Лепестки

Когда горло Джейса впервые обжигает нетерпимая боль, он думает, верно, это шутка. Дурная, глупая, но шутка. Когда горло начинает драть так, что и вздохнуть нельзя, он заходится кашлем: диким, громким, таким, что кажется, что выхаркает лёгкие к ногам Алека. Тот опускается рядом и смотрит взглядом страшным, напуганным, что кричит и умоляет дышать. Дышать не получается, что-то острое впивается под ребра и раздирает легкие изнутри, превращая их в кровавую кашу. А потом, когда боль уже так сильна, что перед глазами все плывёт, когда руки держат тело с трудом, когда в голове набатом бьёт: «Вдохни!». На деревянный пол ярким пятном падает лепесток ириса — аккуратный, тонкий, до безумия красивый ярко-ярко рыжий лепесток. Джейс звучно выдыхает и жадно глотает воздух, задыхаясь. В его легких проростают целые букеты ярко рыжих ирисов, а виновных искать негде — сам сдуру влюбился. Влюбился в девушку с ярко рыжими, как лепестки, волосами; в девушку, смех которой заставляет улыбаться шире; в девушку, которая из обоих миров и ниоткуда одновременно. Джейс виноват сам, но до одури почему-то хочется винить других. Алек над ухом замолкает, шумно выдыхает и молчит. Здесь и слов не нужно: весь Институт знает, как сильно Клариса Фрэй любит ирисы. Джейс только просит молчать, и парабатай, поджав губы, молчаливо кивает, помогая подняться. Клэри подобно урагану: её не заметить не возможно, врывается в жизнь она стремительно, оставляя за собой такие следы, что даже если захочешь, то всё равно во век не забудешь. Джейс честно и усердно пытался. Ничего не вышло. Фрэй накрепко засела в черепушке, заняв собой все мысли. Джейс думает: «пропал», когда засматривается на её спину. Джейс думает, что это его погубит, и всё равно не пытается уехать, сбежать, умчаться подальше от этой девчушки. Он кивает и продолжает учить её сражаться, задыхаясь от цветов ирисов, которые уже вросли в лёгкие. Магнус говорит, что осталось максимум год. Джейсу плевать, пожалуй. впервые за целую вечность. Клэри живая. И рядом с ней он тоже оживает и хочет жить. И что же, если эта жизнь продлится всего год, то парень и не прочь. это стоит криков Алека, стоит всех взглядов Иззи, стоит боли и всего остального дерьма. Клэри Фрэй и её улыбка стоят всего того Ада, который его ждёт. Стоит того, как Джейс задыхается на битве и не успевает парировать удар, чувствуя, как что-то острое проходит сквозь него насквозь. И когда он видит белый потолок больничного крыла, чувствует адскую боль в голове — легкие больше не болят. Зато кто-то крепко-крепко по-детски сжимает его ладонь и что-о шепчет себе под нос. Клэри улыбается тускло, проводит большим пальцем по скуле, а потом целует: крепко, неумело, по-детски жмуря глаза. И Джейс улыбается, притягивает её ближе, обнимая и проведя языком по нижней губе, оттягивает её чуть зубами, ухмыляясь в поцелуй. Джейс думает: «к чёрту», и дарит Фрэй через месяц букет ярко-рыжих ирисов. Клариса Фрэй стоит всего мира.