Лето в Плесси (1667 год)

«Дорогая моя, — писала мадам де Севинье своей дочери мадам де Гриньян. — Только тебе, друг мой, я могу поведать некоторые пикантные подробности событий, происходящих в этом сказочном месте. Мадемуазель де Ланкло, что совершенно на нее не похоже, поддерживаемая мадам де Лафайет, пресекает всякие попытки обсуждения нами проказ Амура, которые этот негодник творит с приютившей нас четой дю Плесси. И это весьма прискорбно, ибо отношения между маршалом и женой не поддаются никакому пониманию. Начну с того, что мадам де Монтеспан, как я уже писала, уверяла, что красавица маркиза дю Плесси-Бельер влюблена в собственного мужа, что само по себе странно, учитывая характер нашего блистательного маршала. Но даже если предположить, что сердечная привязанность имеет место, то привязанность эта весьма странного свойства. Маркиз никогда не показывает прилюдно своего интереса к супруге, и, тем не менее, они часто остаются наедине. Да и в гостиной, их взгляды, встречаясь, искрят, словно порох. Я борюсь с желанием предложить убрать подальше свечи. При этом не проходит и дня, чтобы кто-то не стал невольным свидетелем их пикировки. Давеча, я сама видела издалека их ссору, окончившуюся звонкими пощечинами! Как хорошо, что мы с дамами вовремя возвратились в дом, иначе, стань кто-либо из нас свидетельницей семейной сцены, и я не ручаюсь за маршала. Вчера же случилось совсем невероятное — исчезновение маршала с супругой. Наша маленькая эскадра под предводительством адмирала де Вивонна (он все еще не покинул нас) вернулась в замок только под вечер. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что супруги дю Плесси бесследно исчезли из замка еще днем, отправившись на прогулку в лес. Дошло до того, что ужин был под угрозой, и сестра маркизы, мадам Фалло де Сансе вынуждена была взять на себя роль хозяйки. Беглецы нашлись только ближе к ночи, уверяя, что заблудились в тумане. У маршала пропал пистолет, мадам потеряла лошадь — сдается мне, это заколдованный лес. Платье маркизы находилось в совершенно плачевном состоянии. Я не решаюсь написать о наших догадках, но, если Вы помните, душенька, английскую песенку «Зеленые рукава», что любил распевать паж Вашего отца, то мы предположили именно эту причину. Пикантность ситуации добавляет присутствие в замке месье де Лозена. Вы верно помните ту печальную роль, которую прошлой осенью их адюльтер с прекрасной маркизой сыграл в опале нашего Главного ловчего. И вот, приехав в Плесси, я нахожу здесь месье Пегилена, который порхает как мотылек от цветка к цветку, спеша опылить их все. Как бы вновь не дошло до дуэли! Трубят в рог! Пора спускаться к трапезе. В старых замках чтут традиции. Что ж, прощаюсь с тобою, мой дружочек. Жду скорой весточки. Береги себя. Тысяча поцелуев». Анжелика, ничего не подозревавшая о ходивших пересудах, решала нелегкую задачу. Вчера она несколько преувеличила перед Филиппом страдания, причиненные ей Камнем фей, и на утро, оказалась в затруднительном положении. Невозможно было делать вид, слово ничего не произошло, и ее лодыжка исцелилась как по волшебству, но и сидеть в своей комнате без дела, ей тоже не хотелось. Выход был найден — маркиза дю Плесси распорядилась отнести ее в паланкине в сад, где в тени уже знакомого нам фонтана вновь образовалась гостиная под открытым небом. Удобно устроившись в кресле, она беседовала с дамами, пришедшими справиться о ее здоровье, но расспрашивающих больше о приключениях в тумане, когда в их тесный кружок буквально ворвался капитан королевской охраны, размахивая только что полученными письмами. Нинон де Ланкло, догадавшись по смятению гасконца, что тот жаждет остаться с хозяйкой замка наедине, ловко увела дам к садовым качелям. Лозен тут же бросился к ногам маркизы. — Анжелика, ангел мой, Вы должны помочь мне! Я в отчаянном положении! Сознаюсь даже, что я поражен, уязвлен, раздавлен! И да, я негодую! Великая Мадемуазель не ответила на два моих письма! Я в опале! — Но как же я могу помочь Вам, Пегилен? — воскликнула Анжелика, которой наконец-то удалось вставить хоть слово в тираду гасконца. — Вы должны пригласить ее сюда, в Плесси. Пригласить, попросить, заманить — что угодно. Но она должна быть здесь! Вас она послушает! — Но, мой дорогой, мне кажется, Вы переоцениваете мои возможности, — с улыбкой заметила маркиза дю Плесси. — К тому же, мне кажется, Вы преувеличиваете. Каких-то два письма… Возможно, Мадемуазель их не получала. Или она нездорова. Или же еще думает, что Вам ответить. Вы же знаете женщин. — Я знаю женщин, — с нажимом в голосе ответил маркиз, — во всяком случае, надеюсь на это. И то, что я знаю, позволяют мне однозначно понимать это затянувшееся молчание как отказ! К тому же она не больна и выезжает — я справлялся, — и он потряс чьими-то письмами! — Так поезжайте к ней сами! Любая влюбленная дама оценит такой жест. Вспомните Манчини. — Это решительно невозможно, — уныло заявил он. — В сложившейся ситуации. — Что же изменится, если Мадемуазель де Монпансье приедет сюда? — Анжелика начинала уставать от такого напора. — Всё, решительно всё, красавица моя. Во-первых, она увидит, что я прекрасно обхожусь без нее, а для женщины это невыносимо. Во-вторых, — прервав готовое сорваться с губ Анжелики возражение, подчеркнул Лозен, — я позабочусь о том, чтобы она начала ревновать. — Мне кажется, что обман влюбленной в Вас женщины не делает Вам чести, мой дорогой. — Смотря какова его цель! — назидательно проговорил Пегилен, и в глубине его глаз появился знакомый ей огонек, — подчас невинный обман разжигает скрытые ранее страсти. Пожар, который не так-то легко погасить ни гордостью, ни целомудрием, ни… — он взмахнул рукой, не найдя нужного слова. Теперь он не сводил глаз с ее губ. — Ревность — отменная приправа, прелестница моя. Анжелика хотела возразить, но осеклась, остановленная внезапным появлением Филиппа. На мгновение он застыл, широко расставив ноги, наблюдая за ними с непроницаемым лицом. — Ах, маркиз, вот и Вы! Как Вы подкрались, я даже не слышал, чур на Вас, — шутовски замахал руками Пегилен. — Но мне пора бежать, совсем замучился. — Он потряс своими письмами. — Все требуют сослужить им службу. Как в той пьеске Мольера о Скапене. Помните? Столько дел, везде поспел! — Но Вы-то служите одному господину? — скорее заметил, чем спросил Филипп, подходя ближе. Повисла неловкая пауза. Гасконец широко раскрыл глаза и вдруг громко рассмеялся. Все еще смеясь, он смахнул слезинку и погрозил маршалу пальцем: — С Вами надо держать ухо востро Плесси! Как это Вы всегда ухитряетесь подловить… Вместо ответа маркиз слега улыбнулся. Оставшись стоять, он облокотился на цоколь статуи с безразличным видом, но все же Анжелика не могла заставить себя поднять на него глаз. Позади хозяина возникла гигантская фигура Ла-Виолетта. Забрав записку, Филипп отпустил слугу небрежным движением пальцев. Лозен, передумавший убегать и не покинувший кресло, проводил камердинера взглядом. — Ваш фиалковый верзила, кажется, гугенот? — как бы невзначай спросил он. Маркиз оторвавшись от записки, коротко ответил: — Вы правы, месье. — А еще болтают, что начальник Вашей охраны не ходит к мессе. — Отчего он должен к ней ходить? — Если он — добрый католик, то разумеется… — Он — не добрый католик. — Жаль. А Ваш лис-управляющий, что меня недавно консультировал? — Не утруждайте свою память, Лозен, большинство моих людей — гугеноты. — И Вам это нравится? — А почему мне должно это нравиться или не нравиться? — холодно проговорил маркиз с деланным удивлением. — Потому что это может не нравиться нашему сюзерену. То нравится, то не нравится, — эту последнюю фразу о переменчивости монарших взглядов Лозен сопроводил выразительным жестом. — Но всё это чепуха, мой дорогой. А я заболтался. Убегаю. — Он повернулся к Анжелике. — Тысяча поцелуев! — Вы же не думаете, Филипп, что Пегилен сказал это с какой-то целью? — после минутного молчания озадаченно спросила молодая женщина. — Вы столько находились при Дворе, но так и не поняли, что придворные ничего не говорят без определенной цели, моя дорогая, — медленно проговорил маркиз. — Но что же делать? Мне не следует открыто оказывать ему свое расположение? — Отчего же? — Оттого, что это может Вам повредить. — Почему-то раньше Вы не брали подобное соображение в расчет, — заметил он, и рассеяно добавил. — Впрочем, это неважно. Почему она никак не может узнать, что происходит за этим непроницаемым лицом, в его сердце. Пожалуй, она предпочла бы видеть Филиппа, охваченного гневом, бросающего ей в лицо обвинения в измене, этому, закрытому, и оттого еще более чужому мужчине. — Неважно? — переспросила она. — Пегилен только что угрожал Вам обвинением чуть ли не в предательстве короны?! — Бог мой! — усмехнулся Филипп. — С чего Вы взяли? Разумеется, нет. — Нет? Почему же он всё это сказал? — Потому что наш милый Пегилен — придворный, — тонко улыбнулся маршал. Они замолчали. Анжелика в замешательстве поднялась, собираясь вернуться в замок. — Кажется, Ваша нога в порядке, — заметил Филипп. Молодая женщина почувствовала, как под взглядом мужа заливается краской и виновато взглянула на него. — Я не знала, как Вам сказать, Филипп. Вчера я, возможно, немного Вас обманула, — и поскольку он молчал, попыталась улыбнуться, — ах, ну, когда бы еще Вы носили меня на руках? — Я не люблю, когда меня обманывают, мадам. Предупреждаю Вас. Анжелика ожидала, что он еще что-то добавит, но маркиз чуть кивнув, развернулся и пошел широкими шагами к замку. Анжелика уже собиралась переодеваться к обеду, когда в дверь аккуратно постучали. Отворив, Жавотта в нерешительности отступила. Недоумевая, кто бы это мог быть, маркиза обернулась и узнала в вошедшем начальника личной охраны маршала. Он церемонно поклонился. — Вы ведь месье де Бюсси? — К Вашим услугам, мадам. Записка от господина маршала. Молодая женщина в замешательстве взяла протянутое послание. Странно, почему Филипп не прислал лакея? — Благодарю Вас, — рассеянно сказала она. — Вы можете идти. — Прошу извинить, но мне приказано сопроводить Вас. Анжелика раскрыла листок и прочла: «Я собирался преподать Вам урок, когда Вы поправитесь. Но раз Вы здоровы… Господин де Бюсси Вас проводит». Без подписи. Но она узнала почерк. Что бы это значило? И стоит ли ей идти? Переведя взгляд с испуганной Жавотты на невозмутимого адъютанта, она решительно поднялась. — Идемте, месье. Все же, выйдя из замка, она посчитала необходимым поинтересоваться: — Куда именно мы идем? — В северную часть сада, мадам. Это недалеко. Вам подать лошадь? Анжелике вспомнилось, как Ла-Виолетт как-то проговорился, что старшего адъютанта маршала в армии называют «Отцом-настоятелем». А ведь он действительно, говорит нараспев, словно канонник. Это сравнение ее позабавило. Сдержав непрошеную улыбку, маркиза ответила: — Нет. Зачем же? Давайте, пройдемся, месье. Она украдкой посмотрела на своего спутника. Черноволосый, с темными вишнями-глазами, молчаливостью и благородством осанки он походил на испанского гранда. Сходства добавлял и старомодный черный камзол с белоснежным воротничком с серебряной отделкой. Но, удивительно, Анжелика одновременно могла бы принять этого мужчину и за бретера с большой дороги. Всему виной взгляд, — решила она, — непроницаемый и невозмутимый. Ей казалось, что он как будто пристально следит за ней, и в то же время, не замечает ее и ее красоты. «Отец-настоятель» смотрел на нее как на вещь, как на куклу. Да, — озадаченно подумала Анжелика, — окружение у Филиппа под стать хозяину, одни женоненавистники. Этот хотя бы вежлив… На границе с парком Анжелика увидела группу мужчин. — Что здесь происходит? — Учения, мадам. Подойдя ближе, она увидела походный стол, на котором были разложены пистолеты, шомпола, мешочки с порохом. Разглядывая затейливый рисунок на рукоятках, она не заметила мужа. — Снова решили пострелять, мадам? Анжелика обернулась, и, достав записку из корсажа, несколько надменно поинтересовалась: — Что за урок, месье? Я наказана? — Выучка и наказание — разные вещи, мадам. Считайте это уроком. — Последнее время Вы только и делаете, что преподаете мне уроки. — Жаль, что из-за Вашего упрямства они не идут Вам впрок. Что ж, вот оружие, которое Вы так опрометчиво выбросили в кусты. Бюсси нашел его утром. Вчера выяснилось, что жена маршала не знает, как держать пистолет. Так вот, держать следует так, — в руках у Анжелики оказался небольшой, но изящный пистолет с богатой гравировкой на боку и длинным дулом. — Обеими руками. Находясь почти в объятиях мужа, Анжелика пыталась угадать, что последует дальше, и как ей вести себя. — Будете учиться? — и не дождавшись ее ответа, поинтересовался, — Какова Ваша цель? — Ваше сердце, — неожиданно для себя ответила она. — В него Вам не попасть, — после секундного молчания парировал Филипп. — Видите глиняную кружку там, на древке? Прицельтесь. — Я должна ответить «так точно» или «слушаюсь»? — Хм… «Да, господин маршал» будет достаточно. Так, Вы видите мишень? — Да, господин маршал. Анжелика не видела его лица, но почувствовала, что Филипп улыбнулся. Что ж. Проведем разведку. И как бы невзначай она спросила: — Как Вы провели эту ночь? Не снились лягушки? — Нет. Выстрелом Вас отбросит назад. Будьте к этому готовы. — Разве Вы меня не поймаете? — Я не всегда буду рядом, когда Вам вздумается стрелять. Он нагнулся к ней, не выпуская ее рук из своих, и прицелился. — Стреляйте! Выстрел оглушил ее. Кружка слетела, но, кажется, не разбилась. — Бюсси! Проверьте, каковы успехи мадам маркизы, — приказал Филипп и продолжил объяснять: — Колесцовый пистолет — вещь не слишком надежная, но, если стрелять в упор, выручает. Храните его всегда в седельной сумке, мало ли кто может встретиться Вам в лесу. — А как мне его перезаряжать? — поинтересовалась Анжелика. — Зачем? — искренне удивился маркиз. — Да Вы и не успеете. Стреляйте и давайте шпоры — даже если не попадете, напугаете. Главное, постарайтесь больше не терять. — Если я взялась чему-то учиться, я не останавливаюсь на половине пути, — упрямо возразила она. Маршал пожал плечами, сдаваясь. — Хорошо. Месье де Бюсси Вам покажет. — Я бы хотела, чтобы показали Вы. Маркиз не успел ответить. Громогласный хохот Конде раздался совсем рядом: — Что я вижу, Плесси, Вы поставили под ружье даже Вашу жену! Маркиз отступил от супруги и учтиво склонил голову. — Пистолет лучше опустить, моя душечка, у женщин даже незаряженное оружие стреляет. И иногда весьма метко, — грубовато пошутил принц. — Как Вам учения? — Начинаю входить во вкус, Монсеньор. — Я к Вам по делу, друг мой. Кажется, будет новая кампания. Не поверите, зимой! Только что пришла депеша. Мужчины поклонились Анжелике, и принц, подхватил маркиза под руку, увлекая в сторону замка. Как жаль, — подумала она, — я бы с удовольствием взяла еще пару уроков у Филиппа. — Мадам маркиза хотела бы узнать, как перезаряжают пистолет? — невозмутимый голос «Отца-настоятеля» отвлек ее. Удивительно, — подумала она, — как ему удается смотреть на вас и в то же время как бы сквозь? Анжелика поежилась под его взглядом, и чтобы вернуть себе уверенность, тоном высокородной дамы ответила: — Ах, не сейчас, месье, не сейчас. И спеша отделаться от него, быстро зашагала к замку. «Отец-настоятель» тонко улыбнулся.