вальд развернулся к Энгелю. На лице мага была легкая ухмылка.– Ждем Тину Голдштейн в Париже.