Настоящий поклонник

А дело было вот в чем. Мальвина, которая, на самом деле, Мальвиной вовсе и не была, осталась стоять в подсобке, где хранились все вещи и реквизит. И вот туда-то, разъяренный второй частью концерта, отправился искать правды наш знакомый Кот. Что ж, правда упала на него, жалобно скрипнув механическим телом. Несколько минут ушло на скачки Ученого Кота по непростительно занозчатому потолку и стенам, и дикие вопли, которые заглушало дребезжание взбунтовавшегося после ухода хозяина оборудования… После, наконец, он решил присмотреться к «противнику». Да, это была та самая Мальвина, ярым фанатом которой он был, по неведомой ему самому причине. И она валялась у его ног, сломанная и брошенная. Что же оставалось, и чего ждать от прочих бездельников? Конечно же, он решил спасти ее. Взвалив не такое уж легкое тело на свои весьма хрупкие плечи, кот донес ее до своего дома. Всего-то несколько часов изучения полок, и склянок, и мешочков… С тысячу бранных, но по-сказочному завуалированных слов, произнесенных в гневной спешке. Пара чашек кофе с мятным сиропом, к которому Кот испытывал абсолютно тайную и абсолютно непреодолимую страсть. И, наконец, он приступил к починке. Беда доктора Гаспара не постигла его, быть может потому, что Кот располагал как магическими, так и современными инструментами, и на следующее утро, валясь с ног от усталости, он ее оживил. Кукла уставилась на него по-детски растерянными глазами, но стоило ему с ней заговорить, как она резко переменилась: приняла обычное для себя выражение лица, встала в красивую и «правильную» для публики позу, и запела. Кот невольно заслушался. Все-таки, он был ее фанатом… Однако, когда веки уже буквально сшивались друг с другом, а Мальвина продолжала петь свою песню в десятый, а потом в пятнадцатый, а потом и в семидесятый раз, он стал что-то подозревать. Что — понять ему так и не удалось, по причине потери сознания. Но ближе к вечеру, с трудом очнувшись, Кот уже знал ответ: среди сказочных есть несчастные, что умеют лишь только петь. А эта, очевидно, еще и умела петь лишь одну песню. Поднявшись, Ученый Кот с немалым удивлением обнаружил, что лежит не на полу, и даже не в ближайшем кресле. А такое бывало с ним и в обычные дни весьма редко. Мальвина сидела рядом и молча наблюдала за пылинками у потолка. Это ее наблюдение как-то успокаивало, и лишало необходимости смущаться. Да и смущаться было некогда: предстояло еще проверить, получится ли — то есть, конечно, у него получится! — создать нечто, что подарит Мальвине возможность говорить так, как все. После парочки весьма незначительных взрывоопасных ошибок, эликсир был закончен. Мальвина все так же смотрела в потолок, будто бы механизм в ее шее заклинило. Она не сразу поняла, что Кот зовет ее, не сразу поняла — зачем. А подойдя, без энтузиазма, но и без страха опустошила прозрачный бокал. Жидкость застряла где-то в горле, но затем исчезла. — Зачем мне уметь говорить? — едва только это случилось, спросила кукла. — Как «зачем»?! — всполошился Кот. — Чтобы объяснить мне, что случилось! Я в возмущении!.. Ваш концерт был испорчен! — А… концерт… — она как-то безразлично пожала плечами. Потом вдруг переменилась и с достоинством, не соответствовавшим наряду поклонилась ему. — Вы спасли меня. Пришлось Коту все-таки смутиться, хотя делать этого ему очень не хотелось. — Но все ж-таки… — куда менее требовательно заговорил он. — Что произошло? — В сказочном мире я умела расти, — выдала кукла. — А в двенадцать лет — умерла. Ученый Кот, который знал каждую сказку наизусть, смотрел на нее в растерянности. Эта история точно не была историей Мальвины… — А потом меня переделали так, чтобы я стала копией не Суок, а царской дочки. Думали, должно быть, что так она быстрее мне поверит. Думали, что смогут выйти на связь. А вместо этого так испортили механизм, что в мире людей он долго работать не мог. Я быстро сломалась, сразу, как начала расти, а починить смог только Карабас. Он сказал, что для меня будет лучше слушаться его. Перекрасил мои волосы, дал другие глаза и оставил в голове одну песню, — Кукла пожала плечами, будто желая сказать, что в такой ситуации ничего уже не поделаешь. Да и зачем что-то делать, если все одно — пленница? Просто у разных людей. — Да это же просто возмутительно! Но… поете Вы и правда… Но, тем не менее, возмутительно! Какая халатность!.. — за пафосом своих восклицаний, он, конечно, не заметил грустной улыбки девушки. Однако, Кукла сама его перебила: — Это ничего, раз теперь я свободна. — Но все же!.. А как же царская дочка? — о том, что все откровенно намекает на Аленку, Кот думать никак не хотел. Такая была особенность у многих жителей города: они никак не хотели думать о некоторых вещах. При том такие вещи зачастую лежали у них прямо под носом. — Я не смогу ей помочь, вот и все, — просто сказала Кукла. Может, это и не было правдой. Скорее всего, это не было правдой. Только на сей раз Коту не хотелось, чтобы правда упала на него. — И что же Вы теперь станете делать? — Останусь с Вами, если можно, — она улыбнулась. — Конечно-конечно… — пришлось Коту смутиться еще раз, сильнее прежнего. Он чуть нервно потер одну лапу о другую. — Такая честь… И тогда она обняла его, ввергнув, должно быть, в самое сильное смущение, за все его жизни. И с тех пор, как она поселилась с ним, Кот стал намного спокойнее, хоть этого никто и не заметил.