Нежное лето

17. Резкая пульсирующая боль в животе с каждой секундой становилась сильнее. Вике казалось, что все её внутренности связаны в один тугой узел. Она привстала, пытаясь дышать глубже, перед глазами всё поплыло. Крупные липкие кровавые пятна стелились дорожкой по полу. На стук падающего стула в комнату вбежала Аня. -Вика!.... Вика! – девушка бросилась к сестре. Дальше все, словно в какой-то нереальности: дребезжащая каталка, Аня, бегущая рядом, её рука, сжимающая холодную руку Вики. Она что-то говорит, но Вика не слышит. Женщина с трудом открывает глаза, всё сливается в одно бело пятно, синие прозрачные круги сквозь ресницы, шум, давящий на уши. Вика пытается приподнять голову, но какая-то невероятная сила возвращает ее назад. Испуганные глаза Ани, полные слез… -Всё! Девушка, вам туда нельзя. Аня отпустила руку сестры, ей страшно. Широкие стеклянные двери закрываются, остается только ждать. Вика слышит отдельные слова и обрывки фраз. -Отслойка… Она слышит все, но не может пошевелить ни рукой, ни ногой, не может ничего сказать. -Готовьте операционную…. Язык становится тяжелым и большим. -Какой срок? Катетер в вене. Боль разливается по всей руке. -Тридцать пять недель по обменной карте…., но, по сути, меньше… Вика опять пытается открыть глаза, но её веки и все тело медленно наливаются свинцом. Она погружается в темноту и улетает…. Андрей Васильевич Пряников сидел в глубоком удобном кресле в кабинете своего непосредственного начальника и бывшего «однокашника». Судьба когда-то свела их в одном месте и в одно время, но это было давно. Потом у одного был Афганистан, у другого служба в более тихом, но не менее опасном месте. -Андрей, еще чашку? - Виктор Степанович Краснов колдовал, заваривая кофе. -Да, пожалуй, - Пряников развернулся в кресле, - когда еще с начальством вот так запросто кофе-то попьешь?… Краснов ухмыльнулся, усаживаясь напротив. -Мы посмотрели бумаги, Андрей, - Виктор Степанович сделал глоток горячего ароматного напитка, - не стоит с Самойловым торопиться… -Дать ему уйти? Краснов поставил чашку с недопитым кофе на маленький стеклянный столик. - Нет, Андрей…., нам просто нужно время,…. возникли некоторые обстоятельства. -Игнатьев? -Да, он и его команда в Думе, лоббирование интересов бизнесмена Гольдмана…, - Виктор Степанович встал и подошел к окну. -Самойлова? -Угадал, Андрей Васильевич, - Краснов криво усмехнулся, - он же Фишер, он же Гольдман, он же Леманн…., он же…. Дальше перечислять? -Не стоит, пожалуй, - Пряников почесал затылок. -Придется немного изменить план, нельзя его выводить сейчас, рано, … порыбачим немного, - Виктор Степанович задернул штору, - догадываешься, зачем тебя позвал? Пряников вытянул губы трубочкой, сдвинул брови, уставившись в одну точку. -Вот здесь нам нужен Соколовский, - Краснов уставил взгляд на подчиненного, - что молчишь? Пряников вытер рот рукой, дернул головой. -Он встречается с Самойловым, а у нас будет время… -Славная рыбалка получается, Вить…, - Пряников назвал генерала просто по имени, впервые за последние несколько лет. Краснов кашлянул. -Это приказ, товарищ подполковник. Пряников поднялся из глубокого кресла, машинально одергивая одежду. -Слушаюсь, товарищ генерал, - желваки заходили под кожей, - разрешите идти? Краснов кивком головы позволил подчиненному покинуть его кабинет, глядя на него в упор из-под густых темных бровей. -Жду вас завтра по этому адресу, - протянул подполковнику листок бумаги, потом тут же его смял. Пряников, подойдя к двери, немного замешкался, повернулся в ожидании. -Да, - Краснов сделал паузу, - ты его и подстрахуешь, Андрей. Пряников вышел на крыльцо управления, немного постоял, втягивая ноздрями густой сочный летний воздух, наполняя им легкие. Ему казалось, что нечем дышать, на душе было скверно, но подполковник за столько лет службы научился управлять своими эмоциями и чувствами. Он спустился по ступенькам, погрузил свое тяжелое тело на заднее сиденье подошедшего автомобиля. Сегодня у него намечалась бессонная ночь. Вика приоткрыла глаза. Белое пятно постепенно обретало очертания. Кафельная плитка ровными рядами, жалюзи на окнах, дребезжащие под легким летним ветерком, наполняющим небольшую палату. Вика вздохнула, провела рукой по своему животу. -Мой ребенок? – в глазах ожидание и надежда. --Ооо, Виктория Сергеевна, как Вы себя чувствуете? – врач, довольно крупный мужчина, с фонендоскопом, болтающимся на шее, подошел к женщине, заглянул в глаза, взял за запястье. -Мой ребенок? Где мой ребенок? – уже с волнением и тревогой. -Все отлично, Виктория Сергеевна, поздравляю Вас! – хирург откинул простынь и слегка надавил на живот, от чего Вика поморщилась, - у Вас чудесная девочка, только маленькая… Он говорил, растягивая слова, словно мурлыкал себе под нос. -Маленькая? -Да, конечно, маленькая, … какая же она должна быть? – хирург растянул губы в улыбке. -Я очень хочу её видеть…. -Не сейчас, Виктория, не сейчас… Девочке, как и маме, надо отдохнуть… Таня, окситоцина добавь. Шустрая улыбчивая медсестра, поправила катетер, стоящий в вене. -Сейчас добавим, Семен Львович. -Да, тут коллеги Ваши наведывались… Не обессудьте, Виктория Сергеевна,…. всех прогнал. Роддом - не самое лучшее место для целого взвода мужиков. Вот какой букет Вам принесли. Огромный букет красным веером стоял в небольшой вазе на тумбочке. Вика улыбнулась. -Спасибо… -Да, тут к Вам еще девушка одна просится, ждет уже часа два... Хотите пообщаться? Вика кивнула. - Девушку пущу, - Семен Львович расплылся в широкой улыбке. Он еще некоторое время смотрел в мониторы, нацепив на палец Вики маленький аппаратик, фиксирующий уровень кислорода в крови. Оставшись всем довольным, наконец, вышел из палаты. Вика опять глубоко вздохнула, впервые за последнее время она вдруг почувствовала себя счастливой. В груди ощущалась невероятная легкость. Она прикрыла глаза, отдаваясь неведомому ранее чувству, которое нахлынуло на неё внезапно. Её дочь… Её маленькая, как сказал врач, очень маленькая девочка… Дверь тихо приоткрылась, отвлекая Вику от её мыслей. В дверном проеме показался букет, и только потом глаза. -Привет, - Нина выглянула из-за цветов, глаза её блеснули. Нежные колокольчики, ромашки с желтыми сердцевинами и яркие синие васильки на длинных тонких ножках облаком рассыпались по подушке. Вика собирала цветы, вдыхая удивительный, ни с чем не сравнимый аромат полевых цветов. Глаза её повлажнели, она заморгала часто-часто. -Это тебе от Игоря… -От Игоря? - Вика замерла от удивления и неожиданности, спрятав лицо в охапку разноцветья и не стесняясь своих внезапных слез. Нина тоже дала волю чувствам. -Он знает? -Да, знает, конечно, - девушка вытерла глаза, - адвокат был у него. Вика обнимала цветы, нежные лепестки которых касались ее лица, щекотали шею, путались в её волосах. Комната наполнялась ароматом летнего луга, перехватывало дыхание от ощущения невозможного счастья…. Как это было похоже на Игоря…. Вика подняла свои глаза цвета васильков. -Ниночка…., я…. – захлебываясь чувствами…, - я… -Вика…., какая же ты счастливая…., - Аверьянова обняла молодую маму, - дочку как назовешь? Имя уже придумала? -Нет еще, - Вика смахнула слезу, как-то некогда было… Да и с Игорем надо посоветоваться… -С Игорем? – Нина подняла брови, её рот поплыл в улыбке, - ты не шутишь? Родионова покачала головой. -Вот это да! Вик! - в её глазах проскользнуло едва заметное сомнение. -Я это чувствую…. Я просто это знаю…. Нина поставила букет в вазу и присела рядом. -А вы как? Жека с тобой? – Вика приподнялась в подушках. Девушка смутилась, пожала плечом. -Нин, - Вика взяла ее за руку, - прости, что вмешиваюсь… -Все нормально, Вик…, только нас уже нет, - Нина осеклась на полуслове. -Ну что ты такое говоришь-то? Аверьянова отвернулась, смущаясь своих слез. -Он любит тебя, Ниночка! Нина смотрела, широко раскрыв глаза. -Не уверена…я… -А ты сама-то любишь Жеку? Нина вскинула голову, поджала губы, заморгала глазами, подбородок её задрожал. -Да я каждый день, каждый час, каждую минуту умираю от страха за него, я уже спать не могу, - голос её надломился. -Прости, прости, Ниночка, - Вика гладила ее по руке, - не дави на него…. Он гордый и независимый, позволь ему самому принять правильное решение. -Правильное? Я ж ему делом предлагаю заняться… -А он и занимается делом. -Делом… ну, да… делом…. – голос Нины сошёл почти в шёпот, - А если он не захочет уйти из полиции? -Ну, тогда тебе придется принять это…. - Принять?... Да я боюсь … Я боюсь за него, за себя…, за нашего будущего ребенка - девушка всхлипывала, положив руку на свой слегка округлившийся живот, - Я не хочу остаться одной, не хочу… Понимаешь? -Ну почему же одной? -Почему? Хмм? – Нина прикусила губу и вскинула тонкие брови, - Вот где Даня? А Соколовский….? Аверьянова тут же осеклась, глядя, как Вика быстро меняется в лице. -Вик, не слушай меня…, прости… Нина спрятала лицо в ладони, давая волю своим эмоциям. -Все хорошо, Нин, все хорошо… И с Игорем тоже все будет хорошо… Вика сказала это так просто и так уверенно, что Нинель тут же перестала плакать, закивав головой в знак абсолютного согласия. Вика испытала облегчение, когда дверь за Ниной закрылась, и она осталась в палате одна. Тишина разбавлялась пиканьем аппаратуры и легким шипением воздуха в трубках. Вика лежала в высоких подушках, ослепительная белизна вокруг вызывала резь в глазах. Женщина смахнула неожиданную слезу, застывшую в углу глаза. Её ресницы дрогнули. Хотелось дышать глубоко. Летний воздух, густой, тягучий, насыщенный ароматом васильков, ромашек и колокольчиков над её головой, давал невероятное ощущение легкости и блаженства. Всё вокруг ерунда, всё тленно, всё. Всё, кроме их любви и их дочери. У неё есть дочь, и есть Игорь. Это главное. Она будет бороться за них и за себя… -