На тот свет или еще дальше

- Препаршивый был щенок, и из него могла бы вырасти препротивнейшая псина. Это было последнее, что услышал Эстебан сквозь мрак и боль. Эти слова, а затем еще и цокот копыт. Рокэ Алва и его оруженосец покидали Ноху.       Эстебан знал, что умирает. Или уже умер. От удара в горло не выживают. Особенно – если удар этот нанесен рукой первого фехтовальщика Золотых Земель. Приятели, что шли на семерную дуэль, как на представление, разбежались. Оно и понятно – собирались прикончить поросенка, а наткнулись на Ворона. Было почему-то обидно. «Хм… покойникам, вроде бы обижаться не на что уже. Но… почему я не умер? И горло еще болит? И вообще, что, к Леворукому, тут происходит?» Эстебан почувствовал, как его несут куда-то. А потом – везут, только, похоже, не в повозке. И почему-то не получалось открыть глаза, вроде как во сне. Все видишь, чувствуешь и в то же время – это сон, ты спишь и не просыпаешься. «Теперь я знаю, что такое смерть, - подумал Колиньяр, - это такой же сон. Выходит, каждую ночь мы умираем? А по утрам – оживаем опять?» Но пофилософствовать не получилось. Носилки (или повозка, или что там было) остановились, и чей-то голос произнес: - А где сопроводительные документы? - Нету, - ответил женский раздраженный и уставший. - А почему их нету? Вот как теперь его примут без документов? «Хм, странно. В Закат только при сопроводительных бумагах пускают?» Чьи-то руки обшарили его одежду. - При себе у молодого человека ничего нет. - Да понял я, понял. Так, уснули они там, что ли? Звонок трезвонил и трезвонил. Через некоторое время послышался еще один женский голос. - Ну, и куда вы его привезли? И почему к нам? - По вызову. А куда еще? Рана на горле, у вас ЛОР-отделение. Так что по вашему профилю. - По профилю вам его в хирургическое надо. - Там никого нет. - Как это – нет? А где дежурный врач? - На операции. Остальные на планерке. Эстебан лежал тихо и вслушивался в незнакомые слова. «Если это Закат, то какой-то странный. Хотя… кто может сказать, что на самом деле за чертой жизни? Тут сопровождавшие (или кто там )вспомнили о пациенте. - Что-то тихий он у вас, - сказала та женщина, которая открывала дверь, - может, умер уже? Тогда не к нам, а в морг. - Живой он, пульс прощупывается, - ответила вторая, - а что тихий, так с раной на все горло не особо поговоришь. - Вот и хорошо, пускай в коридоре лежит. Так, а как я историю болезни заполнять буду? Он же ни слова не скажет. - А мы тут при чем? – сказал молодой (судя по голосу) мужчина, - мы его доставили, а дальше уже не наша забота. Вы его положите, окажите первую помощь, а потом уже разбирайтесь, что к чему. - Еще чего? В моё дежурство? Без истории болезни? Вы с ума сошли?! С меня потом главный голову снимет и премии лишит.       Они еще препирались довольно долго, и Эстебан потерял нить разговора. Слишком уж много было непонятных слов. А затем все ушли, оставив его одного, и наступила тишина. Рана ощутимо болела, что было удивительно – не могут ведь болеть раны, ставшие причиной смерти. Тишина была недолго – вскоре послышались совершенно другие голоса: - Ты куда его закинул, а? Ты в какой мир из Кэртианы его отправил, голова твоя… жбан из-под вина. Голос напоминал шипение рассерженного кота. - Ринальди, прости, ошибся! С кем не бывает, - раздался другой, виноватый. - Ладно, опять мне косяки твои исправлять. Эх, все на мне держится… Тяжелый вздох. Эстебан замер, не веря своим ушам. "Ринальди? Ракан? Тот самый, который Леворукий?!" Тем временем Ринальди бормотал себе под нос: - Ладно. Что не делается, все к лучшему. Может, одумается. Так сказать, за ум возьмется, поумнеет, если будем чем. Так, временную петлю подправим чуток…. На неделю, как тут говорят. На недельку, до второго я уеду в Кэналлоа…. Его пение опять же напоминало мурлыкание кошки. - Иди сюда, болезный, - раздалось уже над самым ухом, - да не зли моего потомка, а то так загонит тебя, что я уже не смогу помочь. Будешь тут в ЛОР отделении, - Ринальди хихикнул, - лежать в восьмиместной палате у окна, из которого дует. И никто не навестит, апельсинов не принесет, в другой мир не под силу прорваться даже всесильному обер-прокурору. Молчишь? Так-то лучше. Ладно, полетели назад… Поболеешь, в таверну с друзьями не пойдешь. Оно и к лучшему. Подправим чуток реальность нашу канонную.       А затем замелькали часы, у которых стрелки крутились в обратную сторону. Вокруг было множество дверей, на полу, на стенах и даже на потолке. И для каждой нужен был свой ключ, они летали в воздухе, и уворачивались от рук, что пытались их поймать. Леворукий крепко сжимал ладонью запястье маркиза Сабве, который понял, как же ему повезло. Хотя бы – на этот раз. - Спасибо, - только и успел сказать хриплым шепотом Эстебан, когда почувствовал спиной жесткую кровать в своей комнате в доме коменданта. Но ответа не последовало, лишь за окном замяукал кот. - В первый раз вы, маркиз, благодарите меня за то, что я разбудил вас, - послышался ворчливый голос старого слуги, - эр Людвиг ждет вас в столовой. Эстебан открыл глаза. «Да, вчера после тренировки в гарнизоне явно не стоило пить ледяную воду», - подумал он. Горло раздирали Закатные кошки. Он вспомнил слова Ринальди и улыбнулся незаметно. - Передайте эру Людвигу, что я заболел, - хрипло ответил оруженосец графа Килеана. И снова устроился поудобнее в кровати. Да, теперь будет переполох. Лекари, полоскания, травяные отвары и причитания матушки, которая непременно захочет навестить сына. А уж если герцогиня Колиньяр что-то решит, то ее не остановит даже кагетская армия, не то, что один-единственный столичный комендант. «Но всяко лучше, чем в неведомом мире в жутком заведении с названием «ЛОР-отделение» - вспомнил недавний сон Эстебан. А может, это был и не сон вовсе?