И мы лежим раскалённые в темноте...

      В трактире противно мерцает лампа, женщина, сидящая за столиком в углу, сжимает чашку с горячим шоколадом. У неё помятый вид, заплаканные глаза. На ней обычные маггловские джинсы в обтяжку, грязная мантия поверх чёрной водолазки. Она не моргая смотрит в одну точку, периодически шмыгая носом. Её руки чёрные от грязи, которая, кажется, въелась в кожу и под ногти намертво.       Дверь трактира открывается, пропуская в помещение холодный ночной воздух. На пороге стоит высокий мускулистый мужчина с чёрными волосами и чёрной щетиной на лице. На нём плотный чёрный костюм и мантия с мехом. Он опирается на деревянную трость с причудливой рукояткой. Его взгляд, тёмный не то от холода, не то от злости, пробегает по помещению, цепляется за женщину.       Она его не видит, всё ещё смотря в одну точку, отпивает из чашки, а затем смахивает с щеки невидимую слезу.       Губы мужчины трогает едва заметная улыбка. Он срывается с места, за секунду пересекает помещение и садится напротив неё.       — Я так рад тебя видеть, ты себе представить не можешь, как я скучал по тебе, — он берёт её ладони в свои, подносит к лицу и целует.       Она молчит пару секунд, собираясь с силами.       — Мне жаль, что ты видишь меня такой, — она до конца не верит, что это действительно он, а не её галлюцинация. — Я, кажется, постарела на пару лет, совершенно потеряла весь лоск… и эти волосы. У меня даже сил нет привести себя в порядок, — она вырывает ладони из его рук, закрывая лицо. — Да всё это и неважно было, я думала, что никогда не выберусь… — последние дней десять ей приходилось скрываться от погони, она спала, где придётся, часто не имея даже душа. Она боялась появиться в людном месте, каждый раз думая, где взять незаметно еды. И всё это время она общалась с ним, потому что он не мог покинуть пределы своей страны, но пристально следил за каждым её шагом на расстоянии.       — Тише, ты в безопасности, — он возвращает её ладони в свои руки. — Я отомщу за тебя. Миа, у меня и раньше к нему были вопросы, а теперь личные счёты. Пять лет тебя мучить, пять лет вынуждать творить ужасы… — он слышит её всхлипывания, и его разрывает изнутри. А ведь он был уверен, что всё давно прошло. Был уверен, что забыл её.       Но стоило Гермионе послать весточку, что она нашла способ разорвать кровную связь с Волан-де-Мортом, что всё что она делала, было против её воли, что ей нужна помощь и ей удалось сбежать, как Виктор поднимает все доступные ему силы, чтобы помочь ей. И теперь сидит на границе Болгарии, чтобы встретить девушку лично.       И вот она перед ним, помятая и уставшая от дороги и погони. Хрупкая, как когда-то давно на четвёртом курсе, когда он увидел её под водой. Сильная, как когда провожала Гарри на встречу с драконом. Смущённая, как когда появилась в холле перед Святочным балом. И всё равно гордая, как когда поздоровалась с ним на свадьбе Билла и Флёр.       И в этот раз только его.       Они трансгрессируют в его дом, и Грейнджер почти сразу скрывается в ванной. Выйдя из неё спустя час, она кутается в белое плюшевое полотенце. Её кожа снова приобретает естественный оттенок. Волосы спадают по плечам влажными волнами.       — Я думаю, что мы сможем поговорить завтра. А пока тебе нужно поспать. Я велел слуге купить тебе пижаму и одежду. Все в шкафу. Комната запирается изнутри, и она в твоём полном распоряжении, — Виктор смущенно смотрит в её глаза. Когда он успевает стать таким заботливым?       — Спасибо, — тихо шепчет Гермиона и поднимается на носочки, чтобы поцеловать его в щеку.       — Меня завтра не будет днём дома. Работа. Но я вернусь вечером. Ты можешь приказать слугам приготовить что-то и нарядить дом к Рождеству. Завтра всё-таки праздник. Я бы его не отмечал, но раз ты здесь, думаю, это можно сделать.       Она улыбается, а потом закрывает за собой дверь, оставляя его в одиночестве стоять в коридоре.       Гермиона быстро переодевается в приготовленную для неё пижаму и залезает под одеяло. Достаёт из маленькой сумки дневник и перо.       «Я в порядке и наконец-то приняла нормально душ. Знаешь, без тебя это больше не кажется мне приятным.»       «Если он будет к тебе приставать, я сорву операцию и убью его раньше времени».       На листе появляется ответ почерком Драко. И Гермиона не может сдержать смешка.       «Мои задания всегда успешны, не порть статистику».       «Я ужасно скучаю. И очень тебя хочу. Спокойной ночи».       Она тоже скучает. И именно поэтому придумала общаться через зачарованный дневник. И именно поэтому сейчас вытягивается на кровати, накрывается одеялом и долго смотрит в потолок. При других обстоятельствах она была бы рада встрече с Виктором. А сейчас она хочет домой. И ей страшно, что такое понятие, как «дом», снова появилось в её лексиконе.       Крам сказал сегодня, что она в безопасности. Но единственное место, где она ощущает безопасность — постель Малфоя. Впрочем, когда она там — все в безопасности, и лучше бы ей быть в его кровати вечно.       Утром Гермиона исследует дом Виктора и находит его чересчур холостяцким. Она представляла жилище Крама совсем другим, но кажется, он руководствовался принципом Тёмного Лорда — не обустраивать, чтобы не привязаться. Потом она завтракает на стеклянной веранде, любуясь видом на горы. И вызывает домовиков. С ними вместе она украшает просторную гостиную, ставит в углу ель, развешивает фонарики, вешает носки над камином. Наколдовывает звёзды на потолке, накрывает кресла мягкими шкурами, расставляет свечи на столе.       Она делает пару шагов к двери, чтобы взглянуть издалека на своё творение, довольно улыбается. Нечто подобное она хотела бы сделать для Драко. Желательно вместе с мамой. Как же по-дурацки всё выходит. Но может ей удастся управиться быстро, и тогда она встретит с семьёй хотя бы Новый Год.       Гермиона диктует домовикам список блюд, которые хочет видеть на столе. А потом подробно расписывает рецепт каждого. И когда все они понятливо кивают, она снова выходит на веранду, садится в позу лотоса и долго смотрит вдаль.       В этом состоянии её и находит Виктор, когда на горы опускается вечер. Девушка сидит в белой пижаме перед тёмным стеклом.       — Привет, — он говорит тихо, чтобы не нарушить её идиллию. Она быстро поворачивает голову в его сторону, делая испуганный вид. Как будто и правда его не замечала раньше. А потом вскакивает с места.       — Как твой день? — она смотрит на него снизу вверх даже стоя.       — Ты правда хочешь слушать о дне человека, который работает примерно так же, как твой Тёмный Лорд, только на благо этого мира? — она вздрагивает и морщится. — Прости. Не будем о нём.       — Переоденешься? Я попрошу эльфов начать накрывать на стол, — она опускает глаза в пол и поворачивается, чтобы уйти с веранды.       — Миа, не знаю, как насчёт этого дня — он был обычным. Но вечера, когда мне хочется вернуться домой, у меня точно давно не было, — шепчет Крам ей в спину.       — Герм. Хорошо? — мягко поправляет она. — Миа… это больно.       Он понимающе кивает ей вслед.       Они встречаются в гостиной примерно через час. За это время она успевает уложить волосы в растрепанный пучок. А потом долго изучает содержимое шкафа, Виктор основательно подготовился к её приезду. На полках достаточно одежды, которая могла бы ей понравиться в школьное время. Гермиона выбирает бордовое платье с юбкой-солнце, трапециевидным вырезом на груди, без рукавов. Похожее было на ней на свадьбе Билла и Флёр, тогда они станцевали с Крамом целый танец. Гермиона смотрит на себя в зеркало и сжимает кулаки. Очередной аккорд судьбы больно отдаётся в ее груди.       Не позволь ему умереть.       Крам и Грейнджер садятся за стол и долго беседуют о квиддиче, школах, о турнире, о том, почему так ни разу и не встретились после турнира по-нормальному. Время медленно приближается к полуночи, они успевают выпить не одну бутылку с настойкой. Вернее, он успевает, а Гермиона лишь прикладывает губы к жидкости, да выливает на ковер под ноги, и старается следить, чтобы Виктор был не слишком пьян: ей надо, чтобы он запомнил каждую минуту этого вечера.       Наступает полночь. Бьют настенные часы.       Рождество.       — Пойдём, я хочу тебе кое-что показать, — Гермиона встаёт со своего места, берет мужчину за руку и тянет на веранду.       Взмахом волшебной палочки превращает два прутика, подготовленных заранее, в бенгальские огни и поджигает, протягивая один из них Виктору.       — Это неотъемлемый элемент праздника маглов. Я немного их усовершенствовала, эти горят так, как хочет человек, держащий их в руке. Смотри! — ее огонёк становится белым и ярким, а потом тускнеет краснея. — Мама с папой их любят, хотела им показать, — она не по плану отводит глаза и закусывает губу. Действительно хотела. И когда теперь покажет?       — Как тебе удалось от него сбежать? — неожиданно спрашивает Крам. И Гермиона несколько мгновений молча на него смотрит, хлопая глазами.       — Я нашла зелье, которое притупляет клятву на крови на некоторое время, а потом долго работала над ним, совершенствуя, — она задирает рукав, показывая потускневшую метку на красной коже. — Оно, правда, разъедает не только магию, но и мою плоть. Но ради свободы я готова потерпеть. Метка уже не работает, а скоро ещё и исчезнет.       — Это выглядит ужасающе, я прикажу нашему врачу её осмотреть. Может он найдёт способ спасти твою руку.       — Не надо. Сначала сойдёт метка, а потом буду думать о себе. Сейчас я боюсь, что компонент, спасающий мою кожу, спасёт и метку, — Гермиона морщится, одёргивая руку.       — Тоже верно. Хорошо. А как ты покинула пределы страны? Трансгрессию они бы отследили, — Виктор смотрит на горы, которые скрывает темнота. Но благодаря звёздам и полной луне вершины приобретают очертания.       — У меня остались друзья, — просто бросает Гермиона. — Меня доставили до границы Англии на метле. Дальше по воде и на чем придётся. Я же грязнокровка, умею пользоваться маггловским транспортом, — она грустно усмехается. — А отследить меня не колдующую невозможно. Мы ещё года три назад придумали браслеты, блокирующие любую слежку, — она демонстрирует железный круг на запястье, временная замена её змейке. — Я невидимка для заклинаний и зелий. С людьми сложнее. Пару раз мне пришлось сбегать от поискового отряда.       — Зачем ты ему? Почему он не смог тебя просто отпустить?       — Потому что, во-первых, Тёмный Лорд не отпускает свои игрушки так просто. Во-вторых, я точно знаю, почему он должен умереть. И я его убью. Именно поэтому я пришла к тебе, — она подходит к нему сзади, кладёт руку на плечо, становится рядом. — Я пару раз касалась вашего дела с Дурмстрангом, и я уверена, что это не просто проблема школы, уверена, что поддержка бунта в Англии появилась не из ниоткуда. Кто-то объявил Тёмному Лорду негласную войну. И угроза исходит именно из Болгарии. У меня нет доказательств, что ты причастен к оппозиции, но я почему-то верю, что ты должен быть причастен. А если нет, то знать тех, кто сможет мне помочь.       — Ты права, — Виктор признаётся не сразу, ему требуется пауза, чтобы разрешить себе ответить ей честно. — Он залез в святая святых — Дурмстранг. Свою школу я буду защищать до последнего, — он поворачивает голову в сторону девушки. — Есть ещё одна причина, именно после её вскрытия я из защитника Дурмстранга превратился в человека, желающего свергнуть власть в магической Англии. И примкнул к людям, с которыми работаю сейчас.       — Что за причина? — голос Гермионы звучит сдавленно. Они стоят плечом к плечу, она смотрит вдаль, не моргая.       — Ты, — просто отвечает он. — Я до последнего не верил, что ты с ним по своей воле.       Виктор аккуратно кладёт руку на её талию, девушка рядом с ним кажется слишком хрупкой и невесомой. Он лёгким движением руки поворачивает её к себе лицом. Делает шаг навстречу. Она отступает, прижимаясь спиной к холодной поверхности прозрачной стены.       Его обветренные губы аккуратно касаются её, а рука ложится на волосы, собранные в свободный пучок.       Она втягивает воздух носом, не в силах закрыть глаза и поддаться его порыву. Её рука аккуратно ложится на его грудь и слегка отталкивает. Она не верит, что это поможет. Но Виктор чувствует толчок от её руки и тут же останавливает только что начавшийся поцелуй.       — Я правда тебе очень благодарна за заботу и помощь. Но я не готова вот так сразу даже просто целоваться, — она виновато опускает глаза. Она не должна так говорить, если хочет быстрее выполнить задание. Но не может иначе.       — Если бы ты меня не остановила, честное слово, я бы засомневался, что передо мной действительно моя Гермиона, та, которую я знаю, — с грустной улыбкой отвечает Крам. — Я подожду. И это ничего не меняет. Я по-прежнему готов безоговорочно тебе помогать.       — Тогда помоги мне его убить. Я хочу отомстить ему, и я знаю, как помочь вашей оппозиции, — ведомая порывом, быстро произносит Гермиона, потом сжимает руку Виктора и вылетает с веранды, чтобы спрятаться за дверью своей спальни.       «С Рождеством, Драко» — буквы тонкой линией рождаются в дневнике из-под дрожащей руки.       «С нашим первым Рождеством, Миа» — почти моментально появляется ответ.

***

      Виктору понадобилось чуть больше недели, чтобы убедить своих коллег в том, что Гермиона Грейнджер не опасна.       Всё это время они беседуют по вечерам. Наблюдают за звёздами. Она следит за его домом, руководит домовиками, обставляет его квартиру, делая её уютнее. Пару раз он разрешает ей прогуляться, правда, не отходя далеко от дома, и только тогда, когда может вырваться днём, чтобы составить ей компанию.       Всё это время она общается с Драко через дневник по вечерам в своей комнате, а ещё утром и иногда днём, когда он может ответить. И с ужасом понимает, что скучает по Малфою слишком сильно.       А потом Виктор возвращается домой ближе к полуночи и объявляет, что завтра представит её своему начальнику. И у Гермионы земля уходит из-под ног. Сейчас.       На следующее утро она встаёт на час раньше, чем они договорились. Долго колдует над брюками, превращая их в широкие трубы, затем трансфигурирует белую блузку в обтяжку в объемную рубашку. Осматривает, что получилось и довольно кивает отражению в зеркале. Волосы Гермиона собирает в косу.       Они выпивают с Виктором по чашке кофе и, завернувшись в зимние мантии, трансгрессируют.       Штаб располагается в старинном замке, спрятанном в горах. И Гермиона с восхищением осматривает величественное каменное строение, прежде чем зайти во внутрь.       — Нравится? — с улыбкой спрашивает Крам.       — Шутишь? Я видела много красивых замков в своей жизни, но этот вне конкуренции!       — Я хочу, чтобы ты не питала иллюзий насчёт него. Потому что для тебя это второе по опасности место после дома Волан-де-Морта, — сурово произносит Виктор и обнимает её за плечи. — Криви все ещё тебе не доверяют.       — Криви? — глаза женщины в момент расширяются. Она прекрасно помнит маленького мальчика с фотоаппаратом в руках и фанатичным взглядом на Гарри Поттера.       — Криви-старший и двое его сыновей. Они англичане, и это они начали собирать здесь людей, которые готовы поддержать их, чтобы свергнуть Тёмного Лорда и занять его место. Мы рассчитываем, что от них Болгарии будет больше поддержки, чем сейчас. И они поклялись не лезть в наши дела.       — Ты понимаешь, что они думают, что я убийца Гарри? Да они меня убьют, не спрашивая! Так, я отказываюсь туда вот так просто идти, — быстро произносит Грейнджер. И Виктор сильнее сжимает её плечо.       — Я с тобой, помнишь? Ты в безопасности. Они в этой стране все ещё чужие, а ты моя гостья. И если хоть волосок упадёт с твоей головы, я разорву их на части и меня поддержат, — Гермиону передёргивает от его слов. Она сама разорвёт эту семейку и тогда всё провалится.       Их встречают в холле четверо человек, одетых в мантии тёмно-алого цвета. И среди них Гермиона видит Колина и Денниса. Их отца вычислить несложно, они очень на него похожи. И у всех троих легко считывается безумие в глазах.       — Мисс Грейнджер, рады вас видеть, — противно слащавым голосом тянет мистер Криви.       — Мисс Грейнджер, меня зовут Христо, — вперёд выступает болгарин, судя по акценту, перебивая англичанина. Он намного старше Криви, и его короткая борода уже успела покрыться сединой. — Мы невероятно рады, что вы решили присоединиться, и всё же в целях общей безопасности, вы не могли бы сдать палочку?       Гермиона вскидывает бровь, но палочку протягивает. Мысленно благодаря себя за то, что догадалась заменить свою родную палочку другой перед этой поездкой.       — И, пожалуйста, выпейте сыворотку правды, — она сглатывает, и осторожно протягивает руку к флакончику. Что ж, длинный рукав мантии скрывает спасительный браслет, лишь бы только никто не догадался, что и сыворотку можно обмануть. Она залпом выпивает, чувствует, как металл на руке шевелится и затихает. — Хорошо, идёмте.       Они поднимаются по лестнице, заходят в зал, в центре которого стоит длинный стол с пятнадцатью деревянными стульями по периметру. И чем они лучше Волан-де-Морта? Тот тоже любил особняки и именно так обустроил место встречи Пожирателей в начале своей карьеры.       Присутствующие в зале с интересом смотрят на вошедших, а в частности разглядывают Грейнджер. И среди них ни одной женщины.       — Вы вообще в курсе, что наши права давно уравняли? — шепчет Гермиона Виктору на ухо. И тот еле успевает скрыть улыбку в ладони.       — Вы созданы не для смерти. Нас так воспитывают. Женщина — это жизнь. Ты тоже, Герм, — она незаметно хмурится.       Их диалог прерывают приглашением сесть за стол. Виктор отодвигает стул, помогая ей занять место рядом с ним.       Во главе стола садится мужчина, отобравший у Гермионы палочку, по правую руку от него мистер Криви с сыновьями, по левую Крам и Гермиона.       — Я хочу представить вам мисс Грейнджер. Как вы все знаете, она аврор Волан-де-Морта. Но ей удалось сбежать из-под его контроля, — начинает Христо. — Виктор поручился за неё лично. Он отслеживал её перемещения до границы с Болгарией, навёл справки в министерстве Великобритании. Мисс Грейнджер действительно находится в розыске в их аврорате. И за её голову назначена хорошая сумма. Кроме этого, она намерена отомстить за пять лет своей «тюрьмы» и готова сотрудничать с нами, — он подводит итог своей речи, и переводит взгляд на Гермиону. — Возможно вам есть, что сказать?       — Я рада, что смогла заслужить приглашение в этот зал, — Грейнджер скромно поджимает губы. — Честно говоря, я думала, что буду полезна как источник информации, который не так давно был в сердце аврората. Но, судя по всему, у вас уже есть доносчик, — в дальнем краю стола кто-то хмыкает, и Гермиона тут же переводит взгляд на источник звука, столкнувшись глазами с молодым парнем, который около года назад устроился в министерство. Благо, что не в её отдел. — А вот, собственно, и он. Что ж, к счастью, у меня было больше доступа к информации. И я действительно собираюсь уничтожить Тёмного Лорда. А уж если вы попросите моё резюме с опытом работы, — она усмехается, — вы поймёте, что равных мне в этом нет.       Виктор улыбается. И его начальник тоже. А Криви морщит нос.       — Вы же не собираетесь ей верить? — не выдерживает последний.       — Мало кому удаётся соврать под действием сыворотки, — отмечает Крам.       — Она убила Поттера! — шипит Колин. Его некогда яркие глаза выцвели, волосы колтунами лежат на голове. Что же с ними делали? Неужели он не принял метку и был отправлен в тюрьму?       — Простите, а это все ваши сторонники? А то одни молчат, а другие бросаются глупыми обвинениями? — колко спрашивает Гермиона.       — В Болгарии головной штаб. Остальные давным-давно в Англии. Там куда ближе до нашего с вами врага, — усмехается Христо в ответ.       — Это хорошо, тогда шансы есть, — Гермиона быстро снимает с себя браслет под столом и защёлкивает его на руке Виктора. — Трансгрессируй сразу, как сможешь, —прикладывает руку к метке и встаёт со своего места.       — Шансы на победу? — мерзко тянет Криви, сжимая палочку.       — Да нет, шансы выжить.       А дальше всё как по щелчкам. Раз За её спиной появляются Драко и Волан-де-Морт. Два Сидящие за столом вскакивают, направляя на них палочки. Гермиона одними губами шепчет Виктору: «беги». И он, расширив глаза, трансгрессирует, не в силах сопротивляться из-за браслета. Три По периметру появляются авроры Англии, создавая купол, ограничивающий трансгрессию, но Крам успевает раньше, зато все остальные вынуждены остаться, чтобы сражаться. Четыре Мистер Криви издаёт истошный вопль и выпускает в Гермиону, стоящую без палочки модифицированное Круцио, от чего та вскрикивает от боли, а затем падает без дыхания. Пять Волан-де-Морт выпускает в ответ Авада Кедавру, и мужчина с грохотом падает на пол. Шесть Колин выпускает заклинание в ответ и оно летит чётко в лежащую на полу Гермиону. Семь Драко делает несколько шагов вперёд закрывая её собой, и выпускает щит в последний момент. Восемь Тёмный Лорд отдаёт приказ взять всех живыми, поднимает Грейнджер на руки и трансгрессирует.

***

      Гермиона приходит в себя, лёжа среди мягких подушек под тёплым одеялом. Она в раю? По всем параметрам она не должна туда попасть. Так значит всё-таки жива? Такие кровати есть в Малфой мэноре. Значит она всё равно, что дома.       Девушка потягивается, зевает и медленно открывает глаза.       В этот же момент в кресле напротив кровати просыпается второй человек. Тёмный Лорд дежурил в её спальне всю ночь. И он не может даже сам себе объяснить, зачем ему это понадобилось, ведь можно было вчера оставить эльфа. Но он дежурит сам, и даже умудряется уснуть в неудобном кресле.       Она садится на кровати и оглядывается по сторонам. Окна плотно закрыты шторами, но через них всё же удается пробиться свету, значит на улице день. Комната довольно мрачная. Вся в серебре. Ни одного портрета на стенах, зато висит гобелен с изображением охоты на птиц. Гермиона медленно переводит взгляд с предмета на предмет. И наконец натыкается на сидящего в углу министра.       — Мой Лорд?! — её глаза расширяются. Она тянет на себя одеяло, закрывая тело, даже не посмотрев, одета ли она.       — Всё хорошо, Гермиона. Я рад, что ты пришла в себя, — мужчина сдержанно улыбается. — Как ты себя чувствуешь?       — Я… не знаю, голова немного кружится. Хочется есть и на свежий воздух… Что случилось?       Вместо ответа он медленно подходит к ней, прикладывает руку ко лбу. У него на удивление теплые пальцы, а ещё забота в глазах. Да нет, ты вероятнее всего просто сильно ударилась головой.       — Температура спала, значит сможешь встать. В шкафу одежда, я зайду за тобой через пятнадцать минут и провожу в соседнюю комнату, где мы пообедаем, пока эльфы проветрят эту. Хорошо? — он задаёт вопрос, но Гермиона по его тону понимает, что отказаться невозможно, поэтому согласно кивает.       Когда он покидает комнату, она осторожно спускает ноги на пол, с удивлением отмечая, что тот тёплый. А ещё то, что всё это время была в майке, которую успела надеть ещё в доме Виктора под рубашку, и в трусах. Что ж, остаётся надеяться, что раздевали её эльфы.       Гермиона доходит до шкафа. Одежда в нем вся в чёрном цвете: рабочий комбинезон и различных фасонов платья в пол. Она выбирает одно из них не глядя. Платье в обтяжку, с V-образным вырезом и длинным рукавом. Девушка накидывает поверх него шаль, которую находит на полке. И смотрит в зеркало.       Под глазами синяки, лицо бледное, волосы растрёпанные. На лице её отражения чёрные точки от почерневшего от времени серебряного зеркала. Гермиона напоминает себе выжившую из ума аристократку. Поправляет магией прическу, пробует что-то сделать с лицом, но в итоге вздыхает и поворачивается на стук.       Тёмный Лорд входит, не дожидаясь ответа, окидывает её взглядом и довольно кивает.       — Идём? — он подходит достаточно близко, чтобы она могла взять его под руку, не сходя с места, и выводит из комнаты.       В одном из начищенных серебряных кувшинов, стоящих в коридоре, Гермиона видит их отражение, и как-то печально усмехается. Женщина, идущая рядом с министром, совсем не соответствует её внутреннему состоянию. Но на удивление в ней есть что-то притягательное, и Грейнджер пока не может разобрать, что именно.       — Ты в моём доме, — просто начинает министр, после того как помогает Гермионе сесть за стол и наливает напиток в её бокал. — На нём защита, которая не даёт войти и выйти никому, кроме меня или того человека, которому я разрешу. Так что ты в полной безопасности. Пока ты слаба, я не могу надеть на твою руку змейку, браслет-дублёр ты потеряла, так что одной тебе лучше не оставаться, тебя сейчас легко вычислить. Врач сказал, что тебе нужно минимум три дня на восстановление, после того, как ты придёшь в себя.       — Три дня в вашем доме? Вы могли бы отправить меня домой сегодня. Я смогу отлежаться там, наложив необходимые чары для защиты.       — Исключено. Весь твой отдел с головой в работе, эльфов ты не держишь, с друзьями поругалась, личной жизни нет, а за тобой кому-то нужно ухаживать. И в моём доме для этого есть все условия, — с тёплой улыбкой произносит министр. Надо отдать должное, что улыбка ему очень идет, украшая его новое молодое лицо.       — Вы как-то говорили, что ненавидите гостей, и не терпите в доме никого, кроме слуг, — Гермиона тут же прикусывает губу, решив, что сказала лишнего. Но слова срываются с ее губ непроизвольно.       — Верно, — он усмехается, приглаживая рукой чёрные волосы. — Можешь считать, что ты — особенная, только и всего.       — Я долго была в отключке?       — Сутки. В тебя бросили доработанным Круциатусом. Он медленно убивает людей в страшных мучениях, но воздействие было недолгим, а мой врач достаточно хорошим, чтобы тебя вытащить.       — Кто-нибудь погиб? — не решаясь произнести важные для неё имена, спрашивает Гермиона.       — Только тот, кто кинул в тебя заклинанием. Остальных взяли живыми, пусть и покалеченными из-за сопротивления. И один успел сбежать.       — А… наши? — ее голос чуть вздрагивает.       — Все в полном порядке. Ты скоро сама сможешь у них узнать. Я предупредил сотрудников, что ты у меня и появишься дня через три, — он отвечает нехотя и переводит внимание на еду. Гермиона опускает глаза, пробует еду в тарелке, с опаской заглядывает в бокал.       Министр наблюдает за этим исподлобья и наконец разражается смехом.       — Ты там яд ищешь? Это тыквенный сок, Грейнджер. Завтракай быстрее, мне надо сегодня ещё успеть в министерство, после того, как я провожу тебя в спальню.       Она быстро заталкивает в себя еду, запивая соком. А потом встаёт и позволяет министру отвести её обратно.       — Дождись меня здесь, хорошо? Эльфы принесут всё, что попросишь. Ванная за дверью. Тебе нужно отдохнуть. А вечером я тебе покажу дом, — его губы слегка трогает улыбка, и Гермиона отмечает, что помимо губ сегодня утром улыбаются ещё и его глаза. И такого, она кажется ещё никогда не видела.       Он уходит, а Гермиона бросается к стулу, на котором лежат её вещи. В том числе маленькая сумочка, висевшая на поясе. Достаёт дневник и мелким почерком исписывает страницу. А потом проверяет весь день, в ожидании ответа. Но новых записей в нём не появляется.

***

      Если бы Тёмный Лорд мог разнести всю страну, то уже бы разнёс. Но для этого он был слишком хорошим политиком. Поэтому он отсылает Драко, Блейза, Асторию и Тео в Америку, Францию, Германию и Болгарию соответственно, чтобы заручиться их поддержкой и убедить, что они ни в коем случае не нападали первыми, это всё оппозиция, которая поддерживала бунт в Англии и готовила свержение власти в Болгарии. Министр последней страны наступает себе на горло, соглашаясь с тем, что под его носом готовили бунт. А Лео и Энни под руководством Бена едут в горы, замести следы и по возможности найти что-то интересное, что могли упустить до этого.       Вечером министр возвращается домой совершенно измотанным. Он с интересом смотрит в зеркало, думая, а не появились ли у него седые волосы за последние три дня? Но таковых не находит. Скидывает мантию, вызывает эльфа и требует у него полный отчёт о том, чем занималась гостья весь день. Но тут нет ничего, что может его удивить. Она спала, читала, обедала, просила достать ей музыкальный проигрыватель и в итоге разбиралась с местным граммофоном, а потом заказала книги из библиотеки и больше эльфов не трогала.       Он жестом велит эльфу удалиться, предварительно приказав готовить ужин.       — Как ты? — Тёмный Лорд застаёт Грейнджер сидящей около кровати в неизвестно откуда взявшейся пижаме, с пером в зубах, огромной книгой на коленях, двумя книгами поменьше по бокам и разбросанными листами пергамента вокруг. Она вздрагивает, не ожидая, что он зайдёт без стука.       — Нашла очень интересное зелье… — Гермиона возвращается взглядом к книге. — Соединяет предмет и карту, делает объект маячком. Я видела нечто подобное в книге шестнадцатого века, но оно было несовершенным. А здесь рукописный подлинник книги на древнегреческом, датируется началом третьего века до нашей эры, и это просто восхитительно, — она снова сжимает перо в зубах и погружается в текст.       — Ты не против, если я присоединюсь? — Тёмный Лорд смотрит на неё с неподдельным интересом. Да, конечно, ему известно о её увлечении книгами. Да, конечно, он прекрасно понимал, что именно чтением она займётся в его отсутствие. Но он даже представить себе не мог, как сексуально может выглядеть женщина в пижаме, с палочкой в волосах, погружённая в изучение древнего зелья. И что самое ужасное, эта женщина сидит в его доме, полностью в его власти. И он ничего не будет с этим делать. Желание пробегает по телу липким холодком.       Он одёргивает себя и аккуратно опускается на ковёр возле неё, Гермиона пододвигает книгу с колен, чтобы та оказалась ровно между ними.       — Я остановилась вот здесь… — она показывает пальцем в середину страницы. — Вот перевод, я сделала несколько вариантов, этот пока финальный. У меня в голове не связываются два пункта, смотрите, — она инстинктивно пододвигается ближе к мужчине, заглядывая в книгу, которую он забрал к себе в руки, и протягивает пергамент. — Вот тут в пункте два: глаз тритона; а вот тут, в пункте десять: слюна нюхлера. Но при взаимодействии, они дают взрыв. А это значит…       Министр тянет руку за словарём. И несколько минут изучает и сравнивает слова на разных страницах.       — Тут ошибка, — наконец выдаёт он. — Вернее, неточность словаря. Я закажу тебе другой и привезу завтра. Они ставят равно между тритоном и саламандрой. А это в корне неверно. Глаз саламандры не вызовет взрыв и…       — И усилит действие Флоббер-червя из пятого пункта, нейтрализуя его негативные свойства, что позволит маячку менять цвет…ооо… — прерывает его Гермиона, начиная увлеченно писать. — Спасибо! Это гениально, как ты понял?       Она дописывает последнее слово, закусывает перо, проверяя написанное и вдруг резко поворачивает лицо к министру и с ужасом смотрит в его смеющиеся глаза.       — Простите! Я… просто задумалась, такого больше не повторится, — её сердце бешено колотится. Тёмный Лорд не терпит нарушения иерархии. К начальству всегда только на вы, по крайней мере к нему точно. И она видела пару раз, как за такие оговорки люди получали наказание.       Но он не злится. Его тёмно-зеленые глаза смеются из-за её реакции.       — Знаешь, я подумал, что пока мы вдвоём, ты могла бы обращаться ко мне на ты, — спокойно произносит он, и его накрывает волна удовольствия от резко сменяющихся эмоций на её лице.       — Как скажете… скажешь, министр, — ещё со страхом в голосе произносит Грейнджер. И ему нравится. Нравится, когда она называет его на ты, нравится страх на её лице, который он у неё вызывает. Нравится, какой беззащитной она становится, когда он выводит её из зоны комфорта. Мерлин возьми, она вероятнее всего самая сильная женщина Великобритании, и если он сейчас просто дотронется до её щеки пальцами, она взорвётся от волнения. Его рука непроизвольно начинает подниматься, потому что соблазн увидеть это слишком велик, но министр вовремя собирается с мыслями, и непроизвольное движение не завершается прикосновением.       — Правда глупо звучит министр при обращении на ты? — он вскидывает бровь. И она быстро кивает. — Тёмный Лорд сюда тоже не подойдёт. Что же делать? — в её глазах появляется интерес. Насколько он её старше? Сколько в ней осталось ненависти к нему со школьного времени? И осталась ли ненависть? Она ждёт от него решения.       Вся эта ситуация кажется Гермионе до безумия глупой и странной. Драко бы на её месте точно не растерялся. Но он не на её месте. Надо будет обязательно ему об этом рассказать. Если он, конечно, откроет дневник.       — Может ты будешь называть меня по имени? Меня раньше звали Томом, — продолжает министр, возвращая её в реальность. — Я ненавидел это имя в детстве. Так сильно, что решил его сменить. Ненавидел всем сердцем, потому что так же звали моего отца-маггла. Как ты знаешь, я убил его и всю его семью. Я был юн, вспыльчив, считал его недостойным.       — А сейчас?       — Сейчас я ему завидую. У него было то, чего никогда не было у меня. Любовь. И что самое удивительное, любовь во всех проявлениях. От родителей, слуг, внебрачных детей и множества женщин, включая мою мать. У него это было, а я оказался недостойным любви.       — Может быть просто ещё не встретился тот самый человек? — глаза Гермионы становятся слишком доверчивыми.       — Грейнджер, ты только не расплачься, — усмехается Том. — Я ведь учил тебя быть сильнее и выше этого. Дели всё на десять, в том числе и мою историю, — он откладывает книги, поднимаясь. — Надень что-то приличнее пижамы и пойдём, я покажу тебе дом.       Она все ещё в шоковом состоянии наблюдает за тем, как за ним закрывается дверь. Затем вскакивает, нащупывает дневник под подушкой. Ответа от Драко нет. Она быстро пишет о том, что только что случилось. Затем скидывает пижаму, надевает утреннее платье и выходит за дверь.       В доме министра больше двадцати комнат. Он смеётся, что мог бы сделать больше, но не видит в них никакой потребности. Несколько комнат в его полном распоряжении, и он даже слуг убираться туда не пускает без своего присутствия. Ещё несколько гостевых комнат сейчас отданы Гермионе. Остальные пылятся без дела. Из крупных помещений на третьем этаже у министра зимний сад с террариумом со змеями. На втором огромная библиотека. На первом бальный зал, где ни разу не проводились приемы, и обеденный зал.       Они быстро обходят ключевые комнаты и в итоге остаются в зимнем саду. Здесь и ужинают, разговаривая на самую нелепую по мнению министра тему — о крестражах. А потом он провожает её до спальни.       — Том… — нерешительно начинает Гермиона. — Я всё хотела спросить, а как вы… ты понял, что заговор прорастает из Болгарии? — он усмехается, останавливаясь достаточно близко от неё, чтобы чувствовать аромат шампуня от её волос. И кладёт ладонь на ручку двери, не давая её открыть.       — Чистая удача. Долохов попросил защиты, его вызвали в совет, но он не мог поехать без моего разрешения, потому что это бы его убило. Драко правильно взял с него обет. А я решил не рисковать, и отправить проверенного человека, тем более, что ты не так давно прекратила вести переписку с Виктором, и на этом можно было сыграть.       — Следишь за моей почтой?       — Честно признаюсь, только за её частью.       — Так просто? И даже не скажешь, что это не моё дело? — он тут же делает серьёзное выражение лица, ловя себя на мысли, что ответил на её вопрос не потому что думал, что в этом есть смысл, а потому что хотел сделать ей приятно и чуть дольше побыть рядом с ней.       — Меньше глупых вопросов, Грейнджер. Спокойной ночи, — его голос снова звучит холодно.       — Спасибо за вечер, — но Реддл уже достаточно далеко, чтобы её услышать.       Гермиона падает на кровать, когда остаётся одна, снова проверяет дневник и снова ничего. Прижимает его к груди и засыпает.       Всё вокруг неправильно.       На следующий день Грейнджер весь день слоняется по дому, злясь, что Драко молчит. Она не может отправить ему сову, не может отправить патронус. А ведь он точно знает, что она здесь. Неужели его не задевает, что она проводит время с министром? Или ему всё равно?       Гермиона сходит с ума от этих мыслей и даже книги не могут её отвлечь.       Ближе к вечеру она решает развлечься тем, что убирается в гостиной. Приказывает эльфам доставить цветы из оранжереи, расставляет сдвинутые вазы на места, сервирует стол к ужину и просит приготовить шоколадный пудинг, а также что-нибудь из того, что любит их хозяин.       — Это что?! — Том стоит на входе в зал, с ужасом оглядывая цветы, отполированные вазы, повёрнутые рисунком не к стенам, как обычно, а к залу. Смотрит на место, где раньше висел кровавый гобелен, а теперь стена с серебряным узором. Смотрит на открытые шторы на окнах. И на стол с белой скатертью в центре.       — Мне было скучно, — выдаёт Гермиона со счастливой улыбкой. Она в новом чёрном платье, а волосы аккуратными волнами спадают с двух сторон от овала лица. И она никогда бы не позволила себе сделать нечто подобное для Тёмного Лорда, но она делает это для Тома, потому что видит в нём человека. Несчастного человека, обделённого любовью, и хочет сделать ему приятно.       — Это мой дом. И здесь так нельзя, — в это время Реддла переполняет злость. Он избегает её взгляда, чтобы не утонуть в её глазах, которые вдруг наполняются слезами. — Это всё… мерзкое слово уют… Ты же знаешь…       — Нельзя оставлять следы и привязываться. Но здесь ведь нет тебя, Том! — он вздрагивает, услышав своё имя. — Это просто цветы, просто стена, перед которой мне было бы не страшно есть, просто вазы, стоящие правильно и…       — Здесь мои правила, Грейнджер! И со мной не спорят, — он рычит. Глаза становятся чёрными от злости.       — Я попросила эльфов приготовить твоё любимое блюдо. Приятного аппетита, — она выходит из зала быстрее, чем он успевает остановить. Ты сама виновата. Нужно было думать головой.       Том устало вздыхает, взмахивает палочкой, возвращая все в прежнее состояние. Вызывает эльфа, велит передать Гермионе словарь, который он заказал для неё.       Садится за стол, невольно вспоминает, как она откинула волосы назад, как покраснела прежде, чем выдать свою гневную тираду, как блестели её глаза от возмущения. Вспоминает, какой красивой была её улыбка, прежде, чем он её одернул. Какой идеальный был её силуэт в чёрном платье. И как что-то в нём дрогнуло, потому что ему приятно, что она о нём хотела позаботиться, что эта женщина думала о нём все то время, что занималась подготовкой к ужину. Он сжимает вилку в руке. И вызывает одну из своих секретарш, которая давно вьётся вокруг него.       Задери дементор эту слабую человеческую сущность.       На следующий день он зачем-то идет извиняться. И сам себе не может объяснить логику этого совершенно идиотского по его же мнению поступка. Но ему покоя не дают её глаза на мокром месте, засевшие в его сознании. И даже другая женщина, с которой он провёл ночь, его от них не спасла.       А потом принимает единственное верное по его мнению решение — отправляет её домой. На таком близком расстоянии Грейнджер — слишком большой соблазн. Но не соревноваться же ему со своим учеником ради девчонки?

***

      — Ты приходила в себя четыре дня и даже не могла отправить мне патронус, что всё хорошо? А дневник, неужели ты его не читала? — рычит Драко, заходя на кухню Гермионы. Он получил сову с сообщением, что она дома, пять минут назад и сразу же сорвался к ней.       — А ты даже не попытался меня навестить! Работы было много или предлог не смог придумать? Я каждый день тебе писала и всё безрезультатно! — вместо приветствия рычит Гермиона в ответ, отрываясь от мойки посуды, которую испачкала, пока готовила легкий перекус для встречи с Малфоем. И решила вымыть руками, чтобы убить время.       — Я понятия не имел, где ты! И жива ли вообще. Дневник был пустым, — не сразу, но её глаза расширяются, она поворачивается к раковине, выключает воду, роняя кастрюлю, которую держала все это время в руках.       — Не знал? Тёмный Лорд сказал, что передал отделу, что я у него. И принеси сюда дневник, — Гермиона оборачивается, хватая с крючка полотенце, вытирает руки, буравя Малфоя взглядом. Он ненадолго выходит с кухни и возвращается с кожаным блокнотом в руках.       — Ты была у него дома? — недоверчиво спрашивает Драко, наблюдая, как Гермиона несколько раз перелистывает дневник.       — Это очень странная история, я позже все расскажу, — но она уже знает, что расскажет далеко не все, незачем его расстраивать.       Гермиона откладывает в сторону дневник Малфоя, идет за своим, возвращается, открывает на первой странице, пишет набор букв, изучает чистый лист в тетради Драко, затем проделывает то же самое с его блокнотом и снова ничего.       — Я за это время решила, что тебе наплевать на меня! — она опускает руки и немного обречённо вздыхает. — Серьёзно! Такой идиотский способ со мной расстаться, просто начав игнорировать и бросив с министром…       — Миа, да когда же до тебя дойдёт… — он быстро подходит к ней, нависая, прижимает спиной к столешнице. — Когда ты запомнишь, что мне не бывает всё равно на тебя? Ты всё равно, что моя жизнь. Я три дня был в долбанной командировке в другой стране. Закидал твою квартиру письмами, посмотри в ящике. Я извёл оставшихся здесь сотрудников просьбами тебя найти. А сегодня сам наведался в больницу св. Мунго и почти разобрался, как позвонить твоим родителям в Австралию по маггловскому телефону. Миа, мне не всё равно. И никогда не будет всё равно.       Грейнджер вздрагивает, резко обвивает его шею своими руками и прижимается как можно крепче. Это длится почти пять минут.       — Какие же мы дураки, — она закусывает губу и улыбается.       Драко накрывает её губы своими, чувствуя на них вкус соли от её слез. Поднимает за талию, сажая на столешницу, он скользит руками по её телу, он боится отпустить её на лишний миллиметр от себя. Она растворяется в нём, желая отдать всё, что у неё есть внутри. Он разрывает на ней удлиненную футболку, которую она носит вместо домашнего платья, снимает куски ткани с любимых плеч, затем отправляет на пол лифчик, в ответ на это она оголяет его торс, теперь прижимаясь к его голому телу.       Он оставляет на её коже красные следы от укусов, как будто помечая территорию.       «Моё, всё моё. Моя, только моя» — стучит у него в висках. А пальцы жадно впиваются в хрупкую талию девушки. Она обхватывает ногами его бедра, руками поднимая его лицо и жадно целуя губы.       Пока она в его руках — реальности не существует.       Ещё немного времени, чтобы раздеться до конца, и он входит в неё, спуская себя с тормозов, буквально вколачивает её в кухонный гарнитур под громкие стоны. А потом резко выходит и кончает на её бедра. Грейнджер тяжело дышит, обнимая его одной рукой, утыкается носом в голое плечо Драко.       Ей так этого не хватало.       — Я не хотел бы поднимать эту тему, и будь другие обстоятельства, клянусь, ты никогда бы этого не услышала, — они сидят за столом в халатах, Малфой вертит в руках салфетку, стараясь собраться с мыслями. — Министр профессионально манипулирует людьми. Я не понимаю зачем, но он явно хочет нас поссорить. И пока ты рядом с ним, у него это получается.       — Мне кажется, ты не прав, это просто стечение обстоятельств и…       — Твой дневник заменили на подделку. Кто это мог сделать кроме него? А держать тебя у себя дома, разве это стандартная ситуация?       Он делает паузу, поднимает на неё глаза. Гермиона сидит уткнувшись взглядом в стол, не отрицая и не поддерживая, но ему этого достаточно, чтобы продолжить.       — Пожалуйста, давай, пока я не разберусь, что происходит, ты не будешь лишний раз с ним контактировать? Я возьму на себя всю бюрократию, все встречи и отчеты перед ним. А ты займёшься стажерами. Ты ведь любишь учить гораздо больше, чем заниматься политикой. А меня сводят с ума неопытные люди. И наоборот. Пусть каждый из нас временно займется тем, что у него получается, а потом, когда я всё выясню, мы снова будем делать все вместе. Ты согласна?       — Ты в курсе, что я из них сделаю своих людей, да? — она закусывает губу, всё так же не отрывая взгляда от стола.       — Да какая разница, Миа, я просто хочу, чтобы нас не уничтожили. А мы уже были на грани, — в его голосе слышится мольба.       — Я согласна, но выясняй быстрее, пока он не начал выяснять, почему я его избегаю.

***

Почти два месяца она старается не попадать министру на глаза. Периодически сбегая на задания в другие города. И много, очень много общается с детьми, заставляя оттачивать их всё то, чему её когда-то научил Том.       — Грейнджер, здравствуй! — Тёмный Лорд ловит её на лестничном пролёте по дороге в тренировочный зал. — Есть время?       — У меня занятия со стажерами через пятнадцать минут… — неловко начинает девушка. С другими выходит быть жесткой. Но перед ним она ломается. Личные границы превращаются в пыль.       — Отлично, они подождут. Пойдём ко мне в кабинет, надо поговорить.       Гермиона плетётся за ним следом, прокручивая в голове возможные сценарии. Что бы он у неё ни спросил, она готова всё отрицать.       Министр закрывает за ней дверь и жестом предлагает сесть в кресло около его стола. Опускается в своё, вальяжно откидываясь на спинку. В его глазах читается насмешка, он давно не разговаривал с ней, и успел соскучиться по её смущению в его присутствии.       — Я хотел сказать, что рад, что вы смогли сами разобраться в своей иерархии, — начинает Том. — Честно, думал, что вы подерётесь, кто из вас главный, но ты мудро поступила, уступив это место Драко.       — В смысле уступив?       — Ну, я так понял, что ты теперь в большей степени занимаешься коллективом, внутренней атмосферой и обучением, это как раз обязанности зама. Я только расстроен, что совсем перестал тебя из-за этого видеть…       — Мы ни о чём таком не договаривались. Я просто хотела познакомиться поближе с новыми ребятами, они у нас больше полугода, а у меня всё не находилось времени ими заняться. Да и про старых плохо забывать. Это временно.       — Да? Оу, как неудобно получилось. Я просто подумал… — он делает вид, что расстроен, что начал этот разговор, и несколько в замешательстве. — Драко ведь все управленческие решения за ваш отдел принимает самостоятельно, а тебя вообще не видно. А чья была идея, чтобы ты занялась обучением?       — Моя… — неуверенно врёт Гермиона. — Можно я пойду?       — Да, конечно. Надеюсь, увидеть тебя в ближайшее время, Грейнджер.       — Не сомневайтесь.       Как только за ней закрывается дверь, его губы расплываются в улыбке.       — И зачем? — строго вопрошает со стены Кингсли. — Думаешь они поругаются из-за такой ерунды?       — Что ты, конечно, нет. Но мне нравится, что теперь в ее голове сидит мысль, что он не святой, как ей хотелось бы, — а ещё его бесит, что его лишают общения с ней. Что этот сопляк вот уже два месяца умудряется её скрывать от него. Но Том никогда не признается в этом вслух.       Гермиона с растерянным видом заходит в зал. Молча глядит на «детей», потом на своё отражение в зеркале при входе. И её глаза сужаются, в них появляется нездоровый блеск.       — Кайл в паре с Энни, Лео с Роем, — строго бросает она, доставая палочку.       — Гермиона, ну не могу я с ней сражаться, — тянет Кайл, он уже месяц как безрезультатно ухаживает за коллегой.       — Очень жаль, что я могу, — она делает выпад и бросает в них первое заклинание без предупреждения. А потом начинает сыпать одним за другим, загоняя ребят в угол. — Много разговариваете, мало работаете. Сегодня сражаемся пара на пару. Вперёд!       Кайл ухмыляется и в его глазах читается благодарность. Он приседает, хватая упавшую Энни за талию, резко поднимает её, отчего короткие волосы девушки на секунду поднимаются вверх и превращаются в растрепанную прическу. А потом они оба наставляют свои палочки на Лео с Роем.       — А ты зверствуешь, — раздаётся за спиной голос Забини.       — Брось, как будто с нами Тёмный Лорд был мягче, — усмехается Гермиона.       — Но ты ведь не он. Ладно бы Драко их так приложил…       — Но ему не до них, — непроизвольно огрызается Гермиона. Она ведь точно знает, что он просто хочет её защитить. Но он медлит, время тянется, а ответа нет. И он по-прежнему не пускает её к министру. А что если он просто заигрался в босса?       — Зато тебя они просто обожают. Серьёзно! Я полгода их тренировал, но я для них друг. А ты что-то сверхъестественное.       — А Малфой, наверное, совсем недосягаем?       — Прекрати, Грейнджер, — Блейз по-дружески толкает ее в плечо. — Не знаю, что на тебя нашло, но мне не нравится, что ты себя с ним сравниваешь в таком тоне.       — Мне нужна Тори, — Гермиона опускает палочку и на несколько секунд зажмуривается. — Пусть заморочит мне голову разговорами и зальёт в меня минимум две чашки кофе. Присмотришь за дуэлью?       — Не переживай, все сделаю, — Блейз дарит ей дружескую улыбку. — Тори собиралась пойти в архив, думаю ты сможешь её там перехватить.       Каждый раз, когда Гермиона прибегает к помощи Гринграсс, чтобы отвлечься, она с ужасом думает о том, что нарушает иерархию и все свои правила. И всё равно называет её в голове подругой. Вот и сейчас, пока они сидят в кафе, заедая нервы пирожными и болтая о новой коллекции вечерних платьев от кутюр, Гермиона называет её подругой. Но рассказать причину своих переживаний не может. Как и в принципе рассказать о Драко кому-то кроме Блейза.       А вечером она долго слушает, поджав ноги, как Драко жалуется на скучных кабинетных работников, как он заключил важный договор с послом Бельгии, как много у него идей и планов по развитию отдела. И не может понять, что чувствует.       — Миа, у тебя всё хорошо? — он вырывает её из мыслей, наклоняясь к её лицу, убирая с лица непослушную прядь.       — Да, всё в порядке. Я очень устала, пойду спать, хорошо? — она не смотрит ему в глаза, вскакивает с места и преодолев коридор, прячется в спальне.       Нравится ли ей, что он как стена закрывает её от того, что она не любит, позволяя заниматься тем, что вызывает у неё интерес? Нравится ли ей вторая роль? А вторая ли? Почему раздражает, когда её на задний план задвигает именно Драко? И почему нет раздражения, когда это делает Том?       — Родная, просыпайся, — Драко, целует её в плечо, Гермиона мычит в ответ и пытается спрятаться под одеялом.       — Можно я ко второму?       — Грейнджер, ты серьёзно? — она выныривает из-под одеяла, потягиваясь. — Кофе принести?       — Меняю кофе на утренний секс.       — Совесть у тебя есть? — он накрывает её своим телом, целуя в губы. Она выворачивается, оставляя на его шее красный след от поцелуя.       Через двадцать минут, тяжело дыша, Драко находит в себе силы вылезти из кровати.       — У меня утром встреча, надо бежать, Миа, серьёзно. Ты можешь поваляться ещё чуть-чуть, только не опоздай на наше собрание. Хорошо? — она кривит губы в усмешке, садясь на кровати. — Грейнджер, не шучу, объяснительную мне будешь писать! — он смеётся и выходит из комнаты. А с её лица сползает всё веселье. Объяснительную. Она. Будет писать. Ему.       Дементор! Откуда только берётся это бешенство? Надо было все-таки поговорить с ним вчера.

***

      Кайл и Лео залетают в переговорную с диким криком. Вернее сначала вбегает Лео, а за ним гонится Кайл.       — Я даже не хочу знать, что у вас опять случилось, — лениво тянет Рой.       — А тебе придётся! — Лео перепрыгивает через стол, дразня Слизеринца, тот прыгает следом и наконец хватает парня за шиворот, заваливая вбок. Оба падают на пол. В последний момент Кайл успевает зацепиться рукой за кресло, но то неудачно летит на головы парней.       Энни успевает вскочить и отбросить его в сторону. Тяжелое кресло летит в стену и рассыпается, не долетев, в пыль.       — А вот как ты это сделала, я знать хочу, — встаёт Рой из-за стола. — Это было кресло Гермионы. И ты похоже опять не тестировала новые заклинания заранее.       — Вроде того, — тянет Энни. — Но Драко ведь уступит ей уцелевшее, а потом я закажу новое…       — Макмиллан, что ты делаешь в субботу после работы? — с пола кряхтит Лео, прерывая её монолог.       — Отдыхаю от вас и вышиваю цветы бисером, — безразлично отвечает девушка.       — А может ты поменяешь планы, и… — Лео отползает от пытающегося его ударить Кайла. — Сходишь с этим придурком на свидание?       — Я тебя убью, Хантер! — рычит слизеринец.       — Думаю, что я могла бы, — смущённо произносит девушка.       — Ну, слава Мерлину! — вскидывает руки к небу Рой.       — Что у вас тут происходит? — в кабинете появляются Блейз, Тео, Бен и Тори.       — Любовь… — тянет Лео, за что опять получает пинок.       — Быстро заняли свои места, — рычит Блейз и потом прячет улыбку. Гермиона два месяца подыгрывала Кайлу, то и дело сталкивая его с Энни. И если сначала Забини удивлялся тому, как она вычислила их, когда он полгода не замечал, теперь он искренне рад за ребят, и удивляется только тому, почему Энни этого не замечала всё время.       Не успевают ребята сесть за стол, а старшие заметить отсутствие кресла, как в комнату врывается Драко, пересекает комнату и встаёт за спинкой своего кресла. Он хочет что-то сказать, но дверь снова открывается, и в этот раз в комнату входит Гермиона.       Её взгляд падает на пустое пространство, где раньше было её место во главе стола. Она поджимает губы. На лбу появляется морщинка.       — Что же, я сяду рядом с Энни. Хорошо, что есть запасной стул, — никто не успевает среагировать, молча хлопая глазами. — Начнём?       Драко прочищает горло, садясь. В кабинете повисает неловкая пауза. И кому-то нужно её прервать, поэтому Малфой начинает. Выслушав отчеты за неделю и отчитав Тео за превышение полномочий в последнем задании, он переходит к планам на следующие семь дней.       — Рой, Энни, вы вдвоём отправляетесь к границе с Шотландией. Есть подозрение, что там орудует обскури, и обычные авроры, которых к моему удивлению еще не расформировали, не могут с ним справиться. Блейз, Тео, у вас все по-старому, Лео в помощь, — с каждым его новым словом лицо Гермионы становится всё недовольнее и недовольнее. — Тори, вот этот человек к концу следующей недели должен сесть. Бен, сделай милость, долечись до конца, не надо себя насиловать, ты весь зелёный. Кайл, ты со мной вместе едешь в Америку, нужно представить интересы Англии, боюсь, что это затянется до субботы, так что собери вещи. Гермиона, на тебе проверка аврората, надо их разгонять, — Малфой оглядывает присутствующих. — Если ни у кого нет вопросов, то все свободны.       — Кайл, будь добр, подожди за дверью.       Когда все кроме Драко и Гермионы выходят из комнаты и закрывают дверь, Грейнджер накладывает заклинание тишины, её глаза чернеют.       — Родная, что случилось?       — Ну, давай по порядку, — Гермиона встаёт, упираясь руками в стол. — Энни ненавидит магических тварей, в том числе и обскури. В отличие от своих сокурсников-пуффендуйцев, она не готова спасать пропащие души. Но зато смогла бы помочь Тори, потому что они идеально дополняют друг друга в работе. В то время как Кайл недавно плотно изучал обскури и с удовольствием бы попрактиковался. К слову сказать, Кайл не политик. Опять рушу стереотипы. А вот Лео очень даже, он действительно может убедить кого угодно и в чем угодно, он чувствует людей и не засыпает на подобных мероприятиях. А Бен ужасно переживает, что проклятье никак не лечится, и врач рекомендовал ему втягиваться в рабочий процесс, потому что это поднимет его внутренний тонус и поможет выздороветь. Ты бы всё это знал, если бы обсудил со мной заранее, ну или хотя бы не убрал моё кресло и дал вставить хоть слово на встрече. Хотя это очень грамотное управленческое решение. Убрать соперника в сторону.       — Миа, может быть я и правда не посоветовался с тобой, но кресло это точно не я…       — Мне честно говоря все равно, ты убрал кресло или нет, слушай дальше. Ты хотел меня от министра скрыть, а не от работы в целом. В остальные твои решения я в этот раз лезть не буду, посмотришь, как всё провалится. Но в Америку еду я с Кайлом, а ты разбирайся здесь с чем хочешь. И еду я прямо сейчас.       — Я тебя никуда не пущу в таком состоянии. Расставаться на такой ноте нельзя! — Драко сокращает расстояние между ними, беря её за запястье.       — Малфой, я вероятнее всего люблю тебя и только поэтому до сих пор ничего в тебя не кинула. Но сейчас ты раздражаешь меня до глубины души. Я ненавижу, когда меня отодвигают в сторону…       — Ты сказала, что любишь меня? — его зрачки расширяются.       — Вероятнее всего люблю. И смысл был вообще не в этом. Я успокоюсь, вернусь, и мы с тобой поговорим. Нам нужно будет найти компромисс, — она выдыхает и хочет забрать свою руку из его хватки.       — Я тоже тебя люблю, Миа. Мне жаль. Прости. Мы всё решим, — он виновато опускает глаза. Да, переборщил в своей защите, сейчас Малфой понимает это слишком чётко, но совершенно не понимает, как всё исправить.       — Передай министру, что в субботу вечером отчёт о командировке будет на столе. И что я возвращаюсь в игру.       Она целует его на прощание и скрывается за дверью. Гермиона понятия не имеет, зачем это делает. В ней как будто борются два человека: один бесится от слов Тома и хочет поставить Драко на место. Второй понимает, что это просто провокация. Надо сбежать и остыть.

***

      Грейнджер заходит в кабинет в субботу вечером, она хочет домой, она хочет под одеяло, она хочет в руки Малфоя. Она так давно не вдыхала его аромат. Но она обещала занести отчёт именно сегодня. И только поэтому она здесь. Она кладёт папку на стол, проводит по ней рукой, заставляя исчезнуть, чтобы переместиться на стол министра. А потом падает на диван и закуривает.       Тишина разрывает барабанные перепонки, и она почему-то продолжает здесь сидеть. Как будто ей есть чего ждать. Она втягивает дым, и выпускает его на свободу. Она скоро вернётся домой.       Дементор, она так хочет домой. И плевать ей, кто из них будет вести в паре, плевать, кто будет главным в отделе. Она тенью за ним встанет, и закроет спину, когда это будет нужно. И в этом её сила. В этом их сила.       Дверь открывается. И в комнате раздаётся стук каблуков.       — Тори, ты? — уточняет Гермиона, не вставая с дивана, спинка которого скрывает её от входящего человека.       — Гермиона? О, как я рада, что застала тебя здесь! — девушка вмиг оказывается перед начальницей. — У меня такая новость! — её глаза горят огнём, улыбка слишком широкая для слизеринки. Она сжимает ладони около груди и буквально трясётся от желания рассказать.       — Я очень устала и хочу домой, — выдыхает Гермиона. — Но если это быстро и срочно, я готова.       — Я выхожу замуж! — визг девушки заполняет кабинет. Грейнджер подскакивает со своего места и зачем-то подхватывает её визг, обнимая за плечи.       — За кого? — Гермиона радуется за подопечную от всего сердца. — Кто этот счастливчик?       — За Малфоя! — Астория не прекращает визг. А Гермиона моментально замирает. Улыбка медленно сползает с её лица, а глаза округляются.       — За Малфоя? За моего… — слова зависают на её губах, так и не вырвавшись наружу.       — В смысле за твоего? — не понимая уточняет Тори, всё ещё улыбаясь.