Непокорный

      Донателло озадаченно наблюдал, как беснуется в своём кабинете Ричард Артур Клиффорд по прозвищу «Ричард Третий». Учёный черепашка никогда не видел, чтобы кто-то с такой скоростью и с таким напором искал деньги. Сомнений быть не могло — влезая в долги, уговаривая и упрашивая, Ричард собирал сумму на выкуп Финикс. Было очевидно, что вернуть домой девочку стало для него чуть ли не навязчивой идеей. Донателло неплохо разбирался в психологии и понимал: так притворяться невозможно. А из этого следовало только одно: Клиффорд в исчезновении Хьюза не виноват. С одной стороны, это было просто прекрасно. Можно было смело возвращать Финикс на поверхность и больше о ней не переживать. Ричард Третий позаботится о девочке и будет активно заниматься поисками её отца. С другой — это означало, что Рафаэлю пора попрощаться с ней.       Несмотря на то, что сам Донателло потерпел в любви полнейшее поражение, у него оставалась какая-то странная, смутная надежда. Возможно, не повезло только ему. Возможно, Раф окажется более удачлив. Возможно, Рафу на роду написано стать счастливым. А они с Лео берут и старательно вбивают клинья между братом и Финикс. Строят какие-то сумасшедшие обстоятельства, доводы, теории… Вдруг всё будет по-другому? Донни никогда не был наивным глупцом. Здравый смысл стоял за то, что мутанту и девочке не удастся быть даже друзьями. Потому что слишком велика разница в воспитании, в представлениях о жизни, в мировоззрении, во внешнем виде, в конце концов. Да даже характер Рафаэля может стать настоящим препятствием — пойди найди того, кто его вытерпит! Неминуемо их пути разойдутся — не сейчас, так завтра. Не завтра, так через год. Это — неизбежно. И получалось, что они с Лео своим вмешательством не делали ничего плохого. Но какая-то часть учёного восставала против этих мыслей. Пусть они действительно расстанутся — но сами. Пусть ни Донателло, ни Леонардо к этому расставанию не будут причастны. Пусть Финикс и Раф набивают собственные шишки. И если не сумеют сохранить свою нежную, только ещё зарождающуюся дружбу, то в этом никто, кроме них самих, не будет виноват.       — Что у тебя? — Леонардо поскрёбся в двери.       Донателло, обернувшись, пожал плечами.       — Ничего. Финикс можно возвращать обратно, с Ричардом она будет в полной безопасности. Мужик собирает деньги в настоящей панике, боясь, что не успеет.       — Значит, вечером нужно будет проводить её к Клиффорд-хаус и передать ему, — кивнул Леонардо. Донни показалось, что с облегчением. — Это хорошо. Значит, одной проблемой будет меньше. По поводу Хьюза ничего?       — Абсолютно, — учёный качнул головой. — Провалился, как сквозь землю. Не хочу думать о скверном, но мне кажется, что его уже нет в живых. Не знаю только, как сказать об этом Финикс.       — Никак, — отрезал Леонардо. — Если это действительно так, если найдётся хоть какое-то подтверждение, сольём информацию Клиффорду. Пусть он разговаривает с Финикс, всё-таки он ей куда ближе, чем мы.       В голове Донателло пронеслась единственная мгновенная мысль. Спорно. Очень спорно, что Ричард сейчас будет для девочки ближе, чем Раф… Но об этом учёный, разумеется, промолчал. Не то время, не та ситуация, чтобы развивать глубокомысленные разговоры с посылом «возможно».       — Хорошо. Тогда сегодня вечером нужно будет проводить Финикс. Думаю, лучше всего поручить это Рафу.       — Да, я не против, если он присоединится, — кивнул Лео, сосредоточенно размышляя о плане вылазки.       — Ты не понял, — мягко подсказал Донателло. — Только Рафу. И не спорь, пожалуйста. Наш брат всё-таки синоби, как и мы, так что ему не составит труда остаться незамеченным. Но им с Финикс нужно договорить и попрощаться. Если ты будешь сопровождать их, останется стеснение и недосказанность. Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Зная Рафа, он наверняка будет искать способ договорить. Так что будет лучше, если он сам проводит Финикс.       Леонардо помолчал. Потом неожиданно устало вздохнул.       — Не делай из меня чудовище, ладно?       — Я и не делаю, — Донателло мягко улыбнулся. — Но и ты не притворяйся, будто знаешь и предугадываешь всё на свете. Это не так.       Рафаэль был уверен, что отреагирует на слова Леонардо совершенно спокойно. Внешне оно так и было, на радость старшего брата. Но внутри хулигана, кажется, все его демоны немедленно сошли с ума. Хулиган понимал, что заигрался рядом с Финикс, готовить с ней, гулять по улицам, просто болтать… Ему показалось, что он может быть как все. Показалось, что никто и ничто не способно разлучить его с Финикс. Показалось, что они всё-таки могут быть не просто друзьями. И самым скверным было то, что не только Рафу это показалось. Финикс, кажется, тоже думала об этом. Но теперь Раф понимал, что выстроил свой собственный замок из песка. И только что у него на глазах его разнесло прибрежной штормовой волной.       — Ты отведёшь её сам или хочешь выйти всей командой? — спросил Раф негромко.       Замер, ожидая ответа. Но понимал, что любой вариант брата ему не подойдёт. Больше всего хотелось хоть немного побыть с Финикс наедине, в последний раз. Потому что потом — Раф дал себе слово — он больше не будет искать с ней встреч. Он не станет добиваться её внимания. Незачем. Донателло и Лео совершенно правы. У них с Финикс никакого будущего нет.       Лео внимательно смотрел на хулигана, стараясь понять, что происходит у него в голове. Но по лицу Рафа ни о чём нельзя было догадаться. Он ждал ответа — и только. Непонятно, с какими мыслями и чувствами. На мгновение Лео захотелось всё переиграть. Лидер сам отведёт Финикс, не втягивая в это никого из братьев. Он не станет организовывать пышные проводы — просто выведет её самым коротким подземным путём к Клиффорд-Хаус. Ничего, что по канализационной жиже и грязи, дома отмоется. Скажет, преступники держали её в сыром, затопленном подвале, в котором, к тому же, прорвало унитаз… Это он придумает, это не страшно. Главное, чтобы Рафаэль не страдал так, как страдал Донателло. Но что-то мешало Леонардо так поступить. Может быть, холодные глаза Рафаэля, которые не выражали совершенно ничего: ни тревоги, ни сомнений, ни заинтересованности. Раф как будто сосредоточился на чём-то, совершенно недоступном старшему брату, и не собирался делиться своими мыслями.       — Так что? — поторопил Рафаэль.       — Я думал, будет лучше, если ты сам проводишь Финикс, — произнёс лидер негромко.       И ещё пристальнее уставился на брата. Вот сейчас он себя выдаст! Сейчас во взгляде промелькнёт несдержанная, ничем не прикрытая радость. И всё будет совершенно ясно. Но Рафаэль, кажется, совершенно этому не обрадовался. Наоборот, удивлённо, недоверчиво посмотрел на Лео и как будто засомневался.       — Я?       — Вы ведь дружны. Мне показалось, тебе будет… приятно проводить её и попрощаться один на один, без свидетелей.       — Что ты себе вообразил? — Рафаэль прищурился и неожиданно усмехнулся. — Думаешь, я наедине позволю себе больше, чем при вас? А сказать «пока, Финикс» я могу и дома. Мне совершенно не обязательно тащиться для этого в Клиффорд-Хаус.       — И что она подумает о таком твоём поступке? — Лео склонил голову к плечу. Если всё так, то Финикс ему стало искренне жаль.       — Опять ты думаешь за всех и обо всех… — Раф вздохнул. Подумал ещё немного и наконец кивнул. — Ладно, хорошо. Я сам. На сколько ты запланировал великий выход?       — Я думал отвезти её домой до полуночи. Время, конечно, не самое удачное, но так будет лучше.       — Как скажешь, — Раф пожал плечами.       Когда Леонардо вышел из его спальни, хулигану показалось, что сердце у него в груди сейчас разорвётся. Все силы ушли на этот спектакль, разыгранный перед Лео, как по нотам. Раф, привалившись панцирем к двери, запрокинул голову, закрыл глаза. Вдохнул прерывисто, тяжело. Он не ожидал от лидера такой милости, как последнее свидание с Финикс без любопытных глаз братьев. Не ожидал до такой степени, что в первые секунды даже не поверил в услышанное. Это и помогло ему скрыть от Лео правду. Если бы он надеялся, если бы надежда оправдалась, радостный блеск в глазах неминуемо выдал бы его. А так Рафаэль успел сориентироваться и не рассекретить себя. Чем меньше братья знают, что у него на душе, тем им спокойнее. Тем ему, Рафу, спокойнее. Как и Донателло, хулиган не нуждался в сочувствии, в поддержке, в долгих разговорах, в утешении. Он знал, что за пластроном ещё долго будет болеть. Но пережить эту боль собирался самостоятельно. Так же, как переживал первую светлую и по-настоящему сильную влюблённость.       Сколько прошло времени, Рафаэль не знал. Нужно было поговорить с Финикс, чем он и занялся. Выйдя из комнаты, направился в гостиную, где девочка о чём-то разговаривала с Майки. Иногда оба весело смеялись. При виде Рафаэля оба обернулись и, как по команде, расселись, освобождая ему место на диване между ними. Раф быстро взглянул на Майки, надеясь, что тот считает просьбу во взгляде. Микеланджело, умница, всё понял.       — Ой, я совсем забыл! Лео просил отыскать ему один комикс, мы на днях поспорили по поводу этой, как её… хронологии событий в истории, вот. И я совсем забыл показать ему, что я прав. Вы же не сильно обидитесь, если я свалю? — Микеланджело поднялся и, улыбаясь, махнул к галерее.       Рафаэль занял его место. Взглянул на Финикс. Попытался улыбнуться, но вышло натянуто.       — Что-то случилось? — девочка сразу поняла, что что-то не так.       — У меня хорошие новости, — усмехнулся Рафаэль.       — С таким лицом, как сейчас у тебя, обычно сообщают что-то не очень хорошее, — заметила девочка, хмурясь. — Глаза у тебя какие-то… не очень радостные.       — С твоим Ричардом всё в полном порядке. Он бегает по знакомым и банкам и собирает выкуп, чтобы тебя освободить. Так что ты можешь возвращаться на поверхность. Лео дал добро, я сам тебя провожу около полуночи.       Финикс ничего не ответила. Только быстро взглянула на наручные часики.       — Но уже почти десять…       — Значит, нам скоро нужно выдвигаться, — Рафаэль пожал плечами.       Молчали. Из бездны тем для разговоров, которые подростки обсуждали в течение дня, вдруг не осталось ни одной. Финикс понимала, что они ещё даже толком не успели ничего обсудить. Но вдруг не осталось времени, и начинать любые разговоры казалось бессмыслицей. Она уже успела поверить, что у неё с Рафаэлем впереди бездна вечеров, когда они будут разговаривать часами, сидя на потрёпанном диване в гостиной. Что у них ещё не одно и не два утра, чтобы вместе приготовить завтрак. Что всё, что она придумала, обязательно случится. Финикс вдруг поняла, что совершенно не готова расставаться с Рафом. Вот так. Сейчас. Конечно, он сможет приходить к ней в гости по ночам. Конечно, они придумают тысячу и один способ встретиться вновь. Конечно, есть ещё телефон и интернет, чтобы зависать в чатах и делиться новостями, чтобы желать друг другу доброго утра и спрашивать, как дела… Да, Раф — забияка, задира и иногда ведёт себя, как настоящий уличный пацан. Но всё-таки Раф — такой один. Единственный, с кем Финикс умудрялась забывать обо всём.       — Когда мы снова увидимся? — тихо спросила девочка. — Ты же заглянешь ко мне, когда будешь патрулировать город, правда?       Рафаэль не ответил. Он смотрел на неё, не моргая, и в глазах его было столько печали, что Финикс вдруг всё поняла. Раф не придёт. Ни в патрули, ни рано утром — никогда. Он больше никогда к ней не придёт. Не напишет, не позвонит. Не обидит и не обидится. Не скажет колкость, не рассмеётся, не пошутит. Он исчезнет из её жизни так, как будто его никого не было. И всё, что останется Финикс — воспоминания о времени, проведённом вместе с ним.       Финикс осознала, что у неё нет сил это вытерпеть. Она неминуемо будет заезжать в крошечную пиццерию в надежде отыскать там Рафа. Бродить по небольшому супермаркету в надежде увидеть его выбирающим какую-нибудь полуфабрикатную гадость. Наведается в кофейню, где они сегодня утром, такие довольные и весёлые, покупали кофе. Она будет искать Рафаэля. Финикс больше не сможет жить так, как будто он был всего только миражом в её жизни.       — Нет, — она покачала головой. Губы кривила жалкая, слабая улыбка. — Нет, Раф. У тебя ничего не выйдет. Не выйдет сделать вид, будто тебя не существует.       — Так будет лучше, в первую очередь, тебе.       — Ты говоришь совсем как мой отец! — воскликнула девочка. — А вы хоть раз подумали, чего я хочу? Может быть, как раз мои желания — самое для меня лучшее?       — Не включай капризную принцесску, — грустно усмехнулся Рафаэль. — Тебе не идёт. Сразу возникает желание править лопатой корону на твоей голове. Если ты подумаешь, то поймёшь, что я прав. Ну скажи, к чему могут привести наши встречи?       — А что, всё обязательно должно к чему-то вести? — Финикс в отчаянии смотрела на него.       — Предлагаешь жить моментом? Думаешь, разумно? — Рафаэль хмыкнул. — Однажды, Финикс, мы оба повзрослеем. И я привяжусь к тебе. Так сильно, как ни к кому другому. А ты приведёшь к отцу какого-нибудь Алекса или Кевина и скажешь, что ты будешь с ним. Я останусь просто другом. Тем, кого не выбрали. Просто потому, что это невозможно. Как думаешь, мне будет очень хорошо в этот момент? Я готов пойти у тебя на поводу, потому что… — Рафаэль на секунду замолчал. А потом, глядя в глаза Финикс, неожиданно спокойно и честно произнёс: — Потому что ты мне нравишься, Финикс. Очень нравишься. Ты красивая, умная, весёлая… И мне хотелось сегодня утром разбить Лео лицо, когда он остался с тобой в лаборатории. Как оказалось, я… видимо, я начал тебя к нему ревновать. Я хотел бы с тобой встречаться. Но я знаю, что это невозможно. И… словом, чего об этом говорить, — Рафаэль собирался подняться на ноги, но Финикс ухватила его за пальцы. От её прикосновения всё внутри хулигана как будто замерло. А потом взорвалось мириадами невидимых счастливых бабочек. Ему показалось, что весь он, как газировка, наполнен щекочущими пузырьками и вот-вот взлетит, если Финикс вдруг решит отпустить его ладонь.       — Нет, подожди! — она смотрела на него, не веря своим ушам.       Ей уже признавались в чувствах. И даже не раз. Многие мальчики в колледже хотели бы с ней встречаться. Некоторые рисковали, приглашали на свидание. Кому-то из них она даже давала согласие. Но никогда ничего в ответ не испытывала, даже благодарности. Всё, что происходило, воспринималось Финикс как данность. Она знала, что очень красива и что может крутить парнями так, как ей вздумается — для чего они вообще нужны, если не для этого? Но сейчас происходило что-то совсем другое. Рафаэль не был похож ни на кого их них. И не только внешне. Финикс вдруг поняла, что она не просто первая, кто слышит такие слова, но, возможно, последняя, перед кем хулиган открывает своё сердце. В его поведении не было наигрыша или желания её покорить. Своим откровение Раф сам как будто сдавался. Но Финикс чувствовала, что даже сейчас он сохраняет свою независимость, он сам принимает решения и сам готов за них отвечать. Так с ней ещё никто и никогда не говорил.       — Что, я что-то не так сказал? Ожидала, что бахнусь перед тобой на колено? — Раф усмехнулся, чтобы скрыть смущение. — Ну, прости, я всё-таки не прекрасный принц.       — Ты лучше, — тихо отозвалась Финикс. Рафаэль остолбенел, глядя на неё. А девочка улыбнулась, видя его обескураженное лицо. — Я не шучу. Ты правда лучше любого принца, Раф. Принцы предсказуемы, наивны, слащавы. Это — избитый и неинтересный стереотип. А вот… — она на секунду помедлила. И неожиданно медленно, осторожно подвинулась ближе к Рафу. — Чудовище — куда более… волнующий персонаж.       Голос её прозвучал так ласково, что у Рафа не возникло даже мысли обидеться. Он во все глаза смотрел на Финикс, не веря, что она его поцелует. Что его вообще можно хотеть поцеловать. А девочка осторожничала. Она не знала, простит ли хулиган «чудовище» на этот раз или вскинется, как тогда ночью на подоконнике. Не знала, можно ли сесть к нему ещё чуть ближе, чтобы он мог обнять её. Если, конечно, захочет. Переплести пальцы с его пальцами — и не отдёрнет ли он руку. Всё в поведении Рафаэля было неожиданным, нелогичным, внезапным. И Финикс медленно-медленно выбирала путь, чтобы не испортить момент.       — Раф, пора собираться, — голос Леонардо раздался откуда-то из темноты.       Он ещё не успел выйти в гостиную, позвал брата из коридора, и подросткам хватило времени отстраниться друг от друга. Раф готов был прибить Лео, не вдаваясь в подробности. Судя по погрустневшему личику Финикс, она бы это явно одобрила. Осталось только подняться и направиться к выходу. Проходя мимо лидера, Раф только кивнул ему на прощанье. Финикс улыбнулась, привычно и спокойно. Обернулась на дверь лаборатории, взглядом спрашивая, как попрощаться с Донателло. Лео махнул рукой, показывая, что гений занят и это — лишнее. Микеланджело был где-то наверху, и Рафаэль буркнул:       — Да ладно, переживёт он как-нибудь без твоего «пока». Идём!       Финикс прекрасно понимала, что стало причиной испортившегося настроения Рафаэля. Но ничего не сказала. Поспешила за ним, опустив глаза и пряча улыбку. Всю дорогу подростки молчали. Финикс и рада была бы поговорить, но хулиган шлёпал впереди по лужам, не собираясь начинать разговор. Видимо, про себя на все корки ругал Леонардо. Девочка уже поняла, в такое состоянии лучше не отвлекать хулигана от сердитых мыслей и не мешать ему. Перекипит — сам «выйдет на связь». Финикс ужасно хотелось спросить у него, изменил ли он своё решение по поводу встреч. Наверняка то, что произошло между ними на кухне, а теперь в гостиной, заставит Рафаэля передумать. Девочка знала, что нельзя так просто отмахнуться от того, что происходило между ними. По крайней мере, она бы точно не смогла.       Однако Рафаэль за всю дорогу так и не отошёл. Психовал на Леонардо от всей души. Вывел девочку к переулку недалеко от Клиффорд-Хаус и остановился возле дома с пожарной лестницей. Прощаясь, на Финикс старался не смотреть. Но девочка не собиралась так просто уходить. Улыбаясь, смотрела на него. Страх исчез. Её больше не смущали и не вводили в ступор вспышки гнева и перепады настроения Рафаэля. Она вдруг поняла, что наблюдать за этим даже забавно.       — Так и будешь метать молнии? — тихо засмеялась Финикс. Раф ожёг её свирепым взглядом, но она не отвела глаз.       — Знаешь, что меня больше всего бесит в Лео? Его фантастическое умение появляться в ненужном месте в ненужное время! — рыкнул хулиган.       — Он беспокоится за тебя, — Финикс пожала плечами. И серьёзно добавила: — Как и я.       — А ты-то что? — Рафаэль уже не мог сохранять прежнее недовольное выражение лица. В его глазах мелькнула заинтересованность, и девочка поняла, что есть возможность вернуться к прерванному разговору.       — Хочу узнать, не передумал ли ты насчёт того, что больше видеться нам не нужно. Было бы здорово, если бы передумал, — она решила сыграть на опережение. Но Рафаэль молчал. На его лице появилось сомнение, и Финикс догадалась, что уговорить его будет непросто. Но мысль, простая и дерзкая, пришла ей в голову. Неожиданно она сделала шаг вперёд, встала на цыпочки и поцеловала Рафаэля в щёку. Тот приоткрыл рот, не в силах справиться с изумлением. А Финикс улыбнулась: — Может быть, это будет тебе подсказкой, когда будешь принимать решение.       Больше не задерживаясь, она побежала через небольшую площадь закрытого элитного района к Клиффорд-Хаусу. Сердце прыгало в груди от страха, от волнения, в какой-то дикой эйфории. В голове не умещалось всё, что произошло. Она впервые в жизни сама поцеловала мальчика, который ей нравился! Первая! Не спрашивая разрешения, просто взяла и поцеловала! И он — о, он был такой смешной и милый! Его глаза, распахнутые от удивления! Но он не шарахнулся, не оттолкнул её, значит?.. Или это ничего не значит?.. Вдруг завтра утром он проснётся и даже не вспомнит об этом? Или не будет спать всю ночь и только думать и думать о том, что случилось? Сейчас главным было не обернуться, не испортить впечатление от этого отчаянного поступка. Набирая кнопки на кодовом замке на воротах Клиффорд-Хауса, Финикс спиной чувствовала взгляд провожающего её Рафаэля.       А Раф стоял неподвижно, как громом поражённый. Ему казалось, что там, где его кожи коснулись её губы, полыхает след, яркий, как клеймо. Что его видно, что он освещает всю улицу, что его щека горит от почти невесомого, едва ощутимого нежного поцелуя. Возможно, земля под ним сейчас разверзнется, и Раф провалится прямиком домой, в канализацию. Или, наоборот, мощные крылья, прорастая, пробьют его панцирь, и он больше никогда не коснётся земли. Мысли путались. Раф поймал себя на том, что прижимает к щеке ладонь, улыбаясь, как идиот. Ему вдруг захотелось взобраться на самую высокую крышу города и сделать оттуда сальто-мортале, эффектно приземлившись посреди многолюдной улицы. Чтобы все видели, что он может и насколько он счастлив.       Рафаэль уже собирался обернуться к пожарной лестнице, чтобы выполнить трюк. Хотя бы перелетая с крыши на крышу над переулками. Но неожиданно за его спиной мелькнула тень. А потом кто-то с силой ударил мутанта по затылку. Рафаэль беззвучно осел на землю. Мир вокруг него погас.