Мои музы

Впервые я увидела его когда читала Стивена Кинга. Он писал:"Мне попался мужик..." Речь идет о музе, а точнее о муз. У меня, как оказалось, не муза, тоже муз. И мне станет легче или спокойнее, если я его опишу. Среднего роста, каштановые коротко остриженные волосы, челка зачесана назад, небольшие бакенбарды на вытянутом узком лице, (ненавижу бакенбарды, но он представился мне с ними, так что, это его воля). Не смотря на тонкие губы презрительно скривившиеся в усмешке, зеленые большие глаза смотрят насмешливо и с теплотой, словно перед ним лежит ребенок, который старательно барахтает ручонками и ножками пытаясь перевернуться на спину, но пока только едва поднимает голову. Руки сложены на груди, поза расслабленная. На худощавом, но сильном, явно сильном теле, идеально подчеркивая мышцы сидела белая рубашка, верхние пуговицы расстегнуты представляя взору золотой крестик на черном шнурке, рукава подвернуты, на запястье черные часы, электронные, старые, еще годов нулевых, и довольно массивные. Кожаный коричневый ремень с серебряной пряжкой и черные брюки. Ботинки были необычные, светло-коричневые, с небольшим ремешком и на нем тоже пряжка и тоже серебряная, маленький плоский каблук, носки скрывала ткань брюк, но мне они показались длинными, до икр и цветастыми, в белую с красной полоской. Как у эльфов на службе у Санты, только вместо зеленого - белый. Странный у меня муз и мне он нравится. Пошловатый, нагловатый, но меня не обидит и в обиду не даст. В этом я уверена. А вот и подошла муза. Ростом поравнялась с муз, (назову его Дереком, а ее Элайлой) выходит, что они равны по силе, наверное, но она другая. Нежная, легкая, Элайла тяжким грузом нависла над Дереком, презирая самого муз и принижая его способности. Весь ее образ, вся ее прелесть перечеркивалась пренебрежением ко мне и к Дереку. И если на первого она хотя бы обращала свой златоглазый ничего невидящий взор, хмурила, оттенка спелой пшеницы, тонкие брови на круглом лице, то я даже не удостоюсь и такой ее милости. Сморщив розовенький носик на фарфоровом личике, она тоже скрестила тонкие руки на своей едва заметной груди. Все в ней было тонко, и талия, и руки, и ноги, нежного оттенка розового платье, казалось невесомым и чем-то эфемерным, продолжением ее кожи, и волосы желтого цвета тоже тонкие, невесомые. Они намного бледнее золота, выцвели от солнца, и стали жесткими на ощупь от соленого ветра и морской воды. Ей нравится море, я отпускаю ее, Элайла радуется, на красивом лице появляется счастливая улыбка, она смеется и растапырив пальцы на руках и ногах, девушка забегает в воду по лодыжку, оборачивается на меня. Часть ее волос, от лица, собраны в две косы по каждой на сторону, с зади связаны лентой, розовой, но темнее чем платье, и намного длиннее, она не двигается в такт ветру, лента сама по себе, как и ниспадающие воздушные волосы ниже бедер, как и ее платье, все колыхается, вздымается и падает, независимо от его яростных порывов. Элайле здесь нравится, желтый песок, коричневые ракушки, голубое небо без единого облачка, и до самого горизонта море, бирюзовое, почти зеленое, прозрачное. Ни одной травинки в ее мире нет. Элайла любовь, свобода, радость, нежность, легкость, презрение, высокомерие и смерть и жизнь в одном флаконе... пока оставлю музу здесь, буду приходить к ней сама. Дальше идет девочка, смешливая такая с плюшевым мишкой в пухлых ручонках. И, вдруг, улыбка сходит с ее лица. Мне было непонятно, к чему она? Есть Дерек, это сила, обаяние, красота, насмешливость, храбрость, честь, достоинство, есть Элайла, ее эмоции я писала выше, почему мне предстала девочка сразу вместе с ней? И если Элайла радость, то зачем мне Рита? Теперь все встало на свои места, Рита не радость, Рита - детский кошмар, страх, одиночество, безысходность, весь мрак и ужас моего внутреннего мирка. Детское лицо ее почернело, большие глаза засветились желтым светом, два хвостика на голове стали короче, торчали колючими кустами в разные стороны. Рита более не прижимала плюшевого мишку к груди, девочка держала его за полуоторванную лапу одной рукой, по которой из перерезанной ее шее, просачиваясь между нитями вязанного синего свитера, стекала кровь. Она капала на мишкину морду, оставляя на ней неровную полосу, придающую ему грустный вид. Рита, иногда, вытягивала вперед голову и смеялась, эти звуки, что она издавала, мало походили на смех. Прерывистые и рокочущие, словно гром раздается за окном, а я прижимаю свои дрожащие пальцы к ушам не в силах вынести этот грохот. Рита останется стоять в темном углу за дверью ведущей из комнаты, давая понять, что она никуда отсюда не уйдет, и ночью, стоит мне закрыть глаза, приблизится, будет стоять над моим изголовьем, дышать с хрипом и громко хохотать. Сойти с ума мне не даст только Дерек. Он облокотиться о стену, согнет ногу в колене, затянется сигаретой и своим красным угольком во тьме подскажет: " Я тут... это чучело тебя не тронет! Спи, моя маленькая..." Дерек сильнее их всех. С ним мне особо спокойно. Позже всех появляется бабка, она скалит гнилые зубы в улыбке, но после Риты мне не страшна. Старушка садится в инвалидное кресло и преображается, белое платье в розовых цветах, морщинистое милое лицо с голубыми ясными глазами, очки на золотистой цепочке, седые короткие волосы словно облачко окутывает ее голову. Смотрит из-под очков немного склонив подбородок вниз, приподнимает густые брови, улыбается тонкими губами в темно-розовой помаде. Зубы у нее белые, ровные, явно не свои. В тоненьких, точно прутиках руках держит клюку, красивую, резную из дуба. На безымянном пальце кольцо, она все еще любит своего мужа, который много раньше нее отправился на тот свет. Бабушка Лиза - золотая старость, мудрость, понимание, бесценный опыт, поддержка, все то, что приходит лишь с годами. Это запах вкуснейшего завтрака по утрам, теплого солнца ласкающего твое лицо просачивающегося в деревянное окно, а ты лежишь на мягкой перине, которую она заботливо взбила перед твоим сладким сном, и тебе так тепло и уютно, что не хочется никуда вставать, даже на горячие блины со сметаной или сгущенкой, оладушки с медом, яичницу с сосисками. При чем все эти блюда она приготовит сразу, прекрасно зная, что ты это не съешь, но ведь любимый внук/внучка так редко приезжает в гости, и так хочется их побаловать... И она будет рядом, в моей комнате, всегда готовая выслушать, помочь, дать совет, подставить сухое плечо для рыданий... И Рита в углу обещающая кошмары по ночам, и Дерек у подножия моей кровати, молчаливый, насмешливый, достающий сигареты только ночью, чтобы раскаленным фетилем подать сигнал "все ок". Если будет нужно, и страх перед Ритой станет невыносим, подойдет, присядет у изголовья где недавно стояла Рита, вытащит сигарету из зубов, шутливо предложит мне. Я соглашусь, но только чтобы почувствовать вкус его губ оставшихся на фильтре, а он отвесит мне подзатыльник, совсем не больно, улыбнется, выпустит из легких сизый дым перебивая терпкий запах своих духов, а я постараюсь уснуть. С Ритой рокочущей в углу за дверью, бабушкой Лизой сопящей в инвалидном кресле, Дереком нежно перебирающий пальцами мои волосы на затылке и Элайлой, нимфой в сказачном мире, где нет никого и ничего. Только она, море, небо, солнце и песок.