Центр изучения покемонов

«Измерить. Оценить. Перейти к этапу три». Хоть Нанако и не была новичком, эти правила висели у неё над столом точно так же, как у большинства аналитиков ЦИЗПа – Центра Изучения Покемонов. По слухам, когда-то рекомендации ограничивались банальным «измерить», но с тех пор ЦИЗП накопил гораздо больше информации и расширил свою программу, а значит сейчас, получив сигнал, аналитик сможет сказать тренеру почти всё. Измерение начиналось с получение данных из покеболов, снабженных, к счастью, автоматическими весами и ростомером, и с проведения пары тестовых боев с виртуальным образом покемона, чтобы оценить его уровень и боеготовность, рассчитываемую в количестве метаподов первого левела, которых этот покемон сможет победить. К сожалению, для первого уровня вычислить это практически невозможно, и по традиции, зародившейся ещё до Нанако, число округляется до десяти, но чем дальше – тем точнее оно становится. Дальше следовало оценить, хотя бы примерно, здоровье, способности в атаке и способность покемона держать удар. Процедура эта была не самой приятной: компьютер подбирал на основе очков боеготовности немало комбинаций, а ведь приходилось прогонять через него ещё и записи тестовых поединков, чтобы вычислить хотя бы лучшую. Говорят, были ещё какие-то способы, проще и точнее, но в ЦИЗПе ими не пользовались. Злые языки утверждали, что это из-за того, что их программы устарели, глючат и вообще ни на что не годны, но это, конечно, не было правдой. В центре в первую очередь занимались изучением – и, что ещё важнее, улучшением покемонов. Конечно, были и малые группы, проверяющие, как меняются линии при внесении в них покемонов, скажем так, не показывающих высокие результаты в боях, но их результаты говорили лишь о том, что с каждым поколением результаты только ухудшаются. Экспериментаторы надеялись, что рано или поздно наступит кардинальный перелом, но пока их главным результатом стал только тиранитар, не умеющий ни атаковать, ни защищаться, без какого-либо намека на здоровье, худой, маленький и очень грустный. Постоянно голодный, он находил хоть какое-то удовольствие только в пище, но, к сожалению, не умел останавливаться и однажды объелся так, что лопнул. Заводчики же из основной группы занимались не прямым размножением пойманных покемонов (где бы центр держал маленькое стадо райхорнов и чем бы кормили хищников?), а созданием из полученного генетического материала драгоценных яиц, которые позже передавались тренерам. Разумеется, это требовало соблюдения максимальных мер предосторожности. Именно так соблюдался хрупкий баланс: в мире не появлялось слишком много новых покемонов, но тренеры всё равно имели канал для получения как минимум неплохих питомцев. Конечно, тренеров надо было как-то стимулировать, чтобы они отдавали покемонов в центр, а не просто выкидывали на улицу. К примеру, небольшим количеством той еды, которая поможет другому покемону того же вида стать сильнее. Наверное, это звучит странно, но Нанако привыкла к этому – как и к другим «условностям» её мира. Особая пыль делает покемона сильнее. Один и тот же покемон может быть пойман многими – и, вполне возможно, будет разным по силе. На вашего любимца с небес упала груда камней? Ничего страшного, он может даже не особо пострадать. Даже самый большой покемон помещается в крошечный шарик покебола. Все это было обыденностью, на которую обращали внимание только дети… или такие исследователи, как Нанако. Конечно, её работа заключалась не в этом, но тут ей предоставляли оборудование, помогавшее сделать хоть маленькие, но открытия. К примеру – выяснить, что от веса и роста покемона зависит время его поимки в покебол. Хоть разница и в доли секунды, но она есть! А значит – форма покемона, находящегося в покеболе, зависит от его физических параметров. А учитывая, что, очевидно, внутри находится определенная волна или информация, можно попытаться её расшифровать хотя бы с этого конца. Маю, подруга Нанако из отдела размножения, даже утверждала, что нашла разницу между отдельными если не видами, то типами, но пока не закончила систематизирование и потому свои исследования никому не показывала. Под загадочным «третьим этапом» скрывались два варианта действий: первый – если покемона оценивал тренер, а второй – если он отдавал его в ЦИЗП. В первом случае данные просто отсылались владельцу, во втором – передавались дальше по центру, и покемон мог или провести пару часов у заводчиков, или сразу отправиться на волю. Нанако давно было интересно, замечают ли тренеры, что пойманные и отправленные в центр покемоны возвращаются. Впрочем, наверное, не замечали, раз об этом ходило столько слухов в интернете. А жаль, ведь, наверное, тогда тренеры не лишали центр самых лучших, идеальных с любой точки зрения экземпляров, способных серьезно помочь в будущем. Впрочем, идеальность – это всего лишь часть проблемы. Сложно вывести и отправить в яйцо редкий вид, если в лаборатории, к примеру, всего три образца, верно? А новые образцы не раздобыть, потому что тренеры, заполучившие такое сокровище, ни за что отправят их профессору, трясясь над своим сокровищем, и чем дальше – тем ценнее этот вид становится, и тем меньше шанс попадания его туда, где его поголовье смогут хотя бы немного увеличить. И бесконечно копировать один и тот же материал нельзя – слишком много родственных покемонов ни к чему хорошему не приведут… Хотя как минимум в одном случае отправлять было просто нечего. Аноун, страшный кошмар заводчиков, закушенная при оценке каждого экземпляра губа аналитика. Бесполая, малоизученная сущность, состоящая то ли из 26 подвидов, то ли из 26 родственных, но всё-таки различных видов. Появляющаяся, как показали долгие исследования, в количестве 2 особей в час на весь мир, и далеко не всегда в больших городах. Один на шесть миллионов обычных покемонов. У центра не то что нескольких образцов каждой «буквы» не было – у них некоторых «букв» не было вообще. Где уж тут проводить полноценную работу? Если честно, Нанако (в своё время давшая взять образец у своей случайно пойманной Точки) любила аноунов больше других покемонов. Ей казалось, что они ничуть не счастливее плачущих мароваков, и все из-за их редкости. Аноунов не выводили в бой – ни с другими сильными дикими покемонами, ни с защитниками арен. Их и в арены-то ставили редкие позёры, не ленившиеся найти их в списке сумке и наплевательски относящиеся к собственной команде. В большинстве же случаев пойманных аноунов оценивали… и закидывали в мешок. Навсегда. Другие, не столь редкие покемоны имели хотя бы шанс быть отправленными к ЦИЗП, но аноуна можно было лишь показать друзьями. Изредка. Ну, или собирать из них какую-нибудь «прикольную» надпись в сумке, что, наверное, покемонам не очень нравилось – слишком уж шаблонна была фантазия… Поэтому каждый вечер, выходя с работы, Нанако у двери призывала свою Точку и шла с ней до дома, зная, что та таращится из-за плеча, получая удовольствие от этого нехитрого развлечения. После дня созерцания бесконечных пиджи, раттат и видлов это был, в сущности, неплохой отдых.