У любви нет срока годности

***

      Когда гейм-кафе «Корона» закрылось на реставрацию, Мамору сначала огорчился. Это было одно из немногих мест, где они с Усаги могли встретиться в промежутках между его рабочими часами и написанием диплома и её подготовкой к выпускным экзаменам в школе. Однако вскоре Усаги — видимо, по совету Минако — нашла одно небольшое, но интересное кафе неподалёку, где оба имели возможность увидеться не в ущерб их загруженному расписанию.       Оно называлось «Сладкий-сладкий». Если честно, Мамору никогда даже не заглянул бы туда, если бы не Усаги. Впрочем, вопреки названию внутри обстановка была даже приятной, не «приторно сладкой», как можно подумать изначально. Это было двухэтажное здание, на крыше которого под навесом стояли столики с мягкими диванчиками, отгороженные друг от друга цветочными стенами. Усаги нравилось бывать именно в этой части кафе. Уютно, тихо и комфортно — самое то для уединённых романтических встреч.       Сегодняшнего дня Мамору ждал с большим нетерпением: они не виделись почти целую неделю, только переписывались да перезванивались. Но разве заменит это наслаждение от беседы вживую? Когда невозможно увидеть её улыбку, робкий румянец и оставить на мягких губах след от поцелуев.       Закончив с работой, Мамору чуть ли не бегом нёсся на встречу со своей возлюбленной. Он нетерпеливо постукивал себя по бедру, когда лифт — лестниц на крышу, к сожалению, не было — медленно ехал наверх.       Жалкие несколько минут Мамору казались чуть ли не вечностью.       Когда же он наконец вышел, то, оглядевшись, не увидел Усаги на их привычном месте. Проскользнула было мысль, что она просто ещё не успела дойти, хотя и писала, что сегодня их освободили пораньше. Задержалась у Минако или у Рей? С этих девиц станется увлечь его Усако или болтовнёй о новой коллекции одежды, или спором о том, какая манга лучше.       Но когда Мамору во второй раз обвёл взглядом зал, в самом дальнем углу, неподалёку от перил, заприметил знакомый шарик оданго. Сердце пропустило удар, и Мамору, не в силах сдержать улыбку, направился к ней — той, что навсегда засела в сердце и голове.       Усаги сидела, забравшись с ногами на диванчик. Босоножки лежали под столом, белые — такие же белые, как и сарафан, который как невесомое облачко укрывал колени Усаги. Она с лёгкой улыбкой на губах смотрела что-то в планшете, а перед ней на полупрозрачном столике стояла пиала уже немного подтаявшего мороженого.       Повинуясь порыву, Мамору незаметно сел рядом и положил голову Усаги на плечо.       — Привет!       Она ойкнула. Повернувшись к Мамору, Усаги облегчённо выдохнула и прижала ладонь к груди.       — Зачем так пугать? Ах ты бака, — и беззлобно рассмеялась, не забыв щёлкнуть Мамору по носу.       Он улыбнулся и устроился поудобнее, прижавшись к манящему теплу её тела.       — Я же не виноват, что ты у меня такая трусишка, — Мамору слегка повернулся, оставил поцелуй на обнажённом девичьем плечике и вернулся в прежнее положение. — Трусишка-зайка беленький. Что делаешь?       Усаги забавно пошевелила носиком — точь-в-точь недовольный крольчонок — и указала на стол:       — Как видишь, мороженое ем.       Мамору выпрямился и взял пиалу в руки. Заглянул внутрь, оценив масштабы «катастрофы».       — Оно же почти растаяло.       Теперь понятно, почему Усаги не умяла его до конца. Видимо, когда оно по началу было ужасно холодным — отвлеклась на планшет, а теперь, когда шарики превратились в непонятное сладкое месиво, тянула до последнего. Ну и переписка с Минако тоже отвлекала: Мамору только краем глаза заметил аватарку. Подглядывать и читать чужое — это не в его духе. Если Усаги сама даст прочитать, то, конечно же, он это сделает. Однако какой смысл ему было влезать в девчачьи разговоры? Это буквально то же самое, если бы он дал Усако прочитать последнюю переписку с научным руководителем насчёт правок в дипломе.       Но мороженое доесть всё-таки стоило.       Мамору зачерпнул немного ложечкой и с лёгкой улыбкой протянул её Усаги.       — Давай. Не оставлять же. Иначе Рей тебе будет припоминать это до конца жизни.       Глаза Усаги опасливо сузились, хотя на дне их плясали смешинки.       — Ты собираешься ей растрепать, да?       — Нет, — усмехнулся Мамору. — Но она же мико. Почувствует через свои ауры или что-то там они практикуют у себя в храме.       — Они не сектанты! — не удержала смешка Усаги.       — Но исповедуют синтоизм. А эти два слова чем-то похожи в написании.       Усаги нахмурилась, вспоминая иероглифы, а Мамору просто любовался её сосредоточенным видом. Однако вскоре морщинка на девичьем лбу исчезла. Сощурив глаза, Усаги лукаво посмотрела на своего парня:       — Я чувствую, что ты меня где-то дурачишь, но не могу понять, в чём.       — Поговорим об этом, когда ты будешь готовиться к экзамену по японскому языку, — подмигнул он ей.       Усаги фыркнула и закатила глаза. Улыбка на её губах говорила о совершенно других эмоциях.       — Л-ладно, давай сюда его уже.       Мамору только пожал плечами, мол, и так собирался, и протянул ей ложечку. Она прикрыла глаза — смущение почему-то затопило её с головой вместе с румянцем, вспыхнувшем на щеках. Поэтому-то и не увидела, как потемнели глаза Мамору от одного только вида того, как она облизала эту проклятую ложку. Однако когда подняла веки, мимолётно уловила, как дёрнулся его кадык — от этого лицу как будто стало ещё горячее.       Усаги поскорее выпрямилась и в упор посмотрела на Мамору.       — Давай ты тоже попробуй.       Он тяжело сглотнул и усмехнулся.       — Не люблю мороженое, слишком сладкое.       Но отвести взгляда от белой капельки на розовых губах так и не смог.       Усаги тем временем отобрала у него ложку и тоже зачерпнула немного из пиалы.       — Давай, попробуй.       Разве можно было перечить этим упрямым голубым океанам, на дне которых плескалось что-то неподвластное ему? Вот и Мамору не смог. Несмотря на то, что сладкое он ел в очень ограниченных количествах, предпочитая этому горький кофе, он слегка наклонился вперёд, чтобы Усаги удобно было дотянуться до него.       Приторная сладость тут же попала на язык. В голове тут же вспыхнуло название заведения, в котором они находились — прямо под стать ему.       — Не-а, сладко очень.       — Да тебе не угодить, — вздохнула Усаги и отобрала у него пиалу, чтобы доесть уже это несчастное мороженое.       Несколько долгих минут Мамору занимался тем, что рассматривал Усаги, а вот Цукино старалась не краснеть ещё сильнее от его пристального взгляда.       Когда с мороженым наконец-то было покончено, Усаги отставила пиалу в сторону и сделала пару глотков из бутылки, которую предусмотрительно захватила с собой: в последние дни в Токио было на редкость жарко. Она размышляла о чём-то своём, поглядывая на улицу и дома вокруг. Мамору же думал только о ней.       — Усако? — позвал он её с лукавой улыбкой.       Она обернулась, немного лениво поглядывая на него.       — М-м-м?       Лукавство сменилось на озорство и предвкушение.       — А как по-твоему, поцелуй каким должен быть? Сладким или горьким?       Мамору с удовлетворением наблюдал, как до этого розовые щёки Усаги тут же вспыхнули подобно красной звезде на верхушке рождественской ели. Он слегка рассмеялся и наклонился к ней.       — Так каким?       — Сл-ладким, н-наверное, — слегка заикаясь, пролепетала она, глядя на него своими огромными глазами.       Он мягко улыбнулся ей и взял нежное девичье лицо в ладони. Усаги равно выдохнула; ресницы её затрепетали, и она прикрыла глаза, наслаждаясь лаской. Тепло и покой затопили Усаги с головой.       Поцелуй у них в этот раз вышел со вкусом мороженого — и они готовы были каждый день узнавать всё новые и новые его разновидности.