Голосом водопадов твоих

Моргану снился сон, длинный, длинный сон, а еще густой и тягучий, как мед. Сон о мире, который казался реальным и нереальным одновременно — настолько сильно в нем переплелись правда и выдумка. Люди в золотых масках обращались к нему по чужому имени, но вместо доносившейся как сквозь толщу воды речи Морган слышал голос брата. Алекс говорил с ним неожиданно мягко, благодарил за что-то, что Морган никак не мог вспомнить, и прощался. Спокойно, с толикой положенной грусти, без излишних сантиментов. Наверное, даже держал его за руку — совсем как в детстве. А затем голос Алекса пропал, и пришла боль. Та боль, когда плеть снова и снова бьет по израненной спине, та боль, когда каленое железо выжигает кровавые узоры на истерзанной плоти, а собственный мучительный крик еще долго звенит в ушах. Морган не понимал, как долго терпел эту боль и как долго длился этот похожий на пытку сон. Почему, Алекс, почему ты заставляешь меня это чувствовать каждой клеточкой своего-не-своего тела — вот что он хотел спросить. Но Алекса не было, вместо него — лишь приглушенный шепот Бездны и люди в золотых масках. Когда Морган наконец уснул — или проснулся — на место боли пришли апатия и равнодушие к собственному положению. Если ему в посмертии положен ад за то, что он сотворил, пусть так и будет.

***

Морган сбился примерно на сто пятидесятой черте, высеченной на стенах его камеры-пристанища. Его персональный ад длился по меньшей мере пять месяцев, и единообразие сменяющих друг друга дней позволило Моргану кое-что понять. Эта тюрьма имела собственное название — Колдридж, — и со столь большим энтузиазмом допрашивавший его во имя справедливости палач обронил несколько важных фраз. Морган — или Корво, хотя на самом деле здесь все его звали только по номеру — оказался виновен в смерти сострадательной императрицы Джессамины и пропаже ее дочери, будущей наследницы престола. Банальный до одурения сюжет, и Морган быстро определил настоящего злодея, однако проблема была в ином: этот мир не казался сном. И если по какой-то причине Морган оказался заперт в симуляции… Найти ответ на свои вопросы он сможет только тогда, когда пройдет ее до конца. Проигрыш вполне мог означать перезапуск, а рисковать собственным разумом и путаться в прожитых версиях Морган не хотел. В общем-то, он всегда предпочитал выполнять задачи с первого раза, но сейчас какое-то подозрение не давало ему спокойно размышлять. Почему такой мир, завязка сюжета? Почему Алекс так хотел навязать ему вину и сожаление, грызущие его изнутри, будто он на самом деле допустил гибель Джессамины? Куклы были реальны, а та, постепенно стиравшаяся из разума реальность казалась фарсом, галлюцинацией, обычным сном. Здесь он был Корво Аттано, и Корво в нем было больше, чем Моргана. И это пугало.

***

Полученная в хлебе записка наконец сдвинула сюжет с мертвой точки, и Морган, поднявшись на ноги, с ужасом понял, что едва может стоять прямо. Ни о какой борьбе с сильными, выносливыми охранниками не могло быть и речи — и если убивать, то единственным ударом из засады. Но даже так Морган сомневался, что сможет выбраться за пределы тюрьмы. А после не менее продолжительный путь до убежища сопротивления, борьба против подлого тирана… Хотелось опуститься обратно на жесткую лежанку, закрыть глаза и проснуться в своей комнате — той, что на Талосе-1, где наибольшей бедой был желающий все контролировать брат. Но затхлый влажный воздух и боль в едва заживших после пыток ранах напоминали, где ему самое место. В аду, верно. — Бежать, — едва шевеля губами, произнес Морган. — Я должен бежать. «Мое место не здесь», — вот о чем он думал в тот момент. И Бездна благосклонно внимала его путаной просьбе.

***

Прохудившееся одеяло и скрипучая кровать, застеленная пусть серой, но чистой простыней, показались ему раем по сравнению с тем, что было раньше. Морган почти не помнил, как ощущалась его собственная кровать на Талосе-1, однако за пределами тюрьмы ему везде было хорошо. — Вам нужно отдохнуть, Корво, — фальшивое сочувствие и плохо сыгранное радушие действовали на нервы, однако ему действительно нужно было отдохнуть. Сомкнув глаза и пару минут поворочавшись на неожиданно неудобной кровати, Морган наконец провалился в сон. Сон во сне был… странным. Падающая наверх вода, плавающие в океане космоса островки воспоминаний и чувство, будто он вернулся домой, заставляли Моргана ждать подвоха. Подвох был — даже здесь, во сне, он оставался не собой, а Корво Аттано, и Бездна предлагала сыграть ему в одну забавную игру. Найди выход и получи награду — примерно так она звучала. Левую руку будто обожгло огнем, и на тыльной стороне ладони расцвело клеймо-татуировка. Одновременно с этим Морган почувствовал нечто, похожее на установку нейромодов — в его голове сразу появились знания о том, что и как именно он может сделать. Сжать руку в кулак, перевести взгляд в то место, куда хочется перенестись… Бездна прошептала что-то на грани слышимости, и Морган с тихим шелестом исчез, появляясь там, куда смотрел. Легкая дезориентация быстро прошла, и Моргана пронзила вспышка озарения. Способности тифонов! Значит, поэтому Алекс засунул его в эту симуляцию? Кто-то рассмеялся прямо в его голове, словно подслушав мысли, и тот же искаженный голос прошептал: — Если захочешь, это станет твоей реальностью. Твоим новым домом. Не торопись, подумай. А когда дойдешь до конца, сделай выбор. Морган сжал челюсти так сильно, что скрипнули зубы, и двинулся дальше. Бездна вела его вперед.