just know that i will be here for you

— Эй, может, поцелуемся? Слова просто сорвались с губ. Она в любом случае собиралась их сказать, представляя, каким приятным и умиротворяющим могло быть простое ощущение присутствия его напротив неё — ощущение тёплое, сильное и вполне осязаемое. Однако сейчас ей не хотелось что-либо говорить. Сейчас, когда её существование висело на волоске, оставаясь для неё лишь вопросом времени. Вопрос растворился в воздухе, внутри Май теплилось странное ожидание. Несмотря на тревожные мысли, девушку охватывало удивительное чувство безмятежности. К слову, в прошлом она уже оказывалась в подобной ситуации: один парень с их совместной фотосессии спросил у неё разрешения на поцелуй, на что тогда, со вспыхнувшим жаром на щеках, она ответила отказом, скрестив руки у груди и отойдя подальше от временного, вынужденного партнёра по работе. Несмотря на инициативу, исходившую в нынешней ситуации именно с её стороны, Май ожидала те же всплески жара и смущения, как и в тот раз, вместе с румянцем на щеках и учащённым дыханием, что обычно следовали за ними. Но, к её удивлению, ничего из этого не давало о себе знать. Они познакомились с Сакутой всего несколько дней назад, однако его присутствие позволяло Май чувствовать себя более комфортно, чем с кем бы то ни было раньше. Подобные ситуации были чужды ей, но она не могла сказать, что ей совсем не нравилось текущее положение. На самом деле, расклад для неё был весьма неплохой. — Май-сан, что-то не так? — едва заметно повернув голову в сторону девушки, спросил Сакута. Любой другой задавший этот вопрос с большей настойчивостью был бы осужден и осмеян ей с претензией на вторжение в личное пространство, однако со стороны парня исходило лишь слабое любопытство, возможно перераставшее в беспокойство. Томительное ожидание, что всё это время обволакивало Май после предложения поцелуя, оборвалось — слова Сакуты в некоторой степени успокоили её. На первый взгляд, от них веяло равнодушием и навязчивостью, однако девушку это не волновало. Всё вокруг казалось менее тревожным возле него, и она не могла понять, почему. Он не делал и не говорил ничего особенного, но своим показным безразличием ему удалось рассеять всякого рода напряжение вокруг. Даже в текущих стеснённых условиях, вроде бы и находящихся на пересечении её личностных границ, но все же слишком далеких до ощущения тепла кожи Сакуты, Май заметила, как сковывающий её стресс постепенно исчезал. Хоть и существовали обстоятельства, на которые он никак не мог повлиять, существовали также и волнения, которые он мог смягчить. — Идиот, — ответила Май, продолжая смотреть на старый, грязный потолок комнаты. В её голосе не было злобы, но высказать данный упрек она сочла правильным в любом случае. Это было проще, чем после тщательного обдумывания дать честный ответ, чтобы потом столкнуться с его последствиями. Кроме того, Сакуте не следовало знать о чувствах, которые он в ней пробуждал. О чувствах жадных и искушаемых, скрывающихся где-то под её скорлупой невозмутимости. Перевернувшись, Май легла на бок у самой стены. Даже слишком близко к ней. Возникло ощущение легкой клаустрофобии, но, даже несмотря на него, девушка не посмела бы подвинуться ближе к середине кровати. Не с Сакутой позади нее. — Давай спать, спокойной ночи, — пробормотала она, закрывая глаза. Сон, однако, казался ей недосягаемой мечтой. Да, в номере отеля было тихо и относительно темно, она успела устать от переезда из одного города в другой, и кровать, помимо прочего, была действительно удобной, несмотря на небольшие размеры. Но что-то в её груди оживленно гудело, не давая заснуть. Страхи и заботы, желания и надежды — всё это перемешалось в одно целое. Запуталось в большой клубок тоски, который Май не могла распутать в одиночку. Навязчивые тревожные мысли вновь пробудились в ней, стремясь незамедлительно вырваться наружу в виде правды, которую она не хотела говорить, не хотела признавать. И тем не менее, она не могла держать её в себе. Едва девушка начала говорить, её глаза начало щипать, а горло — сдавливать. — Эй, Сакута, — Май сказала это тихо, хоть и знала, что в шёпоте не было нужды: всё внимание парня было сосредоточено на девушке. Начать разговор для неё было легче именно так: стараясь прикрыть накапливающуюся тревогу чем-то простым и заурядным. Он пробормотал что-то о желании поспать, но Май даже не услышала его. Кровь в ушах стучала слишком громко, а переплетающиеся, накладывающиеся друг на друга, мысли в её голове притупляли ощущение реальности. За опущенными веками комната казалась слишком тёмной, даже с тусклым свечением лампы на потолке. — Развернись я сейчас и открой глаза, останется ли он передо мной? Будет ли лежать здесь, возле меня? — думала Май. Это были непонятные, пугающие эмоции, скрывавшиеся где-то в глубине её души. И ей они не нравились. — Если бы я, дрожа и со слезами на глазах, сказала тебе, что не хочу исчезать, как бы ты поступил? — спросила Май, отразив в словах нынешние желания и переживания. Было на удивление просто скрыть данный вопрос за маской безразличия, выдав его за сиюминутный каприз. И всё же девушка чувствовала, как проходившая по телу дрожь покрывала эту маску трещинами. Накрывшее её с головой напряжение, слабое, но обнадеживающее, биение сердца, и скрытая печаль на опущенных уголках губ. На момент — на короткое мгновение, показавшееся ей вечностью, — Май решила, что он не ответит. Но он, как и ранее, ответил сразу и без колебаний: — Я бы крепко обнял тебя со спины и прошептал на ухо, что всё в порядке. И после этих слов в животе Май что-то затрепетало. Затрепетало, отталкивая волнующее, непрерывно вертевшееся внутри неё, мрачное ощущение безнадёжности. Звучит неплохо. Это было частью её сладкой, предательской мысли. Она не должна была испытывать влечение к этому, не должна была жаждать такого комфорта. Она должна была обидеться на него за желание прикоснуться к ней, воспользовавшись её текущей слабостью. Но где-то глубоко внутри она осознавала, что это не являлось его намерением. Ей было легче выстроить перед собой стену, прикрываясь утверждением, что все мужчины — козлы, нежели подпустить одного из них к себе. Дыхание перехватило, не давая Май пересилить себя и сказать что-либо еще, поэтому она молчала, зажмурив глаза и борясь с желанием ущипнуть себя за переносицу. Стремившиеся вырваться наружу эмоции застревали в горле, за болью в глазах следовала боль в голове, но она не могла просто так избавиться от них. Вместо этого она просто тихо вздохнула с надеждой, что её дыхание не покажется излишне волнительным. На мгновение Май послышалось, как одеяло немного съехало с неё. Послышался скрип прогнувшейся под весом Сакуты кровати, и девушка заметила, как его рука упала ей на плечо. Рука просто лежала на ней, давая девушке возможность ударить парня или оттолкнуть его, чего она, однако, не сделала. Ей нравилось осязать его легковесную руку, поэтому она не шевелилась и никоим образом не возражала. После того, как со стороны Май не прозвучало каких-либо жалоб, рука парня скользнула под одеяло и коснулась ладони девушки, вызывая у той мурашки, после — спряталась за её запястьями, осторожно расположившись у живота. Исходившее от его ладони тепло отдавалось у Май приятным чувством внутри. В ответ она просто легонько сжала его руку, будто молча выражая благодарность. Мгновение — и парень подвинулся к ней ближе, практически вплотную приблизившись к её спине. Грудью он чувствовал тепло девушки и твёрдость её позвонков, если брать в расчёт естественные физические ощущения. Его ладонь легонько надавливала на живот Май, надавливала до тех пор, пока её спина не оказалась идеально прижатой к плоскости его груди, а рука не была перекинута ей через талию, окутывая девушку своим теплом. Чистый аромат Сакуты с нотками одеколона привлек внимание Май, обволакивал её, пока парень пристраивался ближе к ней с целью соприкоснуться бёдрами. Сердце Мэй трепетало, слегка сжимаясь в груди, пока беспокойство внутри девушки нарастало, несмотря на то, как её тело инстинктивно расслаблялось напротив тела парня, либо как раз по причине этого. Чуть сильнее зажмурившись и выдохнув, она почувствовала, как нос Сакуты уткнулся ей в мягкие волосы. Она могла улавливать его дыхание своей ушной раковиной; дыхание мягкое и согревающее, заставляющее её приятно вздрагивать. — Я не плачу, тебе не обязательно меня утешать, — произнесла Мэй чуть громче шепота, слова выходили немного хрипло. Сказав это, она поняла, что больше не борется с желанием плакать. Её горло все еще казалось чем-то сжатым, но влага, скопившаяся в глазах, исчезла. — Не обязательно, но я этого хочу, — пробормотал Сакута ей на ухо. — Тебе не нужно плакать, чтобы тебя держали. — Пальцем он кругами прошёлся по тонкой ткани её рубашки. Охваченная душевным облегчением, Май слегка повернула голову в сторону парня, зашуршав волосами по подушке. Обнять и пристроиться рядом с ней в постели — это самое близкое, что она когда-либо позволяла сделать кому-либо из знакомых ей мальчиков. Она позволила себе насладиться его прикосновениями. Её руки и ноги казались холодными даже под одеялом, их жар быстро расцветал в её груди. И когда Сакута немного отодвинулся от неё, она уловила ровный ритм его сердца, успокаивающий и обнадеживающий. — Клянусь, я никогда этого не забуду. Я не позволю тебе исчезнуть, — прошептал он ей на ухо. На всё ещё старающуюся противиться нахлынувшим эмоциям Май нахлынули чувства близости и покоя. Ей пришлось напомнить себе, что она почти не знала Сакуту. Он не был её рыцарем в сияющих доспехах. Лишь школьным кохаем, который заботился о ней чуть больше остальных. И всё же, казалось, все это не имело значения, когда она ощущала себя в такой безопасности, спрятавшись с ним под одеялом. — Спасибо, — пробормотала Май, подразумевая под своей короткой благодарностью нечто большее, чем ей могло сперва показаться. Девушке было приятно иметь кого-то, на кого можно положиться, с кем можно было поделиться своими проблемами, чтобы они не тянулись тяжким грузом за ней одной. Словно последовав за волнениями, ушла и её энергия. Напряжение последних нескольких дней не давало ей возможности перевести дух, но усталость, казалось, сразу настигла её. — Всё будет хорошо, — успокоил девушку Сакута, обдавая тёплым дыханием её ухо. К собственному удивлению, Май обнаружила, что поверила его словам. Ей в голову действительно закралась мысль о том, что её мог ожидать лучший исход, пока парень оставался рядом с ней. Погрузившись в его объятия, Май удовлетворённо вздохнула. Она не осознавала, насколько приятным могло быть тепло другого человека, насколько утешающим могло быть простое прикосновение. Девушке показалось, что она была бы не прочь на время забыть об окружающем мире. Просто для того, чтобы остаться в постели с Сакутой подольше. Пока она лежала в его объятиях, он продолжал шептать ей на ухо сладкие обещания, давая понять, что будет рядом и не забудет её, что бы ни случилось. Его фразы должны были казаться пустым звуком, потому что он не мог знать наверняка, потому что однажды она действительно могла исчезнуть, но эмоции, стоявшие за его словами, заставили Май вновь ощутить тепло внутри себя. Её сердце наполнилось любовью, и она чувствовала себя в полной безопасности, пока о ней кто-то заботился. Даже если Сакута давал обещания, которые он не мог сдержать, ей было все равно. Потому что в тот момент он защищал её, крепко прижимая к своей груди и отгоняя прочь боль и страхи девушки. Заманивающий в свои объятия сон искушал Май, и слова Сакуты, казалось, слились в один сплошной гул, смешанный с постоянным ритмом его сердца. И как раз перед тем, как заснуть, Май задумалась, могла ли она представить себе мягкое прикосновение его губ к её щеке или же сама претворить в реальность своё предложение поцелуя. К своему удивлению, она обнаружила, что надеется, что это правда. Верит, что когда-нибудь она сможет поцеловать его должным образом. В ту ночь, впервые на памяти Май, в её снах преобладали образы мальчика, которого она хотела любить, присутствие которого позволяло ей пребывать в тепле и уюте. Май была счастлива.