family ties

      Еще 48 часов назад, когда на похоронах отца зорким охотничьим взглядом Индия уловила вдалеке очертания не замеченной другими высокой мужской фигуры, а чуть позже увидела таинственного незнакомца, оказавшегося ее дядей, уже в своем доме, она и представить себе не могла, насколько кардинально изменится ее жизнь за эти двое суток.        /…кокетливый смех матери, казалось бы, ничуть не огорченной утратой мужа; отцовский ремень, обернувшийся змеей вокруг талии его брата; пускающая корни, разрастающаяся ввысь и вширь злость; жужжание мухи, бьющейся об оконное стекло; заиндевелое мертвое лицо миссис Макгэррик среди заледенелых кусков мяса в морозильной камере; злость; пропитанная кровью карандашная стружка; злость; отцовский ремень, обернувшийся змеей вокруг шеи Уипа; дьявольски соблазнительная полуулыбка дяди Чарли; хруст ломающейся шеи; сбившееся от не испытываемого ранее возбуждения дыхание; мягкость свежевскопанной земли; жужжание вибрирующего телефона тети Джин из ее могилы; жар, стихающими морскими волнами разливающийся внизу живота; нежное прикосновение шелка к обнаженной коже; земля, уходящая из-под ног, обутых в изящные лодочки на шпильке; крепкая ладонь, сжимающая руку…/       И всё бы сложилось совсем идеально, если бы не одно маленькое «но», портящее почти совершенный образ Чарльза Стокера: ее отец и по совместительству лучший друг был убит той самой рукой, что уберегла ее от падения, когда, впервые встав на каблуки, Индия потеряла равновесие.       В отличие от Эвелин Стокер ее дочь не могла так быстро смириться с потерей, хотя любезный дядя Чарли и предлагал свою дружбу взамен утраченной. Но именно из-за него она и лишилась единственного человека, который ее понимал и…       …принимал ли? Да, отец ее любил и всеми силами старался оградить – от своего брата, от нее самой, от всего мира, заточив в своеобразном подобии высокой башни из сказок. Однако то, что в его понимании являлось спасением, на самом деле больше походило на заключение, и вот в ее 18-ый день рождения явился прекрасный принц на кабриолете, чтобы освободить принцессу и увезти в свой замок в Нью-Йорке. И принц этот действительно понимал ее, принимал такой, какой она была, и не пытался сдерживать тьму, рвущуюся на свободу.       Боль от утраты отца еще не ушла окончательно и, глядя на своего спасителя, Индия по-прежнему видит его убийцу – но только тень, постепенно становящуюся всё прозрачнее на фоне проясняющегося истинного облика, который ее не пугает, а, скорее, неодолимо манит.       Простила ли она его? Еще нет. Но мотивы поступков принца с запятнанными кровью руками стали понятнее, и как могла она не дать ему шанс, когда он лучше всех знал, что ей нужно, и охотно готов был это предоставить, не надо было и просить?       /…отцовский ремень змеиным кольцом сжимается вокруг шеи матери, и в могильной тишине пустого дома слышен лишь ее предсмертный хрип и гулкое эхо шагов Индии, приближающейся с ружьем наперевес, а затем – оглушительный выстрел и звон бьющегося стекла…/       Дядя Чарли преподал ей самый важный урок: держаться стоит лишь своей настоящей семьи. Для Индии ею отныне был он.