cause you really hurt me

Сестры идут привычным путем в сторону дома, и пока Тина, глядя под ноги, предается своим мрачным мыслям, Куинни пытается завести разговор об ужине, о предстоящих выходных, о письмах, что требуют ответа, но в конце-концов сдается. — Умоляю, прекрати думать о нем. Ты делаешь это настолько громко, что я слышу каждую мысль даже за собственными словами, — младшая Голдстейн останавливается, прикладывая кончики пальцев к вискам. Тина отрывает взгляд от мостовой, оглядывается растерянно и ежится словно от порыва холодного ветра. Два часа назад они присутствовали на закрытом судебном заседании, где решалась судьба Гриндевальда. Уже не свидетельницы — все показания были даны месяцами раньше, просто слушатели объявленной воли сильных мира сего. По соглашению между МАКУСА и особой Европейской комиссией, известного преступника магического мира Геллерта Гриндевальда было решено переправить в Старый Свет, где он предстанет перед международным трибуналом. Решение было встречено ропотом трибун — многие присутствующие не без оснований полагали, что Гриндевальда стоит казнить в Америке, в стране, на территории которой он был задержан. Тина, которой во снах время от времени являлась слепяще-белая комната, была полностью согласна с этим мнением. — Может это и к лучшему — то, что теперь этот ужасный человек будет находится далеко от нашей страны, далеко от нас, — Куинни дотрагивается до плеча сестры. — И ты… ты, — слова не идут с языка. — Я что?.. — Порпентина вскидывается, мгновенно принимая оборонительную позицию. — Перестанешь… мучиться кошмарами, — последние слова Куинни выпаливает не думая, как то, что только что пришло ей в голову. Но обманный маневр, кажется, удается — Тина чуть расслабляется, возобновляет путь домой. — Насчет выходных… Я приготовлю овощную лазанью, ее хватит на два дня, пока мы с Якобом… На этот раз останавливается Тина. — Когда вы, Мерлина ради, собираетесь это прекратить? Рано или поздно, по какому-нибудь случайному стечению обстоятельств, ваша связь обнаружится, вскроется. Неужели вы не понимаете, Якоб не понимает, что ставит под угрозу твою свободу и твою жизнь? Щеки Куинни вспыхивают болезненным румянцем, а глаза мгновенно наполняются слезами. Рискуя только начавшейся карьерой, Тина покрывает их роман с Якобом с того самого дня, как сестры узнали, что он не забыл ни минуты из своих приключений с Ньютом. И не забыл младшую Голдстейн. — Вы не можете прятаться вечно, Куин. — Тина прячет руки в карманы кожаного плаща аврора. — На свете есть другие края. Края, в которых наш союз не будет противозаконным, не будет казаться диким, — тихо отвечает Куинни, утирая слезы. В последнее время она вся на нервах, Тина замечает это, несмотря на то, что сутками пропадает на работе. — Скорее небо упадет на землю, чем Якоб Ковальски бросит свою булочную, — чрезмерно резко отвечает Тина и продолжает, уже мягче, — Куинни, посмотри на все это трезвым взглядом. Якоб любит тебя. Но еще он невероятно любит ту жизнь, к которой шел так долго — свое дело, доход, который оно приносит. Цвета истории с Ньютом с каждым годом в его памяти будут становится все бледнее, он забудет наш мир и станет жить счастливо, если только ты отпустишь его… — Нет! — Куинни отшатывается. — Мы влюблены и будем счастливы, несмотря ни на что. Тебе этого не понять, ведь в любви ты знала только потери и боль. О, это ты должна оставить прошлое в покое. — Что ты имеешь в виду, — Тина бледнеет, ладони в карманах плаща сжимаются в кулаки. Ей не вспомнить, когда в последний раз сестры так ссорились. Она уже жалеет о сказанном и ей точно не хочется слышать правду, которая готова сорваться с губ сестры. Она смотрит на Куинни с мольбой: «Промолчи, пожалуйста». Но красивое лицо Куинни ожесточается, в глазах мелькает желание также больно ранить сестру, как за минуту до этого она ранила ее. — Ты ждала казни Гриндевальда вовсе не из соображений справедливости. Ты боишься, что только в случае его смерти, ты избавишься от чувств к нему. От того мучительного влечения, что не исчезло, когда ты поняла, что несколько месяцев встречалась не с Грейвзом, а Гриндевальдом под его личиной. Что ты делала в тюрьме, Тина? Что ты хотела узнать, когда смотрела на него сквозь эту узкую щель в двери?.. — Хватит, — слово, брошенное Тиной, падает между ними глухо и веско, и разом обрывает обвинительную тираду Куинни. Все стрелы, запущенные сестрами, попали в цель. Им остается только стоять друг напротив друга и тихо вздыхать от теснящийся в груди боли. — Я отправляюсь в Европу, искать Криденса. Билет взят на завтра. Так что овощную лазанью оставь Якобу, — Тина возобновляет путь домой. Куинни отправляется следом только спустя пять минут.