Сиэль, Себастьян? Ох, ты ж бля, что я курила? Стоп я же не курю...

- Мерзкие людишки. Их запах. Нет... не запах - самая настоящая вонь. Бесит. Бесит. Как же это все бесит! - молодая девушка взмахнула руками в разные стороны от чего её огненно-рыжие разлетелись в разные стороны. Из груди вырывалось тяжелое напряженное дыхание. Она не была в ярости, она была в самом настоящем бешенстве. Её глаза горели недобрым огоньком. На лице отчётливо отражалась тень убийцы. Это была не тень. Нет. Вовсе нет. Это была маска, которая за долгие годы впустила свои корни глубоко-глубоко в самый центр её души, в само её естество. Немного переведя дух, Пламя преодолела путь к подворотне всего за несколько быстрых шагов. Это был обычный переулок между домов, в конце которого скрывался вход в подвал. Рванув на себя старую дверь, которая в свою очередь издала душераздирающий, холодящий душу скрип, девушка обернулась чтобы проверить что никто не уделил особого внимания этому звуку. Хотя с чего бы? Уже давным давно глубокая ночь. В следующее мгновение лишь черный подол платья скрылся за дверью. Она лишь обидчиво гулко стукнулась об дверной косяк, скрывая за собой тайны Пламени. Стук-стук-стук. Отчётливый бой каблуков о холодную плитку. Пламя специально шагала именно так. Она хотела ещё до момента своего появления биться жертву в страхе. Можно было бы конечно просто провести ритуал, но кому это нужно? Лучше когда жертва трясётся, дрожит, плачет в истерике. Она надеется, что возможно кто-то придет ей на помощь, но рациональным мышлением она уже давным давно понимает что всё уже давным давно кончено для неё. С тех самых пор, как она попала в сети своего мучителя. Последние шаги отделяли Пламя от её жертвы. - Ты, - первая ступень. - Сегодня, - вторая ступень. - Умрёшь, - третья ступень. И все. Мир просто рушится. Пламя рванула с места и подлетела к жертвенному столу. Подол платья зашелестел по полу, словно крылья ворона во время полёта. На столе был распят мальчишка лет шести. Детское личико залито слезами. Запястья и щиколотки были истерзаны верёвкой, пропитанной раствором кислоты. пламя считала, что чувство страха во много раз улучшает качество и свойства так необходимой ей крови жертв. Глаза мальчика искали родную мамочку. Пламя нависла над ним, заглянула ему в глаза, в самую душу. Прикоснулась ко лбу губами, как родная мать. Аккуратно провела пальцами, точнее кончиками чёрных, как сама Тьма ногтей, провела от ушка до подбородка , словно успокаивала ребёнка. Как будто это могло помочь. Она начала петь песнь-заклинание. По ходу куплетов вокруг стола по очереди гасли свечи. Мальчишка содрогался от каждого порыва ветра, который как и брался из неоткуда, так и пропадал бесследно. Пламя отклонилась от ложа и неестественно выгнулась. из складок платья она достала нож из заговорённой стали. Один надрез на левой руке. Воздух пронзил детский крик, а кровь начала течь по руке маленькой струйкой и капать в золотую чащу, заранее подготовленную на полу. Такая же история повторилась и со второй ручкой. Когда чаша наполнилась практически до краёв. Пламя вдруг посмотрела на ребенка и на её глазах выступили слёзы. Одна из них проделала мокрую дорожку от левого глаза и разбилась о холодную каменную плитку. Пламя перехватила нож поудобнее. запрыгнула на ложе и резким режущим ударом слева направо резанула по тонкой детской шее. Кровь брызнула во все стороны, а Пламя еще долго истерически хохотала и плакала сидя у ребенка на животе.