Нежное лето

1. –Вик, может, я подвезу? — Подвезешь?…На мотоцикле? — Вика улыбалась, переводя взгляд с Соколовского на свой округлившийся живот. --Ну… — вздохнул, состроил гримасу, принимая шутку. --Вик, я отвезу, — Симоненко закрыл ноут. — Вот не угадали…оба… Я уже такси вызвала, — капитан Родионова застегивала легкое кашемировое пальто. --Я провожу, — Симоненко галантно открыл дверь перед Викой. Соколовский театрально развел руками… Весна в этом году оказалась ленивой и не очень приветливой. Мало того, что неприлично задержалась, так еще и не баловала ни солнцем, ни теплом, поливая город мелким холодным дождем. Такое ощущение, что дождь шел постоянно, создавая атмосферу неуюта и тоски. Соколовский наблюдал через мокрое стекло, как Валерий аккуратно усаживает Вику в салон такси, придерживая над ней большой черный зонт. Девушка бросила короткий взгляд через плечо, и, как показалось Игорю, слегка улыбнулась ему. А, может быть, Соколовскому это только показалось. Может быть… Игорь повернулся и, застегивая на ходу черную кожаную куртку, решительно направился к выходу. --Так…вот и Соколовский… Пряников, по обыкновению, был еще в своем кабинете, он не торопился домой, необходимости в этом у него не было. Он присел за старый стол, тяжело выдохнул, потер ладонями лицо, взъерошил волосы на голове. Подполковник устал, за последние несколько месяцев его жизнь заметно оживилась, всплыли старые проблемы, объявились старые « друзья». «Вот, Андрей, тебе и карты в руки, давай работай. Он, как никогда, себя обнажил сейчас, не упусти момент». --Не упусти… — Андрей Васильевич откинулся отяжелевшим телом на спинку стула, глубоко вздыхая и потягивая затекшие мышцы. Он почти перестал спать в последнее время. --Может, просто взять его сейчас, наследил он уже немало… --Андрей, ты меня удивляешь… Нам не только паук нужен, но и его паутина. --Паутина…мда… А Соколовский? --А что Соколовский? Соколовский — это катализатор…не мне тебе объяснять, Андрей… Соберись… Слово за словом в мозге всплывает последний разговор с « руководителем проекта». Андрей Васильевич понял, что сегодня уже не заснет. Он медленно встал, открыл дверцу шкафа, нащупал в его темноте ручку старой большой кружки, извлек ее на свет божий, дунул в нее, чиркнул кнопкой электрического чайника. Тот зашумел на весь кабинет. Подполковник всыпал в кружку молотый кофе (это было его старой привычкой и любовью: заваривать кофе в кружке), открыл служебный сейф и достал оттуда старые желтые листы. --Почитаю на ночь… — задумчиво, — почитаю… Соколовский повернул ключ зажигания, новый друг вздрогнул, зарычал от нетерпения. Игорь надел шлем и перчатки, устроился в сиденье старого « Харлея» и быстро рванул с места. Продав расстрелянный «Гелендваген», Соколовский не стал покупать автомобиль, решил остановиться на более мобильном транспорте, его « мажорская» душа требовала чего-то неординарного. Он был приятно удивлен, что видавший виды байк оправдал все ожидания. Соколовский всегда любил скорость, и « Харлей» любил скорость тоже. Они нашли друг друга. Пригнувшись к седлу и рассекая влажный воздух, Игорь шустро маневрировал между тяжелыми машинами, застывшими в московских пробках. Он мог ехать на ощупь, по мышечной памяти, несколько месяцев: утром — туда, вечером — обратно. Ничего нового, ничего необычного, как маятник: туда — обратно, туда — обратно. И так уже несколько месяцев. --Извини, Игорек, ничего другого предложить не могу, — Жека будто извинялся, — тестю сейчас не до этого, ну…недострой… сам понимаешь… --Жек, ты о чем? Это хоромы, дружище, я даже и мечтать не мог! Аверьянов передал ключи от недостроенного пригородного дома Соколовскому. Жилище оказалось весьма сносным. А что? Была крыша, это главное. Небольшой дачный домик без каких-либо перегородок, в комнате с неоштукатуренными стенами большая старая кровать, что еще надо-то? Даже ванна, электрическая плита и весьма приличный холодильник. Игорь был приятно удивлен. --Спасибо, друг! --Да, ладно ты…мы пока не знаем, что с ним делать…живи… — Аверьянов махнул рукой. « Мы… — Соколовский слегка склонил голову в поклоне, — мы…молодец, Жека, круто!» Игорь свернул с Волоколамки, и уже через несколько минут притормозил около своего нового дома. Толкнул дверь калитки, заталкивая своего «коня» под небольшой навес во дворе. Воздух весь пропитался сыростью, Соколовский снял влажные перчатки, вдохнул носом густой холодный воздух. Неуютно как-то… Игорь не сразу понял, что его насторожило. Мокрая трава, что вылезла зеленым ковром сразу после схода снега, была немного примята. Игорь и сам бы не смог сказать, когда появилась у него эта «ментовская» чуйка. Соколовский приоткрыл незапертую дверь дома, походу нащупывая рукоятку табельного. В доме было тихо и темно. Игорь напрягся, давая глазам привыкнуть к темноте. ---Эй! Кто здесь? Тишина в ответ. Соколовский прошел в комнату. Глаза уловили в слабом свете луны, пробивающемся через стекло, очертания фигуры в большом глубоком кресле. Человек не двигался, Игорь подошел ближе. Девушка сидела в кресле, уронив голову в колени и никак не реагировала на вошедшего. Соколовский присел перед гостьей, пытаясь заглянуть ей в лицо. --Катя?..Катя… Катя! Как ты здесь оказалась? — Игорь приподнял голову девушки. Мокрое лицо, размазанная тушь… дрожащий подбородок. Она смотрела на Соколовского и молчала, не в силах что-то говорить, глотая слезы. --Катя… Катенька… — Игорь вытирал влажные щеки девушки, вглядываясь в ее лицо. Они не виделись с того самого новогоднего вечера, когда пуля снайпера пробила грудь депутата и бизнесмена Игнатьева, пробила, но не лишила жизни. Много крови, слез, истерика Веры Сергеевны, ужас в глазах Кати… И его нелепое: «Прости». --Что ты сделал?.. Что ты со мной сделал Соколовский? --Тише… Тише… Тише… — Игорь пытался обнять девушку, держа ее за худенькие острые плечи. Она упиралась руками ему в грудь. --Иди, иди ко мне…успокойся …слышишь меня…успокойся… — он привлек Катю к себе, гладя ее по волосам, по узкой спине. Она затихла в его руках, продолжая всхлипывать. --Ну вот и молодец… --Да…я молодец… — девушка откинула голову и дерзко взглянула в лицо Соколовскому, — я молодец, а ты? --Ууууу, Катерина, — Игорь почувствовал легкий запах дорогого алкоголя. --И что?.. Презираешь? , — она слабо засмеялась, — я бы не пришла по-другому, — на глаза Кати вновь навернулись слезы. --Ну что ты такое говоришь- то? Катя закусила и без того искусанную губу, готовая разрыдаться снова. Она провела своей ладонью по щеке Игоря. --А ты колючий… Ее губы мягко коснулись его подбородка, ямочки на шее. --Я тебя… Не дав ей договорить, Игорь накрыл ее губы в поцелуе, резко запрокинув голову девушки. Катя от такого натиска на мгновенье перестала дышать, но только на мгновенье. Отвечала на поцелуи жадно и дерзко. --Что же ты… Обрывки фраз, слов, летящие на пол за ненадобностью вещи… Руки, взмытые вверх, , изгиб шеи, , острые позвонки под мягкой тканью блузки, длинные пальцы, впившиеся в каменные мышцы, сильные ноги, обнимающие узкий торс… Воспаленное сознание плавило мозг… Не было ни сил, ни желания всему этому противостоять. Безумный танец тел, одна вспышка на двоих… Катя куталась в плед, ее худенькое тело дрожало. --Я…я…не должна была… --Ничего не говори, — Соколовский приложил ладонь к ее губам, — ничего не говори… — она прижалась к Игорю, пытаясь унять дрожь, — дежавю…дежавю какое-то… --Что? Что ты сказал? --Ничего… — Соколовский укрывал девушку пледом, — спи…спи…бред какой-то… --Ну, что, Виктория Сергеевна? Узнаете место? Вика стояла посреди зала, где они с Соколовским и Аверьяновым некоторое время назад расстреляли Стаса. Ботильоны на каблуке сдавливали отечные лодыжки, нестерпимо хотелось разуться. « Всё, завтра только кроссовки», — Вика невольно поморщилась. И это не осталось незамеченным. --Расскажите, Виктория Сергеевна, как Вы здесь со своими подчиненными убили Станислава Агапова, — полковник службы собственной безопасности, высокий статный мужчина лет сорока пяти, изучал капитана полиции Викторию Сергеевну Родионову, безо всякого стеснения разглядывая женщину. --Он убил …отца моего ребенка, — Вика сглотнула комок, так некстати подступивший к горлу, — я…то есть мы…мы…защищались… --Он был так опасен? У него было оружие? --Он убил отца моего ребенка, офицера полиции, расстрелял в упор в машине, — голос Вики сошел в шепот, — у него всегда было при себе оружие… --Кто стрелял первым? --Я… --Ну, хорошо, продолжим в управлении, Виктория Сергеевна, — полковник резко развернулся на каблуках и так же резко направился к выходу. Еще час по пробкам в машине на заднем сиденье служебной машины, и ни о чем другом, как только о том, чтобы снять ненавистные ботинки, Вика думать не могла. Полковник прохаживался по кабинету размеренным широким шагом, останавливаясь и нависая периодически над женщиной. --Вы же понимаете, товарищ капитан, что вы превысили свои должностные полномочия, и…фактически совершили преступление, — сделал акцент на последнем слове. --Товарищ полковник. --Эдуард Олегович. Можно просто Эдуард Олегович. --Я настаиваю на том, что это была самооборона, необходимая самооборона. --Не в Ваших интересах и не в Вашем положении настаивать, Виктория Сергеевна. --А Вы, значит, знаете, что в моих интересах? --В Ваших интересах сотрудничать, — полковник сел за стол напротив Вики. --И в чем же будет заключаться это сотрудничество? --А я был уверен, что мы сможем договориться, — Эдуард оживился, удобнее расположился в кресле, — нам интересен Соколовский и Пряников, Ваш непосредственный начальник. Все их связи, перемещения, увлечения, все их дела на стороне, связи. Поверьте, у нас есть причины, и Вы нам поможете. Изнутри все видится немного иначе, ведь так? --Не знаю, как смогу помочь вам? , — Вика смотрела в лицо собеседнику без тени испуга, — с Соколовским мы почти не общаемся… из-за него погиб отец моего ребенка… Думаю, Вы об этом тоже знаете… А Пряников?.. --Не торопитесь, Виктория Сергеевна, не торопитесь, у Вас есть время подумать. Вы умная женщина, да и мы тоже не дураки, — почти красивое лицо полковника Балашова исказила хищная гримаса. Он явно был доволен собой и тем эффектом, который он произвел на женщину, — может быть чашку чая или кофе? Полковник перегнулся через стол, сложив перед собой довольно крупные руки. Внезапно его рука начала увеличиваться в размерах, раздуваться на глазах, потянулась к Вике, стараясь ухватить за горло. --А в тюрьме тоже есть роддом, — он гортанно засмеялся. Вике внезапно нечем стало дышать, она стридорозно вдохнула, резко села в постели, хватая ртом воздух. Убрала с влажного лба рассыпавшиеся волосы, пыталась успокоить стучавшее в ребра сердце. Один и тот же финал одного и того же сна. Который уже раз. Прошло уже достаточно времени с того неприятного разговора, а никак не отпускало, кошмар не переставал преследовать. Вика встала, прошла на кухню, налила холодной воды, сделала несколько больших глотков. В кухню заглянула перепуганная Аня. Судя по тому, что она еще одета, девушка только что вернулась со своей ночной работы. — Вика, что случилось? Ты кричала… --Ань, все нормально, иди спи, все хорошо. Родионова-младшая потопталась на месте, потом все же вышла из кухни, оставив Вику наедине со своими мыслями и страхами. Сон ушел, сердце ещё билось где-то в горле, нарушая дыхание, но к Вике уже возвращались реальность и способность соображать. Она приложила холодные ладони к пылающим щекам: « Нет…с этим надо что-то делать…непременно… Для начала поговорить с Игорем». С этой мыслью Вика оделась, наскоро, обжигаясь, выпила чашку чая. Никогда еще не была она так уверена в правильности того, что собиралась сейчас сделать. Через несколько минут она сидела в такси. Ранним утром ещё не так много машин на улицах Москвы. Вика разглядывала проплывающие мимо дома, мысленно готовясь к разговору с Соколовским. Звонить не стала, решила приехать неожиданно. Возможно, да, скорее всего, застанет его еще в постели, заспанного со взъерошенными волосами. Вика улыбнулась своим мыслям. Телефон затренькал весело и задорно, пытаясь разбудить своего хозяина. Игорь с закрытыми глазами нащупал гаджет, отключил звук. Рядом, уткнувшись ему в плечо, спала Катя. « Картина маслом», — Соколовский медленно возвращался в действительность. Он легко откинул плед, стараясь не разбудить девушку, выскользнул из теплого кокона, поежился от прохлады непротопленной комнаты и скрылся за дверью в ванной. Катя приоткрыла глаза, Соколовский фыркал в ванной, потом хлопал дверцей холодильника, быстро оделся и скрылся за дверью. Девушка окончательно проснулась, завернувшись в плед, прошлась по комнате. В свете ночника разглядывала фото на стене: здесь были фотографии матери и отца Игоря, начальника его, Пряникова, кажется, Игнатьева, его самого и Фишера. « Вот это иконостас», — промелькнула мысль. Она понимала, что Игорь не так прост, скорее всего. У Кати засосало где-то под ложечкой, замутило от одной только этой мысли. А она опять пришла сама… В холодильнике у Соколовского было пусто, от слова « совсем пусто». Катя захлопнула дверцу и только сейчас увидела записку под маленьким магнитиком: « Будешь уходить, просто захлопни дверь». Девушка смяла листок, стиснув зубы: « Сука!»