Биатлонисты vs Лыжники: Последний герой

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. ПЛЕМЯ «ШЦ» У некоторых начинают болеть животы от однообразной, скучной еды, а главное от малого количества жидкости. С самого утра по этому поводу ворчит нет, не Нортуг, а Маркус. Петтер и вовсе дрыхнет без задних ног – под одеялом теперь мало, кому холодно, хотя отсутствие нормальной крыши по-прежнему напрягает многих. В целом все протекает довольно вяло, кроме Хелльнера и Колоньи, никто не торопится вставать, пока солнышко окончательно не прогреет песок. Дарио совершает пробежку, Маркус ковыряется в запасах пищи и бубнит себе под нос. МИРИАМ (потягиваясь): Два человека ушли, а как было скучно, так и осталось. Ну почему я не в том племени? (вздыхая, посмотрела на храпящего Нортуга. Мири поежилась). СИМОН: Мне бы тоже хотелось туда, согласен. ПЕТТЕР (резко проснувшись): Это кто тут хандрит? МИРИАМ (передразнивая): Это кто тут храпит? Нортуг делает вид, что надулся. Гесснер поспешно поднимается и отсаживается в тень, ближе к Дарио, который уже набегался. Симон также встает и начинает делать наклоны. Маркус все еще лепечет. Внезапно все видят приближение двух фигур. Колонья машинально закрывает собой Мириам и ищет взглядом какое-нибудь оружие, Нортуг резво находит свой нож, остальные менее сориентированы. Но тревога оказывается ложной. Через пару секунд они узнают в одной фигуре – своего улыбающегося ведущего, а в другой – знакомого всем биатлониста, Тарьея Бё. Последний машет всем рукой издалека. Ему навстречу поднимается, уже без ножа, улыбаясь, Петтер. АНДРЕАС: Приветствую! Было принято решение, поскольку у вас ушло два человека, а не один, ввести игру нового участника. Тарьей настойчиво упрашивал меня взять его, потому что он не успел подать заявку изначально. МАРКУС (возмущенно, прерывая речь ведущего): Интересно получается, а зачем мы тогда Йохана выгоняли?! АНДРЕАС (миролюбиво): Правила игры. И потом, Тарьей останется здесь, если вы его примите. В противном случае он будет вынужден уйти добровольно через три дня, независимо от исхода конкурса, тем самым, обеспечив вето одному из участников. ПЕТТЕР: Да пусть остается на равных! МАРКУС (активно протестуя и пронзая Нортуга нехорошим взглядом): Это нечестно! ПЕТТЕР (перекидывая руку Хелльнеру за плечо, по-братски): Понимаешь, Маркус, жизнь – такая несправедливая штука… (уводит его в сторону, продолжая что-то талдычить). АНДРЕАС: Так, значит, решено единогласно, и Тарьей остается? СИМОН: Все «за». Бё кидается обнимать Фуркада, Мириам, заодно попадается и Дарио, который слегка шокирован подобным панибратством по отношению к себе, хоть он отдаленно и знаком с Тарьеем. Бирнбахер обрадовано уходит от племени. Разворачиваются ко всем Петтер и Маркус. Хелльнер нахмурен, но уже не злится, однако все-таки уходит побродить у берега в одиночестве, а вот Нортуг внезапно сужает глаза, глядя на Бё, и плотоядно облизывает губы. ПЕТТЕР: Ну-с, а теперь рассказывай, как ты забрал у меня лучшего друга. МАРКУС (кричит): Меня, что ли? ПЕТТЕР: Нет! Не отвлекайся там! У меня был еще один лучший друг! МАРКУС: Это кто же? (подозрительно щурится) ПЕТТЕР: Это Свенсен! Дурилка ты моя шведская! Не обижайся, хватит уже! Хелльнер показывает ему средний палец и уходит по берегу как можно дальше. Бё удивленно смотрит на Нортуга, не понимая, шутит он или всерьез в чем-то обвиняет. ТАРЬЕЙ: Я не собирался никого у тебя забирать. ПЕТТЕР (тем же строгим тоном): После появления тебя скотина Свенсен стал звонить реже, так что это ты виноват. ДАРИО: Петтер, ради Бога, оставь парнишку. Что за семейные разборки? ПЕТТЕР (смеясь): Я по-доброму, не беспокойся, старина Дарио. Колонья посмотрел на Нортуга с примесью удивления и раздражения. Но молча развернулся и, взяв нож Петтера, посудину, вдруг быстро зашагал в сторону моря, еще дальше, чем ушел Маркус. ПЕТТЕР (гневно, но запоздало): Надо спрашивать, когда берешь чужие вещи! Тарьей окончательно запутался. Симон зовет его за собой, чем Бё и пользуется. Вместе они начинают что-то обсуждать и смеяться, Фуркад показывает Тарьею их лагерь и, очевидно, посвящает в подробности быта. Нортуг теперь сам расстроен и тоскливо смотрит на оставшуюся одну Мириам. ПЕТТЕР: Ты тоже считаешь, что я балагур и скандалист? МИРИАМ (улыбаясь): Если это правда, то она не должна тебя смущать. Но ведь это не вся правда, верно? (подмигивает) Нортуг хмыкает. Однако почему-то снова теряет к ней интерес. Гесснер, заметив это, берет принадлежности для загара из своей пляжной сумки и спокойно идет к кромке воды, чтобы там лечь загорать. Вытянув ножки, накрыв лицо шляпкой, Мири закрывает глаза. Только к обеду Маркус перестает дуться, а Петтер терроризировать народ. Симона, Тарьея и Дарио по-прежнему нет в зоне видимости, и эти двое решают провести небольшой розыгрыш со спящей на пляжу Мириам. Нортуг и Хелльнер становятся по обе стороны от нее, с ликующими улыбками переглядываются и одновременно бегут к морю. Гесснер лежит слишком близко к кромке, и разлетающиеся от них брызги воды аккурат попадают на нее. МИРИАМ: АААА!!! Мокрая с ног до головы, она в ужасе вскакивает, осматривая себя и поднимая грозный взгляд на веселящихся шалопаев. Хелльнер смеется громче, но именно Нортуг, по мнению Мириам, должен отхватить по полной. Он, понимая это, почти сразу и припустил, Гесснер погналась за ним по пятам. МИРИАМ: Нортуг, гад, стой!!! Ты смыл мне весь крем, испортил загар! Петтер только смеялся без устали, не в силах и ответить. Потом он вдруг резко разворачивается, получает серию несильных ударов от Мириам, приходящихся в живот, ловит ее и хватает за ноги. Будто пушинку, легко поднимает визжащую Мири на руки и уверенно несет к воде. Гесснер брыкается, орет, пищит, но Нортуг стоически терпит и выпускает ее из рук, только оказавшись в воде по пояс. Хохоча, Петтер спокойно смотрит, как Мириам бултыхается, выныривая, но Гесснер не была бы собой, если б не отомстила. Она кусает в прямом смысле Нортуга за ногу, тот, матюгаясь, хватается за свою голень, и в этот момент Мири победоносно окунает его в воду лицом вниз. Теперь наступает ее очередь убегать, и она со всех ног несется на берег. Петтер, заведясь еще больше, не отстает. Догоняет, валит хихикающую девушку с ног, но сил и желания тащить ее обратно уже нет, и Нортуг ограничивается тем, что просто придавливает Мириам своим весом, нависая над ней сверху. МИРИ (тяжело дыша и улыбаясь): Вставай с меня теперь. ПЕТТЕР (нарочно дышит так, что сдувает прилипшие ко лбу волосы Мириам): Еще чего. Ты меня чуть не утопила, вот лежи, думай над своим поведением. МИРИАМ (возмущенно, но не гневливо): Это вы с Хелльнером начали! ПЕТТЕР: Но виновата-то ты. Улеглась там, выставив свои прелести, мы, как два здоровых мужика, не устояли и… (откровенно рассматривает ее грудь в купальнике). МИРИАМ (теряя дар речи): Что за хамство! (однако флиртующий тон никуда не делся). Гесснер пытается замахнуться и дать ему пощечину, но он настолько плотно расположился, что ее руки не могут пошевелиться. ПЕТТЕР: Эдакая ты роковая красотка. Не разглядел тебя раньше, мелкая вроде, а так присмотришься, фигура-то на месте… Мириам обалдевает от такой наглости и находит единственное верное решение: плюет Петтеру в глаз. Нортуг, ругаясь, переваливается на бок, и Гесснер удается упорхнуть, смеясь. Она настигает лагерь и уже имеющихся там Симона, Тарьея, готовящего обед Дарио. Теперь Мири точно в безопасности. А возле Нортуга неожиданно нависает хихикающий Маркус. Он протягивает другу руку, пока тот беспощадно трет свой глаз. ХЕЛЛЬНЕР (злорадно): Показала она тебе, да, Нортуг? ПЕТТЕР (не скрывая улыбку): Заткнись. Как думаешь, есть у нее кто? МАРКУС: Тебе лучше знать, ты же с биатлонистами водишься. ПЕТТЕР: Я не вожусь с ними, а Свенсен – это большое исключение, сам знаешь. МАРКУС: Если только с нашим ведущим у нее ничего нет. А то попрут тебя с острова сразу (хихикая). ПЕТТЕР: Не, не похоже, чтобы у них что-то было. Надо выведать у кого-нибудь из этих. МАРКУС: Поболтай с Бё. ПЕТТЕР: Нет, с ним я болтать не хочу. У Фуркада надо попробовать выяснить. Кстати (наклоняясь к уху Маркуса, шепча), надо срочно решить, кого убрать на следующем Совете. Нельзя, чтобы это снова был я, или ты. МАРКУС: Кого хочешь убрать? Фуркада? ПЕТТЕР (морщась): Вообще-то нет, меня раздражает Колонья. Или Бё. Но нам нужен третий союзник в лице той же Мири. Не знаю, кто ей больше ненавистен. Они постепенно настигают остальных членов племени. МАРКУС (уже громче): Что ты привязался к Бё? Неужели ревнуешь Свенсена? (тыкая друга под ребра). ПЕТТЕР: Да иди ты. Колонья объявляет, что приготовил обед. Все с интересом устраиваются у костра, а Дарио предлагает всем бульон из краба. Недоуменно и восхищенно почти каждый смотрит на швейцарца, не понимая, как ему удалось поймать краба. Дарио умиротворен и ничего не объясняет, будто его не волнует ничего, и никаких трудностей для него – нет. Даже Нортуг не язвит, хотя на языке так и крутится, он довольный уплетает вкусный суп. СИМОН (мечтательно): Вот бы лягушек тут изловить. Я умею их готовить. ДАРИО: Знаешь, а тут вполне они могут быть. Начинают разговор о живности. Мириам хихикает и явно строит глазки Петтеру. Тот отвечает тем же, но менее активно. ТАРЬЕЙ: А я бы не отказался от пиццы. МАРКУС: Ты же сегодня только приехал, не поел дома, что ли? ТАРЬЕЙ: Я не был дома. Я со сбора. Хелльнер недовольно поджимает губы. Бё понимает, что они с Нортугом совсем не рады ему и подключается к разговору Симона и Дарио. Вечер наступает быстро. Петтер и Маркус дурачатся время от времени, Нортуг на расстоянии подмигивает Мириам. Гесснер снова загорает, уже на виду у всех. Дарио иногда смотрит на нее, но в основном до самого сна читает книгу. Тарьей и Симон преимущественно болтают, Нортуг очень долго ждет момента, чтобы выловить Фуркада для разговора. Такой момент настает. Бё ложится отдохнуть, Фуркад устраивается с наушниками и плейером у костра. Нортуг аккуратно пристраивается рядом. ПЕТТЕР: Симон, ты давно знаешь Мириам? Вы хорошие друзья, правда? СИМОН (поведя плечом и настраивая музыку): Так, общаемся иногда. ПЕТТЕР: Так, получается, они с Андреасом из одной сборной? СИМОН: Они хорошие друзья, а к чему такие вопросы? ПЕТТЕР: Не подумай чего дурного. Мириам мне нравится. СИМОН: Я не знаток ее личной жизни вне биатлона, извини, приятель. Фуркад надевает наушники, давая понять, что разговор окончен. Нортуг вздыхает, но вынужден уйти. Ему не удалось расположить к себе француза, но, впрочем, в искренности его слов сомневаться не приходится. Солнце склоняется к заходу. Набегают тучи, бушует ветер. Племя в ужасе понимает, что вот, похоже, и настанет то, чего они боялись: начнется дождь. Дарио командует ребятами, все спешно, но под контролем собирают вещи в укрытие, садятся кучкой на стопку одеял, одно из них и спальник держат руками у себя над головами. Буквально сразу небо громыхает, посылая на землю серьезный ливень. Мириам и Тарьей напуганы больше остальных. Тростники-стены трещат, листья-крыша готовы обрушиться в любую секунду, но Дарио всех уверяет, что конструкция выдержит. Тем не менее, грохот стоит немыслимый. Расплывается песок, образуются лужи, грязь, становится мерзко и тоскливо. А еще быстро сгущаются сумерки. У Мири дрожат не только коленки, но уже и стучат зубы – она не успела утеплиться, а сейчас не имеет возможности найти свои вещи. Петтер притягивает ее к себе чуть ближе, перекидывает руку ей за плечо, продолжая при этом держать спальник, помогая остальным. Это трогает девушку. Слева от Мириам помогает ей, чем может, и Дарио, уже поделившийся с ней своей мастеркой, найденной где-то в ворохе одежды. Племя спасается от непогоды таким образом полночи. Под стихающий ливень они, наконец, позволяют себе лечь спать. Колонья напряжен и настороже, но все-таки и его берет усталость. ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. ПЛЕМЯ «ЧУДАКИ» Легков весь вечер накануне и все утро причитает, почему же он проиграл в конкурсе. Черноусов и Чудов над ним посмеивались, но теперь откровенно устали от него. Илье приходит в голову только одна здравая мысль. ИЛЬЯ: Санька, а между прочим, твой любимый тотем стоит у нас, а ты до сих пор не держал его в руках. САША (насупившись): Что я, больной, радоваться чужому призу? МАКС: Почему чужому? Это командная награда! Легков неуверенно осматривает остальных, чтобы узнать их реакцию. Все еще в палатке, сонные, но разбуженные возмущениями Саши, разумеется. МАРТЕН (вздыхая): Да, Саша, ты заслужил ее не меньше нас. Сашка, просияв, поспешно покидает палатку. Все облегченно выдыхают, но радостные вопли снаружи не дают никому снова заснуть, Черноусова и Чудова почти насильно выпихивают следом, чтобы те угомонили друга. Но, конечно, криков становится еще больше, теперь уж встают все. На улице оказывается, что трое русских не сошли с ума, а действительно нашли, чему радоваться. Саша подлетает к Мартену, протягивая ему тотем. Фуркад сперва шарахается, уж и не зная, чего ожидать от Легкова, но потом улыбается и берет его. САША: Мы нашли в нем записку для тебя, как вчерашнего победителя. Мартен вертит тотем и тоже видит ее. ФУРКАД (зачитывает): Мартену разрешено вечером взять одного человека и поужинать с ним вкусной еды из ресторана, на берегу моря. САША (бодро): И кого ты возьмешь? МАРТЕН (растеряно): Ээ… Обещаю подумать и сказать вам вечером. ЭМИЛЬ: Разве это буду не я? (подмигивая) КАЙСА: Будет логично, если Мартен выберет девушку. ИЛЬЯ: Хорошо, если все замолчат и дадут Мартену самому выбрать. Фуркад благодарно кивает Черноусову. Легков слегка удивлен, но ничего не говорит. Меж тем Шарлотт уже зовет всех завтракать и раздает каждому по влажной салфетке. Гигиена прежде всего! До обеда ребята разбредаются, кто куда. Русские идут рыбачить под предводительством Макса и его сети. Кайса намерена оббежать как можно больше пространства, она не хочет потерять форму. Шарлотта в легком платьице загорает и строит замки из песка, внимательно вглядываясь в рыбаков. Мартен тоже устал валяться и уговаривает Эмиля пробежаться. Они надевают кроссовки и удаляются. ЭМИЛЬ: Марти, я все-таки не пойму, нафига тебе переезжать в Норвегию? МАРТЕН: У вас хорошие условия. И потом, разве я упущу возможность подоставать Бё и тебя? ЭМИЛЬ: Правильно, на соревнованиях все время возле нас крутишься, так теперь и окончательно внедриться решил (язвительно, но по-дружески). Вынудил еще меня ближе переехать! МАРТЕН (хитро): Признайся, что ты и дальше бы жил в своем Лиллемахере. А то как узнал, что я рядом с Тарьеем буду жить… ЭМИЛЬ: Язвишь? Ну поязви, пока я добрый (хмыкает). Надо было вообще нахрен дом на колесах себе замутить, как у Бьорндалена. МАРТЕН: О, нет. Лучше иметь определенный дом, куда ты всегда можешь вернуться. Это же как приятно, когда в душе теплится надежда, что где-то там, в родных краях, стоит твой милый дом, или твоя милая квартира, м… А там и приятные соседи, например, Тарьей… Свенсен не выдерживает, и, смеясь, хватает Фуркада, засовывает его голову себе подмышку и вовсю трепет ему волосы, бывшие пару дней назад стильной прической. Мартен кричит и от боли, и от смеха, конечно, второе все-таки превосходит. Довольно быстро высвобождается, Эмиль грозит ему кулаком, улыбаясь во все тридцать два. Далее они продолжают путь, но уже пешком. МАРТЕН: Сильно скучаешь по Бё? ЭМИЛЬ: Не меньше, чем ты по Симону. Ладно, Мартен, давай, кое-что обсудим, что важно сейчас. Как тебе идея о том, чтобы заранее договориться проголосовать против кого-то, если Совет будет? МАРТЕН (морщится): Не люблю я всякие заговоры. Это неспортивно. У нас все ребята хорошие, я буду судить по ситуации. ЭМИЛЬ: Все, даже Легков? Ты давеча жаловался, что он тебя пугает (усмехается, заведя руки себе за голову). МАРТЕН: Русские все немного сумасшедшие, нам ли не знать (Свенсен поспешно кивает, улыбаясь себе под ноги). Нет, правда, не вижу смысла договариваться против кого-то. Ну что ты думаешь, нас выгонят первыми? ЭМИЛЬ (качнув головой): Я это допускаю, как знать. Но вообще, русские такие же честные, как и ты, поэтому будут максимально объективны. Однако и недооценивать их нельзя. Помню я, как Чудов, года четыре назад, рьяно защищающий свою правду, чуть всю душу из меня не вытряс. МАРТЕН (делая круглые глаза): Из тебя? Наш Чудов, который на две головы тебя ниже? ЭМИЛЬ (усмехнувшись): Тебя что больше удивляет: сила Максима или то, что я это до сих пор помню? МАРТЕН (улыбнувшись): Все сразу. Подрались, что ли? ЭМИЛЬ: Нет, но после его слов я зарекся язвить в сторону их сборной. МАРТЕН: Ну надо же, а я думал, на тебя никто не способен так повлиять. ЭМИЛЬ (вполне серьезно): Да ладно, уже все давно в прошлом. Я был тогда полным идиотом, знаешь. Болтал всякую чушь на каждом углу. МАРТЕН: Да ты и сейчас иногда такое мелешь… Свенсен снова смеется на грани истерики. Он не понимает, как Фуркаду удается так довести его, что он действительно не находит в ответ ни одного язвительного слова. Это все так искренне и безобидно, и Эмиль отмечает, что таких как Мартен, в его обширном окружении больше нет. И открытие это, которое, к слову, вовсе и не является открытием, ведь они тесно общаются больше года, всякий раз радует и наводит на мысль, что люди порой не те, кем кажутся. Вот Фуркад казался Свенсену тихим, зажатым и таким атлетом, который после одной-двух побед спечется и сломается. Но нет, Мартен не просто выстоял, он теперь обыгрывает его, Эмиля Хегле Свенсена, и вполне себе догоняет по титулам. А человек он вполне неплохой, добрый, искренний, и порой такой же пижон, как и сам Эмиль. Но значительно реже, конечно. В пижонстве и самоуверенности норвежца трудно переплюнуть. Француз и норвежец возвращаются в лагерь, когда уже Кайса разливает ребятам супчика с новым вкусом. Мартен наблюдает за тем, как Черноусов поглядывает на Шарлотту, и как та краснеет в ответ. Вдруг он отчетливо понимает, кто должен пойти на романтический вечер. Теперь уже Фуркад глупо улыбается без причины. СВЕНСЕН: Мартен, ты чего замечтался? МАРТЕН (торжественно): Ребята! Я решил отдать свое право на ужин Илье и Шарлотте. Эмиль выгибает бровь. Легков и Чудов открывают рты. Черноусов и Калла просто вопросительно смотрят на Фуркада. МАРТЕН: Я подумал, вам будет интересно сходить туда вдвоем. Принесете мне что-нибудь из еды. ИЛЬЯ: Спасибо, Мартен. ШАРЛОТТА: Это очень мило с твоей стороны. Все растроганы. До вечера остается совсем недолго времени. Русские снова рыбачат, девушки и Мартен с Эмилем загорают. Вскоре появляется долгожданный ведущий. Андреас спрашивает Мартена о его решении, Фуркад говорит, что отдает свой приз Илье и Шарлотте. Бирнбахер предлагает им пройти за ним прямо сейчас. Илья и Шарлотта проходят не так уж и далеко от лагеря. Обычный песчаный берег – те же джунгли, та же природа. Однако перед ними стоит шикарно накрытый столик, зажженные факелы по бокам от плетеных мягких кресел, красивые гирлянды. Андреас предлагает им присаживаться. Черноусов помогает девушке присесть. На столе стоят чистые тарелки, бокалы, букет цветов в вазе. АНДРЕАС: Я предупредил официантов, что вы придете. Надеюсь, не переусердствовали? ИЛЬЯ: Да нет, очень все красиво. Я бы даже сказал, что немножко чересчур. Шарлотт, тебе нравится? ШАРЛОТТА: О, приятно видеть такую красоту. ИЛЬЯ: Андреас, а вы тоже будете ужинать с нами? АНДИ: Нет (смущенно улыбаясь). Кушайте, можете попросить вина или шампанского – пользуйтесь заслуженным призом, сколько угодно. А я вынужден удалиться – такова моя роль ведущего. Они прощаются, и Андреас скрывается. Как он попадает на остров, если не слышно звука катера, - до сих пор загадка. Но Илья и Шарлотт сосредоточены на другом. Калла постоянно теребит свои локоны, Черноусов улыбается и молча смотрит на нее. Меж тем, официант преподносит им по горячему блюду, уточняя, подойдет ли оно им. Илья нервно начинает кушать, Шарлотт не торопится, но притрагивается к пище, конечно, все-таки несколько дней без нормальной еды дают о себе знать. ИЛЬЯ (загадочно улыбаясь): Как-то странно, что все нас уже окрестили парой. ШАРЛОТТА (склонив голову набок и подняв бровь): Двое красивых молодых людей, гуляющих вечерами по берегу необитаемого острова, - я бы тоже так подумала. Почти как курортный роман. Романтика, свобода. ИЛЬЯ: Хах. Думаешь, и у нас так? ШАРЛОТТА: Я не знаю, как будет у нас, если будет (кутается в накидку, что накинута у нее на плечах, и внимательно смотрит Илье в глаза). Как ты думаешь, в какой стране больше всего снежных полей? В вашей, нашей или, может, Норвегии? ИЛЬЯ (почесав щетину на подбородке): Я мало, что видел в Швеции, в Норвегии и подавно. Но у меня подозрение, что в нашей Сибири полей хватает. Ты много, где бывала у нас? ШАРЛОТТА: Нет, только на этапах. Да, ты прав, сложно так оценить. Но я голосую за Швецию. Они болтают каждый о своей стране. Смеются, уже не чувствуют скованности и никаких разговоров о любви. За беседой уплетают салаты, время подходит и для десерта. Шарлотт просит официанта принести вина, Илья не отстает и заказывает себе тоже. Символически чокаются, выпивают по бокалу. ШАРЛОТТА (расслаблено, опираясь на подлокотник): Знаешь, я читала очень много философских и психологических книг. В свое время мне казалось, что так я лучше познаю себя, и это поможет мне достичь вершин в спорте. Действительно, становилось легче. Зная свои слабые и сильные черты, принимаешь себя такой, какая ты есть, и двигаешься вперед. Я довольно рано начала побеждать. Однако потом, выйдя из юниорского возраста, вдруг поняла, что вся прочитанная философия – это, конечно, хорошо, но так далеко от жизни. Хотела ведь поступать правильно, честно, но очень быстро осознала, что люди не знают того, чего знаю я. Что все они просто люди, а не философы, в моем мироощущении воцарился настоящий хаос. Я, должно быть, несу чушь. У тебя никогда такого не было? ИЛЬЯ: Ты будешь удивлена, но я тоже в свое время читал много философии и психологии – хотел лучше разбираться в себе и в людях. Разочаровывался в жизни, потом снова влюблялся в нее (улыбается). Я просто смотрю на все с другой точки зрения, с другого угла. У меня малый круг общения, в котором могут поддержать в трудную минуту, просто найти пару нужных слов утешения. Еще меньше близких друзей, которые истинно понимают и разделяют мои убеждения, принимают таким, какой я есть, независимо от того, спортсмен какого я уровня. Это нормально. Главное, что они вообще есть. ШАРЛОТТ: Сейчас и я это понимаю. Знания надо хранить при себе, тогда и победы продолжатся, и недопонимания не будет. А тем, кто искренне хочет поделиться чем-то, кто готов и принять чужую тайну, познать ее, то почему бы и не помочь? (улыбается). ИЛЬЯ (жестом предлагая выпить еще по бокалу): Забавно, меня многие считают не слишком умным, скорее поверхностным. Возможно, из-за внешности. Что меня жутко обижает и, видимо, потому делает столь избирательным в друзьях (допивает второй бокал, Шарлотт делает то же). ШАРЛОТТТА: Меня тоже не вполне оценивают верно. Думают, ну молчу, значит, не знаю ответа. А мне просто неинтересна тема разговора. ИЛЬЯ: Та же фигня! Они громко смеются, глядя друг на друга слегка пьяными, но заинтересованными глазами. Тем не менее, совсем темнеет, и их просят отправиться в лагерь. Держась за руки, Илья и Шарлотт, неустанно хихикая, шатаясь, возвращаются назад. В палатку они так в обнимку и заваливаются, пристроившись где-то с краю под ворчание кого-то из ребят, которого парочка случайно потревожила. Ночью и это племя застает ливень. Но по силе ветра и направлению палатку он почти не затрагивает, поскольку она очень удачно расположена и скрыта под пальмой. Только лишь заметно холодает, но опасности никакой нет. ДЕНЬ ПЯТЫЙ. Утром, где-то в девять часов, Андреас отправляется за участниками, так как он придумал для них маленький конкурс. Племя «Шведское царство» уже позавтракало, он легко собирает и переводит их в место ожидания, а сам идет за «Чудаками». Вот тут возникают проблемы. Палатка. Племя «Чудаки». Примерно девять часов утра. ЭМИЛЬ (протирая глаза ото сна): Вашу мать, что за хрень? Свенсен просыпается далеко не первым, в палатке уже отсутствуют Кайса, Александр, Максим и Мартен. Возле Эмиля мирно, в обнимку спят Илья и Шарлотта, от которых несет перегаром. Однако не это причина буйства Свенсена. Нога Черноусова пристроена на одеяле Эмиля, и он сразу понимает, почему ему было холодно ночью, ведь правый бок оказался оголен. Более того, накануне у норвежца болела шея, и на ночь он соорудил себе из своей одежды подушку – весь мягкий ворох тоже оказался у Ильи. Эмиль мог бы смолчать и стерпеть что-то одно, но два косяка – это уже наглость. ИЛЬЯ (открывая один глаз): Шо случилось, мм? ЭМИЛЬ: Вы вчера оттоптали мне ногу, а из-за тебя я замерз, и у меня опять тянет шею. ИЛЬЯ (раскрывая веки): Ооо, я дико извиняюсь, Эмиль. Мы были слегка пьяны, в темноте не заметили. ЭМИЛЬ: Мда. Повеселились, накушались там на славу, а еды-то и не принесли, верно? ИЛЬЯ: Ой… ЭМИЛЬ (приподнимаясь на локте): Мартен вам отдал право на ужин, а вы так безответственно поступили! Илья краснеет, просыпается Шарлотта. Она пытается что-то сказать в их защиту, но Свенсен не слушает. Полусидя, он начинает ворчать на Черноусова пуще прежнего, едва ли не переходя на личности. Илья не выдерживает, хмурится, сам готов оскорбить Эмиля. Калла в ужасе садится между ними, но парни не останавливаются. САША (заглядывая в палатку): К нам пришел ведущий, выходите (замечает сценку). Эй, да вы что там, драться вздумали?! (залезает внутрь и ползет защищать Илью, но для этого ему надо как-то обойти Эмиля, который ближе к выходу). Илюха, что происходит?! ЭМИЛЬ (оборачивается, рявкает): Твои друзья не принесли нам еды и чуть не убили меня ночью! ШАРЛОТТА: Откровенная ложь! Легков едва не ввязывается в драку, собираясь начать ее первым, когда в палатку заглядывает Андреас Бирнбахер. АНДИ (командным голосом): Так, быстренько все вышли! Что вы тут устроили?! Никто не ожидал такого тона от Андреаса, видимо, поэтому слушаются и выходят. Конфликт сразу прекращается. Свенсен складывает руки на груди, хмурясь, и отходит ото всех в сторону. Легков подозрительно на него косится, почесывая кулаки, Черноусов держит Шарлотту за руку и недоумевает, что за бред сейчас он наблюдал. АНДРЕАС: Нехорошо, что вы устраиваете склоки на пустом месте. Насколько мне известно, серьезных поводов у вас на то не было. Эмиль, все в порядке? СВЕНСЕН: Да, извините нас. АНДРЕАС: Ох… Я уже отправил на место общего сбора племя «Шведское царство», нам предстоит совместный мини-конкурс. Да, я должен вам сказать, у них выбыли два участника: по решению Совета – Йохан Олссон, по собственному желанию – Габриэла Соукалова. Руководство приняло решение ввести к ним в игру нового участника – Тарьея Бё. Лицо Эмиля просияло. Посыпались вопросы «а почему именно Бё?», и «почему не оставили Олссона?». АНДРЕАС (выждав): Мы разговаривали с Олссоном после Совета, он пожелал уйти, раз таковы правила. Бё был введен с определенной целью. Есть еще одна новость, касающаяся ведущего. Я выскажу ее при всех. Итак, на мини-конкурс могут идти не все, как кто пожелает. ЭМИЛЬ: Ну нет уж, теперь я пойду! Тарьея надо обыграть. Ведущий собирает племя и уводит их тоже, наконец, к месту конкурса. Племена ожидают конкурса на песке, им поставлены стулья, и они в свободном порядке устраиваются на них. Свенсен бодро и весело приветствует лучшего друга, Бё, который, в свою очередь, хохочет от радости так, что невольно улыбаются некоторые другие участники, даже те, что знают биатлонистов в меньшей степени. Например, Колонья и Хелльнер. Нортуг хладнокровно наблюдает за сценкой, плотно сжав губы. АНДРЕАС: Пока вы настраиваетесь, я скажу вам главную новость проекта. Через какое-то время мне придется покинуть остров, оставив пост ведущего. МИРИАМ (встревая): А я знаю, знаю почему! Скажи всем, Анди! Любопытство на лицах участников. Анди багровеет. АНДРЕАС: У меня вот-вот родится ребенок. Многие вслух и громко поздравляют Бирнбахера, некоторые особенно восхищенно. Мириам сидит с такой улыбкой на лице, будто это она – мать будущего ребенка, но это, разумеется, не так. АНДРЕАС (преодолевая собственное смущение и радость): Ладно-ладно, спасибо всем за добрые слова. Вместо меня планируют пригласить другого спортсмена. Могу порадовать вас, что временной заменой согласился побыть ваш соплеменник Олссон. Маркус громко хлопает. Петтер на него косится, но остальные тоже рады Йохану. АНДРЕАС: Долго пробыть он не сможет, у него тоже семья, да и других запланированных уже дел хватает. Но, в общем, теперь о конкурсе. Это будет интеллектуальная викторина, маленькая, всего четыре вопроса на спортивную тематику. Точнее, Олимпийских Игр. Мы решили предложить вам такую игру в качестве бонуса для завтрашнего испытания. Оно будет командным, и имя лучшего определить будет трудно, поэтому нынешняя игра очень кстати. Все готовы участвовать? Спортсмены кивают. АНДРЕАС: Первый тур. Задание не на время. Я читаю вопрос, вы должны записать ответы на листках, что лежат перед вами. Затем оглашаем ваши ответы, определяем проигравших, которые отсеиваются, и идем дальше. Приготовились? Внимание, вопрос! Знаменитая советская многократная олимпийская чемпионка по гимнастике Лариса Латынина до Олимпиады-2012 являлась самой титулованной среди спортсменов всех видов спорта. Сколько всего медалей с Олимпийских Игр выиграла Латынина? АНДРЕАС: Желательно отдельно написать также, сколько золотых. Все участники думают и записывают ответы. После нескольких минут ведущий собирает у них листочки и оглашает итоги. АНДРЕАС: Правильный ответ: 9 золотых, всего – 18. Таков был ее рекорд, пока его не побил пловец Майкл Фелпс. Итак, у нас получилось, что правильно или близко к правильному ответу семь человек: Легков, Чудов, Колонья, Нортуг, Фуркад С., Фуркад М., Калла. Проигравшие расстроено вздыхают, кроме Мириам, на лице которой улыбка. Ведущий просит их отсесть. Эмиль подтрунивает над Тарьеем, Симон хлопает по ладони брата Мартена. Саша смеется над Ильей, который не сумел ответить на вопрос об их советской спортсменке. АНДРЕАС: Вопрос примерно из той же тематики. Второй тур. Точно также напишем ответы на бумаге, но потом каждый из вас объявит свой ответ сам. Я уверен, что однозначного ответа мало, кто даст, нам придется подсчитывать, кто был максимально близок. Вопрос. Майкл Фелпс – американский пловец, абсолютный рекордсмен среди всех спортсменов. Вам необходимо назвать число его золотых медалей с ОИ, общее количество медалей. И, самое важное, сколько им установлено олимпийских рекордов, и сколько из них действует по сей день. Назовите хотя бы две цифры правильно. Спортсмены шокированы вопросом. Они, как профессиональные лыжники и биатлонисты, таких подробностей о пловцах, пусть даже таких великих, знают немного. Тем не менее, никто не переговаривается, пишут ответы. Как только последний заканчивает писать, ведущий дает добро, и они высказываются по очереди. МАКС: Раз уж у Лазутиной – 18, то я написал, что у Фелпса – 20 всего и 18 золотых. Он молод, не так долго, значит, выступал. Олимпийских рекордов, я думаю, 3-4, они все действующие. САША (деловито): Ну давайте, прикинем. 18 золотых – как пить дать, всего, значит, штук 23 у него. С рекордами – беда. За всю карьеру, а он лет 12 в строю, сколько себя помню, Фелпс набрал бы и все 40, но я написал 35. Многие должны быть побиты, значит, около 10 осталось. ДАРИО: О.р. – 32, из них 9 – действующие. 18 золотых и всего 21. СИМОН: 22 медали, из них 18 – золотых. С рекордами я не помню, но где-то около 25 их могло быть, а осталось примерно 7-8. МАРТЕН: Я отдал Майклу 24 медали всего и 18 – золотых. Олимпийских рекордов – 20, непобитых – 15. ПЕТТЕР: Да…Чет вы как-то недооцениваете Фелпса. 19 золотых, всего – 25. Рекордов – 30, действующих – ну штук 5 где-то. ШАРЛОТТА: Ой, я совсем мало всего написала. Думаю, всего медалей у Майкла – 20, золотых – 17. А про мировые рекорды написала только действующие – 3. АНДРЕАС (принимая все бумаги и подсматривая в собственные записи): Итого. Да, у Майкла 18 золотых, как многие правильно отметили, и 22 медалей всего. По этим пунктам почти каждый угадал. Идем по рекордам: Фелпс поставил 37 олимпийских рекордов (общее «вау»), из них 7 действующих. Шарлотт наименее близка к правильному ответу (Калла разводит руками и отсаживается от игроков). Максим – увы, тоже (Чудов разочаровано качает головой). Наиболее близки – Петтер, Александр, Дарио и с натяжкой Симон. Мартен тоже выбывает. Остаются те, кто прошел в третий тур. Выбывшие с интересом следят за игрой и тоже спорят, шушукаются между собой по поводу ответов. Они расположились прямо на песке, проигнорировав жестковатые стулья. АНДРЕАС: Третий тур. Я задаю вопрос и предлагаю четыре варианта ответа. Каждый должен выбрать, написать на бумаге и озвучить. Пишем мы для того, чтобы избежать случайных ответов, понимаете? (кивают). Вопрос. Представители какого вида спорта участвовали в Олимпиадах более 10 раз? А) Стрелковый В) Парусный С) Конный D) Фехтование. Время на ответ: 5 минут. Как только время истекло, Андреас просит ничего не дописывать и произнести свой ответ. САША: Стрелковый. Ой, стрелков каких только возрастов я не видел на Олимпиаде. ДАРИО: Да, я тоже ответил стрелковый. СИМОН: Конный. ПЕТТЕР (искоса поглядывая на Фуркада): Конный. Интересовался я как-то конным спортом, читал, что один парень собирается на свою десятую Олимпиаду. АНДРЕАС: Верно, конный! Спортсмену тому что-то около 65 лет, вы правы, Петтер. Что ж, поздравляю, у нас известны финалисты: Симон Фуркад и Петтер Нортуг! Нортуг встает, победоносно вскидывает руки. Ему аплодируют. Симон спокойно сидит на месте, Петтер кивает ему и протягивает для пожатия руку. Фуркад, конечно, пожимает его ладонь. ЭМИЛЬ (окопавшись в песке, издевательским тоном): Не рано ли радуешься, придурок?! МАРКУС: Если он в финале интеллектуального конкурса, значит, не придурок (многозначительная пауза). Так, просто надутый индюк. ПЕТТЕР: Ну что за гады? Кто посадил их в болельщики? Мартен незаметно показывает своему брату кулачки, поднятые вверх. Симон удовлетворенно кивает. АНДРЕАС (улыбаясь): Парни-парни, не отвлекаемся. Финал. Вопрос несложный, но требует быстрой соображалки. Кто первым поднимет руку и угадает, тот и выиграл. Вопрос. На какой Олимпиаде (год и город/страна проведения) было установлено 132 мировых рекорда – немыслимое достижение? Речь идет об Олимпиадах с 2000 года. Видна работа мысли и Фуркада, и Нортуга. Симон прислонил руку к подбородку и весь сжался, нахмурившись. Петтер, закусив губу, смотрит куда-то на небо. Первым поднимает руку Фуркад. СИМОН: На играх в Солт-Лейке, 2002 год? АНДРЕАС: Нет, Симон, это не связано с Бьорндаленом. Фуркад вздыхает. Делает попытку Петтер. НОРТУГ: Игры в Лондоне 2012? Ведущий отрицательно качает головой. Они размышляют еще какое-то время, пока у Нортуга внезапно не проносится мысль, что вопросы недаром были про Фелпса. Он напрягает память, ведь Петтер видел те Игры, где этот пловец творил немыслимое… Но какой же год… СИМОН: Скорее всего, вы имеете в виду Летние Игры, где рекорды присуждаются чаще. Может, Афины 2004 или нет… ПЕТТЕР (торжествующе): Пекин-2008! АНДРЕАС: Верно, Петтер! У нас есть победитель! Нортугу хлопают, Симон растеряно улыбается, но не выглядит расстроенным. Некоторое время братья Фуркады общаются между собой, так же, как и Эмиль с Тарьеем. После чего Андреас все-таки призывает племенам возвращаться, пока не стемнело. Вечер. Племя «ШЦ». Спортсмены чествуют первую победу своего племени, в частности, Петтера, конечно. Дарио, Симон и Тарьей отделяются от ребят, отправляясь на своеобразную рыбалку, чтобы к праздничному ужину принести что-то особенное. У воды, чуть в стороне от их лагеря, Колонья поднимает с песка заостренную палку, закатывает свои бриджи до колен и уверенно заходит в море. ТАРЬЕЙ: Это ты смастерил палочку? ДАРИО: Тростниковая обычная палка, я взял с собой нож Петтера. Пока он не видит, я приделал нож к палке, с острием легче поймать рыбку или тех же крабов. ТАРЬЕЙ: О, а Нортуг тебя не убьет? СИМОН: Дарио сам, кого хочешь, убьет (смеется вместе с Колоньей). Бё делает страшные глаза. Фуркад успокаивающе хлопает его по плечу. СИМОН: Дарио, скажи, что нужно нам делать? Мы тоже хотим помочь. КОЛОНЬЯ: Ребят, не советую лезть в воду, если не хотите получить укус медузы или еще какой-нибудь твари. Но если вы смелые, без проблем, пошарьте руками по илистому дну, может, найдете моллюсков. Тарьей сразу отнекивается, а Фуркад следует совету Дарио и опускается на корточки, чтобы пошарить руками по дну. Далеко вглубь он не уходит, а Бё продолжает стоять без дела у кромки воды. СИМОН: Тарьей, ну как, успокоился насчет Нортуга? ТАРЬЕЙ: Он меня почти не достает. Но я все еще не понимаю, почему так. Мы знакомы с ним были, и ничего такого не наблюдалось. СИМОН: Очевидно, сказывается отсутствие Эмиля рядом. ТАРЬЕЙ: Да, и это странно. Мы же не любовники с Эмилем, да и они с ним – тоже. СИМОН: Ахах, для необоснованной ревности это не обязательно. Если я правильно понимаю, Эмиль и Петтер дружили по юниорам, еще в лыжах? (Бё кивает). Ну а потом Свенсен резко уходит в биатлон, Нортуг наверняка обижается. У него ведь не было лучшего друга, да? ТАРЬЕЙ: Я не знаю. Вроде бы Петтер начал водить дружбу с Хелльнером уже после Ванкувера. Как раз тогда, когда мы сдружились с Эмилем… СИМОН: Ну вот тебе и ответ. Хочешь, честно? ТАРЬЕЙ (напугано): Что? СИМОН: Мне когда Мартен сказал о своем переезде, я на тебя какое-то время злился. ТАРЬЕЙ: А я-то причем? Не-не, я не лучший друг твоего брата. СИМОН: Я знаю, кто его лучший друг (улыбается). И он тоже не в восторге, что Мартен собирается свинтить из Франции. Но не суть. Просто подумай сам, вот ты с человеком дружишь с детства, а я и вовсе с братом – с пеленок. Везде и всюду вместе. Детские секреты там всякие, первые совместные вылазки без разрешения родителей, первые драки, болячки, девчонки… Детство и юность – яркие этапы жизни, эмоциональные, потому и важен тот лучший друг, с самого детства, или же брат, как у меня, который прожил все это вместе с тобой. Другого такого не будет, память у вас о тех событиях, словно одна на двоих. Круто, правда? ТАРЬЕЙ (светится, улыбаясь): У меня такое с младшим братом, нечто подобное было. СИМОН: Ну вот видишь. А потом вдруг что-то вас разъединяет. Хуже, когда кто-то. Я-то сейчас взрослый уже парень давно, мне бы жениться, но поскольку пока моя семья – это, прежде всего, Мартен, который всюду рядом, то и злиться я буду, что он уезжает от меня – вполне естественно. Невозможно при этом обижаться на неодушевленный предмет или на собственного брата. А вот на тебя – пожалуйста. ТАРЬЕЙ: Ну спасибо (хмыкает). СИМОН: Прости, но так было (и рад бы подойти, обнять, но руки измазаны илом, потому продолжает ковыряться в воде). А теперь к Петтеру и Эмилю. Наверное, Нортугу тяжелее было справиться с тем, что Свенсен ушел в другой спорт, тем самым, лишив их постоянной возможности видеться, как раньше. Он нарушил Петтеру привычный распорядок не дня, а целой жизни. Ты, выходит, стал тем, на кого Нортугу теперь легче обижаться, поскольку ты – новый лучший друг Эмиля. Заметь, с Маркусом у Свенсена никаких терок нет. Ну, я надеюсь, что нет. ТАРЬЕЙ: Нет, действительно нет. Черт, ну почему я? Нашли тоже, мальчика для битья. СИМОН: Тарьей, да все нормально, не переживай! Повзрослеет Нортуг, может, когда-нибудь, перестанет тебя подкалывать. Хотя это будет уже не Петтер (хмыкает). Бё понимающе улыбается и кивает. Из моря возвращается к ним поближе Колонья, с довольной улыбкой на губах сжимая двух рыб. Фуркад и Тарьей в шоке. Дарио интересуется, не хотят ли они еще посидеть, но ребята уже голодны, потому все идут к лагерю. Ужин спешно сварен. Спортсмены кушают вкусной рыбы, кто-то мечтает о шашлыках, мясе, о домашних супах, пицце… Петтер приглашает Мириам пройтись, заговорщицки подмигивая при этом Маркусу, который остается сидеть у костра со всеми. Нортуг берет Гесснер под ручку, заманивая подальше от народа. Мири в волшебном настроении, Петтер – собран и сосредоточен. ПЕТТЕР: Прекрасная луна сегодня будет, я чувствую. МИРИАМ: Да, жаль, вчера ливень был, и мы не посмотрели на звезды. ПЕТТЕР: Сегодня посмотрим, хочешь? (Мири радостно кивает, прижимаясь к груди Нортуга). Хорошенькая ты такая, хрупкая, беззащитная… МИРИ: Ой, ну прямо уж. Я драться умею, за себя постоять. ПЕТТЕР: Я помню, чуть не утопила меня (смеется). Слушай, как смотришь на то, чтобы заранее договориться, против кого будем голосовать на Совете? МИРИАМ: Да зачем это? ПЕТТЕР (поглаживая Мири по спине): Как же, чтобы обезопасить тебя и меня от случайного вылета. Тебе же хочется еще поиграть, правда? А так, нас шестеро, и два голоса могут быть очень даже нужными. МИРИАМ: Ох… Но ведь неизвестно, кто будет худшим. Может, завтра и не мы проиграем? ПЕТТЕР: Конечно, мы должны выиграть. Но Совет все равно когда-нибудь будет. Мири, как считаешь, кто из нашего племени достоин победы? Ну вот так, гипотетически представим. МИРИ: Ммм… Ты, Дарио, я, Симон… Нортуг останавливается, берет Мириам нежно за руку и прислоняет палец к ее губам. ПЕТТЕР: Тссс, нельзя называть стольких людей, победитель – только один. С нашими кандидатурами я согласен. И все. МИРИ: Но Петтер, Дарио, например, для нашего племени очень много делает, мы без него умрем. Его нельзя не считать. ПЕТТЕР (почесав макушку): Мм, да, согласен. Но в чем полезность Фуркада? Подумай: он силен, умен, коварен… Да ведь с таким соперником нам с тобой не выиграть. Уверен, он подговорит троих, и - все. МИРИ: Да нет, Симон не такой… ПЕТТЕР: В пылу борьбы все меняются. МИРИАМ: Может, и так. ПЕТТЕР: Понимаешь, против кого надо голосовать? МИРИ: Я подумаю, Петтер. Нортуг принимается щекотать Мириам под ребра, быстро переводя все на позитивную волну. Гесснер веселится, проникаясь и привязываясь к Петтеру все больше. Он хочет, было, поцеловать девушку, но видит протест в ее глазах, и с этим пока не спешит, снова переведя дело на какую-то шутку.