Тёплые коты

      Приветствую тебя, дорогой друг. Давненько мы с тобой не болтали, не правда ли? Ну, проходи же, садись, не стой на пороге. С момента нашей последней встречи о многом мне представилась возможность подумать, много историй довелось собрать. Буду рад поделиться с тобой своими размышлениями.       Ты никогда не задумывался о том, какой огромной силой обладает слово? Оно способно бить, хлёстко, как пощёчина, способно осчастливить нас, залечив душевные раны. Именно слово помогает нам донести до других наши мысли и чувства, именно оно помогает нам взаимодействовать с другими людьми, оказывая существенное влияние на них. Вскользь брошенная фраза порой может полностью перевернуть картину мира, изменив взгляды человека на то, что его окружает. Думаю, ты согласен со мной — по твоему взгляду вижу, что это так.       Чтобы окончательно убедить тебя, позволь же мне, дорогой друг, рассказать историю — обыкновенную историю, подхваченную на просторах Вселенной…       В тот день яркое солнце опускало свои лучи на землю, трепетно касаясь листочков деревьев, задевая крыши нелепых бетонных коробок-домов, дотягиваясь до кромки воды, лениво журчащей в небольшом ручье. Веточки деревьев, покрытые ещё совсем молодой листвой, чуть дрожали на весеннем ветру. С одной на другую резво перепрыгивали маленькие птицы, издавая заливистые трели, а потом они взмывали в воздух, в лазурно-голубое небо, где медленно, тягуче, как патока, ползли пушистые белые облака, своими очертаниями напоминавшие тёплых котов.       Замечательные весенние деньки не омрачало ничто: ни предстоящий дождь, про который упорно твердили синоптики, ни школьные будни — наоборот, все с нетерпением ждали приближавшийся конец учебного года. Люди счастливо улыбались, будто радовались весне, — а может, и чему-нибудь ещё, о чём никто не знал. Непонятно было, чем вызвано это оживление, однако ясным представлялось лишь одно — в этот день никто не может быть несчастлив.       По тротуару одной из маленьких улочек городка, где редко встретишь толпу, где иногда пронесётся группка ребят с велосипедами, шагала маленькая девочка, угрюмо глядя себе под ноги, словно бы не желая смотреть на хоровод облаков. Волосы растрепались: может, от быстрой ходьбы, или же ветер погладил её по головке своим лёгким, невидимым дуновением, щёчки чуть раскраснелись, а глаза, зелёные такие, с коричневой крапинкой, глядели на всё хмуро и неприветливо. Насупившись, она топала по тротуару своими ножками в сандалиях с кожаными ремешками с выражением самого несчастливого лица, какое только может быть у обиженного ребёнка.       С одной ветки на другую перепрыгнула птичка, звонко протрещав. Девочка остановилась и прислушалась. Но тут птичка улетела, и Эля — так звали нашу девчушку с глазами цвета весны — вновь обиженно надулась. Никто из прохожих, изредка пробегавших в спешке мимо неё, не знал, чем вызвана эта обида, да и знать особо не хотел.       Она продолжила путь. В голове всё крутились отрывки из совсем недалёких воспоминаний.       Наверняка у всех бывали знакомые или даже друзья, мнение о которых всего лишь после одного случая круто менялось, причём далеко не в лучшую сторону. И вот у Эли тоже такой друг есть. Люди, конечно, не идеальны, да и Эля не ждала, что мальчик извинится, но обида всё равно грызла изнутри, заставляя маленькое сердце трепыхаться, будто птичка, пойманная и посаженная в клетку.       А слёзы просто уже высохли.       Немногим ранее она была на площадке. Обычной детской площадке, с железными зонтами, похожими на огромные грибы, сооружениями с лесенками, несколькими пёстрыми лавочками, раскрашенными во все цвета радуги. Как обычно, ребятня веселилась, играя в салки, а рядом, на тех самых лавочках, иногда сидели бабушки или кто помладше, просто глядя на беготню детей или читая книгу.       Игра приостановилась, когда одна из девочек, в ярком розовом платьице, заметила кошку из соседнего двора. Кошка была совсем уже старой, неприглядной, редко вылезала из нелепой картонной коробки, которую ей кто-то обустроил за домом, устелив старым тряпьём. Усы её были редкими, короткими и выглядели очень жёсткими, как и местами облезлая шерсть, что была когда-то густой, ярко-чёрной, лоснящейся, пока жизнь не оставила на ней свои отпечатки. Кошку эту знали во всём дворе, но даже из жалости никто не мог взять её домой, вот взрослым и оставалось лишь поглядывать на неё с жалостью и состраданием, а детям — с долей любопытства, которое по обыкновению испытывает ребёнок, когда видит что-то привычное в совершенно необычном для него свете.       Один мальчик, самый старший — Саша — подошёл к ней и поглядел с любопытством не меньшим, чем у других ребят.        — Смотрите, какие у неё глаза красивые! — воскликнула девочка в розовом.        — А что толку-то? — пожал Саша плечами. — Всё равно уродина. Да к тому же облезлая.       Эля, посмотрев на кошку, перевела взгляд зелёных глаз на Сашу.        — И вовсе она не уродина! — нахмурилась девочка. — Не говори так! Ты же сам видишь, как плохо ей живётся!       Саша рассмеялся, а вместе с ним и ещё несколько мальчишек. Эля переводила взгляд с одного на другого, не в силах понять, что же их так насмешило.        — Она всё равно не понимает. Глупая она. Да и ты не лучше, раз защищаешь её, — насмешливый взгляд мальчика прожигал насквозь, и Эля, не выдержав, всхлипнула и убежала.       Ей было обидно. Не столько за себя, сколько за кошку. И за Сашу. Она плакала, потому что кошку жаль. И потому, что у мальчика душа чёрствая.       Вот и шла она одна по пустой улице, повесив нос.       Вновь трели раздались. Неожиданно. Близко совсем. И Эля впервые за день подняла голову, взгляд — тяжёлый, такой же обиженный — на небо, где вовсю носились птицы. И, увлечённая, вновь остановилась. Заглядевшись на пернатых певцов, забыла, что стоит на тротуаре маленькой улочки, задрав голову. И не видела даже, как кто-то остановился возле неё, притормозив на велосипеде. Этот таинственный «кто-то» поднял голову, надеясь увидеть то же, что и Эля — девочка в платье в цветочек.        — Красиво, правда? — совсем рядом раздался тонкий девичий голосок.       Эля опустила голову и увидела девочку лет тринадцати, сидевшую на стареньком велосипеде, у которого руль слегка заржавел и колокольчик, очевидно, давно уже сломался.        — Может быть, — неопределённо ответила Эля, как любой ребёнок с трудом скрывая свою обиду.       Девочка слезла с велосипеда, поправив небольшую соломенную шляпу с синей лентой, и недоуменно уставилась на Элю.        — А ты чего хмурая такая? — спросила она, подперев руками бока.        — А чему радоваться? — пожала плечами Эля и опять опустила взгляд, на этот раз рассматривая носки своих сандалий.        — Как чему? — неподдельно удивилась девчушка. — Все радуются — и ты радуйся! Смотри!       Эля, ведомая детским любопытством, подняла голову, желая увидеть, на что показывает эта счастливая девочка. Но девочка в соломенной шляпе показывала лишь на облака, что всё так же лениво ползли, изредка заслоняя солнце. Эля разочарованно вздохнула, и это не укрылось от случайной знакомой. Она подошла к своему велосипеду и достала из корзины ромашку — обычную ромашку, одну из тех, что по обыкновению белеют в полях.       Эля глядела на протянутую ромашку с необычайным восторгом. И ромашка смотрела в ответ своей жёлтой серединкой, будто изучая девочку.        — Держи! — всё ещё протягивала девочка цветок в ожидании, когда Эля его примет. — Надеюсь, тебе станет легче. — И улыбнулась, по-детски так: легко и непринуждённо.       Затем села на свой велосипед и снова посмотрела на небо.        — Знаешь, — вдруг произнесла она, и Эля прислушалась. — Они похожи на тёплых котов.       Эля тоже взглянула на небо. А облака вытянулись на солнце в причудливые формы, действительно напоминая размытыми очертаниями тёплых пушистых котов, расположившихся на подоконниках и со всем своим кошачьим удовольствием греющихся в горячих солнечных лучах.       Раздался тонкий звон колокольчика, который, оказывается, совсем не сломан.        — Не грусти! — воскликнула она радостно. — Посмотри вокруг — здесь столько всего замечательного!        — А какой в этом смысл, если люди плохие?        — Отчего же плохие? В такую весну, мне кажется, все хорошие! — девочка в шляпе довольно улыбнулась.        — А я говорю — плохие. И злые.        — Люди злы в той же мере, в которой несчастны, — философски изрекла девочка, позванивая в колокольчик. — А счастливые улыбки делают мир добрее. Улыбайся чаще!       Прозвенев колокольчиком ещё раз, девочка в соломенной шляпе начала крутить педали, постепенно скрываясь из виду. А ей вслед помахала Эля — девочка в платье в цветочек — в ромашку — с такой же ромашкой в руках. И растянула губы в счастливой детской улыбке. Эля пригладила лепестки ромашки, бросила последний взгляд на облака, что медленно расплывались в бесформенные очертания, и продолжила путь. Только себе под ноги она больше не смотрела. Она глядела вперёд, искренне улыбаясь и становясь совсем похожей на тех людей, которые радовались весне — а может, и чему-нибудь ещё, о чём никто не знал…       А что же ты, дорогой друг? Думаю, подобные истории случаются чаще, нежели нам кажется. Они, как ты наверняка заметил, служат отличным напоминанием того, что красота и счастье сокрыты во многих вещах, кажущихся нам обыденными. И прежде всего — в слове. Слова — искренние слова доброты и ласки, которые мы дарим другим, — наверное, самое прелестное, что есть на свете, ты так не считаешь?