Нацу... Черт, ну это же Нацу!

Его вопли уже не раздражали. Они сжирали изнутри, заставляя вскипать все больше и больше! Сказав себе три недели назад, что она уже взрослая и разумная девушка, Люси старательно держала себя в цепких клещах самоконтроля, ощущая, впрочем, что и он начинает ее подводить. Это было как диета – не больше двух подзатыльников в день, не больше одного пинка в два дня, не больше одной истерики в неделю. Но накопившийся негатив требовал выхода. Особенно бесили его подколки в адрес ее слабости. "Люси, отойди, я с ним разберусь", "Люси, отползи, я его сделаю", "Люси, испарись, я справлюсь", "Люси, не мешай, я сейчас вмажу этому ледоголовому"… Добивало, что он-то не воспринимал это как обиду! Ну а что – все логично, он большой и сильный, а Люси маленькая и слабая. Ерунда, что эта "маленькая и слабая" могла порой померяться в ужасности с Титанией, а то и превзойти ее; и чушь, что "Люсин пендаль" легендарностью сравнялся с магией Саламандера далеко за пределами Магнолии, Харгеона и прочих полуразрушенных городов (не без помощи "слабой" Люси, между прочим)! А уж по популярности девушка точно его превзошла. Сколько писем было сожжено в пылающем огне ревности, сколько подарков было отправлено в помойку без ведома заклинательницы, а сколько потрясающих нарядов было спрятано волшебницей по причине их откровенности или просто в нежелании лишний раз проводить "горячую генеральную уборку Саламандером" в своем шкафу. Не так уж много они выносят из изначального заработка, чтобы разбрасываться одеждой. Но это отсутствие признания… Было обидно. До злых слез, застревающих где-то в глубине горла и до грубых слов, непроизвольно вырывающихся оттуда же. Вечерами, до отвала накормив Нацу и Хэппи (преследуя коварную цель сделать их неподъемными и усыпить), она шла в парк и там тренировалась. По отдельности с каждым духом, в спаррингах, выявляя сильные и слабые стороны ее второй "гильдии". Возвращалась она, как правило, далеко за полночь, злая, измазанная в грязи, в одежде, больше подходящей скитающемуся пожилому бродяге, нежели молодой красивой девице, но при этом вполне довольная собой. Иногда она была еще и насквозь мокрая, отчего злая вдвойне – это бывало, когда она набиралась мужества и внутреннего спокойствия чтобы вызвать Водолея. Придя домой, Люси, как правило, шла в душ, выпивала чашку горячего травяного настоя для восполнения магических сил, рецепт которого она выпросила у Полюшки ценой неделю ноющей макушки, после чего без чувств валилась на кровать. Пару раз она сквозь сон слышала ворчание разбуженного Нацу, но двигаться не было ни желания, ни сил. Через четыре недели после "обета доброжелательности" Люси, едва передвигая ногами, пришла домой и застала там следующую картину. В центре комнаты стоял Лео и орал на Нацу, используя самые оскорбительные и непотребные выражения, о существовании коих девушка даже не подозревала. Но поражало не то, что обычно уверенный в себе Лев, Воплощение Спокойствия и Самообладания, спустился с пьедестала и снизошел до огненного мага. Это-то как раз было в порядке вещей – с тех пор, как всезнающие друзья растрезвонили об их с Нацу отношениях, Локи время от времени наведывался к нему, дабы проверить, все ли в порядке у его Любви (да-да, именно с большой буквы) и не вакантно ли место кавалера Люси. Странно было то, что Нацу никак на это безобразие не реагировал! Обычно происходило как: едва рыжая макушка начинала материализоваться вблизи Нацу, на нее обрушивался шквал огня. Первые несколько раз Лео, подпалив царственный зад, ретировался обратно в мир духов, а то и к Люси – зализывать раны. Потом поумнел и материализовал прежде себя огнеупорную сферу, которой, впрочем, доставалось в первые же десять секунд, отчего она с жалобным звоном лопалась. Затем Нацу и Локи минут пять ходили по кругу, как ощерившиеся коты, у которых из глотки грозным урчанием вырывается злость. В случае магов эту роль играли увещевания Локи о том, что Люси достойна большего и угрожающее шипение Нацу, говорящее лишь об отсутствии слов и присутствии желания, чтобы отсутствовал еще и Локи. Потом их или разнимала Люси или они дрались, и опять же их разнимала Люси. В этот раз все было до неприличия перевернуто. Маги не заметили, что девушка стоит у входа и внимательно их разглядывает. Лицо Лео было непривычно серьезным, а Нацу – смущенным и виноватым. Постепенно уйдя с личностей, Лев глубоко вздохнул и продолжил, тихо, отчетливо и сквозь зубы: — Нацу, мне плевать, что ты ее целуешь. Мне плевать, что ты ночуешь в ее квартире. Мне плевать, каким взглядом она на тебя смотрит. Мне даже почти… плевать… что вы спите в одной кровати… — Лео с силой сжал кулаки. – Но не смей, слышишь, доводить ее до такого состояния! Нацу отвел взгляд и пробурчал: — Можно подумать, ты не знаешь Люси… она вбила себе в голову, что слабая, и сама себя изводит. Как будто мне это нравится… Лео в одно мгновение оказался около Саламандера и схватил его за шарф. — Ну так скажи ей об этом! — Она меня послушает, точно! У меня, если ты забыл, девушка не Джубия, а Люси, Лю-си! И у нее сейчас пунктик – стать сильнее! Лев отпустил клетчатый шарф и нехорошо ухмыльнулся. — Тогда сделай ее сильнее! Люси аж передернуло, с такой понимающей улыбкой парни посмотрели друг на друга. Она тихо вышла за порог и снова зашла, на этот раз громко хлопнув дверью. — Я дома! На нее налетел горячий вихрь теплых, ласковых прикосновений. — Знаешь, я по тебе соскучился… — Люси, подъем! Девушка зарылась в подушку, укрыв лицо от взгляда Нацу волосами. Тело приятно ныло после долгой ночи, и вставать совсем не хотелось. Люси протянула руку, потянув парня к себе, и всю решимость Нацу как ветром сдуло – едва слышно порыкивая, он уткнулся носом в шею девушки, одной рукой обнимая ее, а другой скидывая одеяло. — Признайся, Нацу, ты это сделал, чтобы меня разбудить. — Люси, если я сделаю это снова, ты тоже так скажешь? — Умм… — Ты так много тренируешься... Совсем про меня забыла… — Тебе еще раз доказать обратное?.. Нацу навис над девушкой, бесстыдно разглядывая обнаженное тело и гладя гладкое колено, так кстати оказавшееся под боком. На щеках заклинательницы алел румянец, губы припухли и вот-вот были готовы расплыться в улыбке. Огненный маг чуть качнул бедрами, заставляя Люси царапать его плечо и стонать, а себя – с резким животным выдохом прижимать девушку ближе. После душа и легкого завтрака, когда Люси была в состоянии (и настроении) слушать, Нацу важно изрек: — С сего момента я становлюсь твоим личным тренером. Люси вскинула бровь. — С чего бы такая… щедрость? – в глазах цвета его любимого кофе с молоком зажглись пьянящие искры. — Люси, не дразни меня, — спокойным голосом сказал Нацу, и девушка присмирела. Маг протянул руку к ее волосам и прикоснулся к ним, после чего продолжил с зашкаливающей нежностью: — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. И вовсе не считаю тебя слабой. Я бы вечно тебя защищал, отгораживая от всех, кто посягнет на твою жизнь или… — его глаза сверкнули. – Что-нибудь еще. Но, как показали последние недели, я не могу защитить тебя даже от самой себя. Так что теперь тренироваться будем вдвоем. Люси вздохнула. Все уже решили за нее, оставив ей роль покорного наблюдателя. Потянулись дни тренировок. Те же духи, те же спарринги… против Нацу. Бить его сначала казалось невозможным, но стоило вспомнить четыре недели "воздержания", как огонь в душе начинал гореть не хуже пламени в ладонях Нацу. Кстати о нем. Он не сразу смекнул, что недооценил свою тихую, домашнюю Люси, так любящую свернуться калачиком около его живота и удовлетворенно засопеть под теплым боком "личной грелки", как метко окрестила его Кана. Нет, эта Люси была яростной, бескомпромиссной. Она жила битвой, вместе со своими духами нанося ему незначительные, но хлесткие удары магической плети. И Нацу это начинало нравится. Ее страсть. Жажда победы. И жаркий взгляд, заставляющий Нацу вскипать еще больше. Через пару недель "тренировочную" поляну было не узнать. Обугленная впадина, да и только. А вон там открылся родник – Дева от перевозбуждения постаралась. Видать, заразилась от "принцессы", которая только усмехнулась – теперь можно было вызывать Водолея, которую Люси пока берегла на совсем уж крайний случай. Эти битвы… возбуждали. Уставшие, голодные, грязные они возвращались домой и шли в душ, после чего не излитый жар битвы направлялся в более приятное русло. И обоим такое положение дел начало нравиться. После одного из таких вечеров Люси, засыпая у Нацу где-то в районе подмышки, сделала себе мысленную пометку: "надо будет дать Лео две… нет, три недели отпуска...", в то время, как Нацу, поглаживая девушку по спине, вдруг подумал, что ему стоит поблагодарить Локи за отличную идею…