Лето в Плесси (1667 год)

Баю-баюшки-баю, Не ложися на краю — Придет серенький волчок И ухватит за бочок, Он утащит во лесок Под ракитовый кусток. (колыбельная)

На следующий день Анжелика решила наведаться в логово колдуньи. Никто не знал точно, кто она и откуда пришла. Жители деревни просто стали звать ее Мелюзиной и тайком искать ее помощи. Чего же хотела от нее Анжелика? Познакомиться? Попросить погадать? Или ее душе хотелось утешения? Может быть — чудодейственного средства, способного вернуть любовь в ее жизнь и сделать счастливой? Она и сама не знала. Дамы в сопровождении кавалеров катались на лодках, участники турнира упражнялись с копьями. И хозяйка белоснежного замка ускользнула ото всех в лес. Знакомая с детства пещера, вход в которую прикрывал тростник. Сухие травы, подвешенные к потолку. На полу плошки, медный котел, охапка соломы. Очаг давно прогорел. И тишина. — Мелюзина, — негромко позвала Анжелика, — Ау! Есть кто-нибудь? Я пришла с миром. Нет ответа. Но в пещере явно кто-то жил. Какова она — эта новая колдунья? Удастся ли им поладить? Маркиза оставила у очага свои подношения — табак, хлеб и ощипанную птицу, и, спустившись через лаз, выбралась на тропинку. И все-таки это было ее Царство, Маре-Пуатевен — бесконечные каналы Пуату, созданные жителями для осушения болот. Протоки почти полностью заросли камышами, осокой и лилиями, ветви деревьев и кустарников образовали зеленые коридоры с ажурными арками над водой — настоящие лабиринты, по которым пробираются лодки-плоскодонки. Выйдя к заводи, у которой она привязала лошадь, молодая женщина увидела мужа. Маркиз лежал под кустом ракиты на склоне, приподнявшись на локте, и смотрел на воду. — Филипп! Что Вы здесь делаете?! — воскликнула Анжелика. — Поджидаю Вас, — невозмутимо ответил маркиз, обернувшись к ней. — Ваша лошадь встретилась мне по дороге, она отвязала поводья. В стороне, под деревом, Церера мирно паслась рядом с кобылой Филиппа. Маркиза присела рядом с мужем. Пахло прелой травой, мхом и лесными цветами. На склоне росла спелая земляника и Анжелика начала неспешно срывать соцветия сладких ягод, отщипывая губами одну за другой. Они таяли на языке, возвращая ее в такое далекое детство. Детство, в котором Маркиза Ангелов беззаботно бегала по лесам и, бывало, дарила своим деревенским «маркизам» мимолетные поцелуи. Земляника, Монтелу, Николя… — Давно ли Вы промышляете колдовством, мадам? — отвлек ее от воспоминаний Филипп. — Вы знаете, кто живет в пещере? — удивилась Анжелика. — Знаю. Это всё еще мой лес. Зачем Вы приходили? — Принесла бабушке пирога, — вспомнила она строчку из сказки. — Ля Вуазен Вы его тоже носили? — Какой вздор, Филипп! С чего Вы взяли? Я не пользуюсь ее услугами! — возмутилась Анжелика. Но маркиз, кажется, ей не поверил. — Неужели? Кто ему рассказал? Франсуаза? Нет, мадам Скаррон умеет хранить секреты. Блистательная Атенаис? А не забыла ли она упомянуть, что сама втянула нас в эту затею? Кто еще? Колдунья? — Один раз ходила с подругами погадать для развлечения, — как можно более небрежным тоном созналась она. — Пустяки! К ней все ходят. И поскольку ответом ей был подозрительный взгляд, молодая женщина выпалила: — На самом деле я покупаю колдовское любовное зелье и подмешиваю его Вам в вино, Филипп! Так Вам больше нравится? Маркиз слегка улыбнулся и уточнил: — И что же Вам нагадали? О короле, пожалуй, лучше умолчать. Или все-таки? И не решив, она ответила: — Ничего особенного. Второй брак. И шестерых детей. — Шестерых? — Не волнуйтесь, Филипп. Троих я уже родила, и при Вашем отношении ко мне, Дай Бог, чтобы их стало хотя бы четверо. Маркиз усмехнулся, но ничего не ответил, продолжая покусывать сухую травинку. Шестеро детей! — с ужасом подумала Анжелика. Хорошо, что предыдущая Мелюзина научила ее жить в мире с любовью. Да и если вспомнить, что каждой из гадальщиц в тот вечер Ла Вуазен пообещала сердце короля, а Франсуазе еще и его руку, в целый выводок Плесси-Бельеров тоже не стоило особо верить. И хотя четвертый ребенок не входил в ближайшие планы Анжелики, то, что ему предшествует ее вполне интересовало. И чем дольше Филипп не предпринимал попыток это получить, тем сильнее становилось ее разочарование. Как же его расшевелить? Анжелика повертела в пальчиках свое лесное угощение и поддразнила мужа: — Земляника такая сладкая, как поцелуи! Хотите попробовать? Филипп задумчиво наблюдал за ней, медля с ответом. Но проказница уже передумала: — Нет-нет, я и забыла, Вас опасно кормить с рук — чего доброго, начнете снова кусаться. Лучше я сама съем. — И, украдкой посмотрев на него, добавила невинным тоном. — Иногда я спрашиваю себя, Филипп, умеете ли Вы вообще целоваться? — Иногда я спрашиваю себя, мадам, есть ли в головах у женщин что-то кроме глупостей? Целоваться? Ха! Вы сами-то как думаете? — Откуда мне знать? — продолжала она с наигранным изумлением, — Вы лишили меня своих поцелуев. — Вы играете с огнем, мадам. Это опасно, — предупредил маркиз, и, подумав, добавил. — Вам не приходило в голову, что Вы попросту их не заслуживали? Анжелику все больше увлекала эта игра, и она осведомилась с деланно серьезным видом: — Позвольте узнать, господин маршал, как заслужить Ваши поцелуи? Филипп приподнялся и с интересом посмотрел на жену. — Поцелуи, — повторил он, усмехнувшись. — Да, с Вами не соскучишься… Но, признаюсь, Ваше желание «заслужить» начинает мне нравиться. Кончик его хлыста зацепился за подол юбки, потащив ее вверх. — Не так быстро, мой дорогой, — холодно заметила она. — Разве Вам полагается награда? Вы уже выиграли турнир? — А я согласился его выигрывать? — Но и не отказались, — парировала Анжелика. Сердце забилось чаще. К чему приведет эта игра? Он мог бы потребовать положенного ему по праву супруга, как сделал это на войне. Потребовать безотлагательно и жестко, как привык. Но, к ее удивлению, маркиз лишь фыркнул в ответ и вновь вытянулся на траве, заложив руки за голову: — Я не занимаюсь глупостями, как Вы не можете понять… Анжелика закусила губу от досады — да что же это такое! Есть что-то способное вывести его из этого замороженного состояния? Несомненно, Филипп просто дразнил ее. Или? Может быть он кем-то увлечен? Ортанс и мадам де Севинье отпадали по определению, мадам де Субиз (прощенная ею и оставленная в Плесси), кажется, благосклонна к Лозену, да и вкус к посещению чужих спален у нее явно отбит. Мадам де Лафайет? Нет, эта рассудительная особа Филиппу не нужна, как и он ей. Мадемуазель де Бриенн, напротив, слишком взбалмошна. На Нинон можно положиться. Анжелика перебирала в уме приглашенных в Плесси дам. Нет, решительно никто из них не подходил. Оставались камеристки, служанки. Моя миленькая Жавотта? Еще чего не хватало, ревновать к прислуге! И, мучаясь молчанием мужа, она лукаво заметила, покачав головой: — Помнится, маркиз, когда Всемирный Потоп пытался меня поглотить, Вы едва не опередили его… А сегодня — сама нерешительность. — И она скорчила милую гримаску. — Красный Шаперончик, — вполголоса отозвался он. — И где же Ваши острые зубы, господин Волк? — в тон ему спросила Анжелика. В следующий миг он бросился на нее, опрокинув на спину. — Сейчас увидите, — пообещал Филипп. Юбки взлетели, тело маркиза всей тяжестью придавило ее к земле, их горячее дыхание смешивалось, запах сухой травы и лесных цветов кружил голову. Анжелика задыхалась, выскальзывая, словно угорь, из его сильных рук, но ее душа замирала в предвкушении и каком-то наивном восторге. Наконец-то она добилась своего! Неужели она нашла оружие, чтобы разбить его ледяные доспехи? Озорнице хотелось смеяться — весело и беспечно. Наконец, маркизу удалось схватить ее за запястья. Они оказались лицом к лицу, очень близко. Анжелика тяжело дышала, приоткрыв губы, но в глазах ее затаились искорки смеха. Неожиданно, Филипп властно сжал пальцами ее подбородок и с силой впился в губы, не давая вздохнуть. Боже мой, что он делает? — промелькнуло у нее в голове. Ее сердце ликовало. — Но если он не отпустит меня, я задохнусь! Чтобы высвободиться, она легко шлепнула мужа по щеке пару раз, и когда он оторвался от нее, рассмеялась, перекатывая голову из стороны в сторону и ускользая от его губ: — Да, погодите же! … — со смехом шептала она, — Дайте вздохнуть!.. Филипп! Вы меня задушите! … Сумасшедший! — Анжелика! Ты здесь? — каркающий голос Ортанс разрезал лесную тишину. — Отзовись! Скорее господа, она, наверное, упала с лошади! — Проклятье! — выдохнул маркиз и выпустил жену. В кои-то времена Анжелика была согласна с ним. Она быстро поправила юбки и, пытаясь унять жар, приложила тыльную сторону руки к щекам. Нельзя, чтобы гости застали их здесь. Поднимаясь, молодая женщина шепотом напомнила мужу: — Турнир, Филипп! Кончик хлыста наконец настиг свою цель. Анжелика подскочила на месте и гневно обернулась. Но маркиз, прижав палец к губам, уже подхватил шляпу и бесшумно исчез в лесной чаще. Когда мадам дю Плесси-Бельер вышла из своего укрытия, к берегу причаливали две лодки. Ей махала Ортанс. — Слава Богу, Анжелика! Мы так беспокоились! Что случилось? Мы плыли мимо и увидели твою лошадь на берегу. Ее поймал господин де Лозен. — Всё хорошо. Я просто гуляла. — Садитесь к нам, мадам, — позвала графиня де Лафайет. — Мы оставили своих лошадей у мельницы и путешествуем по воде. — Благодарю Вас, но я доберусь верхом. Встретимся в замке. Пегилен де Лозен подвел к ней Цереру. Подсаживая маркизу в седло, он весело подмигнул ей. Что он мог видеть?! Молодая женщина поискала глазами мужа. Филипп затаился где-то в лесу, и не показывался. Мои «охотники» спугнули его, — с сожалением подумала Анжелика.