Разводы

За окном снова лил дождь. Этот октябрь выдался на удивление унылым: ни одного солнечного дня за полмесяца. Отчаянно хотелось в отпуск куда-нибудь в тёплые страны, полежать на пляже, поплавать в тёплом море, скрыться от каждодневной суеты и рутины и наконец-то выспаться. Но сейчас Адриан никак не мог оставить дела компании. После того как его отец несколько месяцев назад неожиданно покинул Францию вместе с Натали, вся забота об их семейном Доме Моды легла на плечи младшего Агреста. Несмотря на то, что Габриэль часто по телефону давал сыну советы и консультации по ведению дел, а Натали помогала во всём, в чём могла принимать участие удалённо, свалившаяся на Адриана нагрузка всё равно была весьма немалой. К тому же старший Агрест явно стремился уйти от дел окончательно и готовил сына к тому, что вскоре ему придётся полностью взять на себя управление фирмой, не отвлекая и не дёргая по каждому вопросу отца и Натали, пытавшихся построить новую жизнь в США. По какой причине один из известнейших модельеров Франции так скоропостижно покинул Париж, не знал даже его собственный сын. Отец никогда не имел привычки делиться с ним своими планами, но в этот раз Адриан и сам старался не слишком сильно забивать себе голову этим вопросом, ведь на это просто не было времени. Лавина неотложных дел захлестнула его с головой. К тому же многие события, произошедшие за последние пять лет, не раз заставляли младшего Агреста тайком щипать себя за тыльную сторону ладони, проверяя, не спит ли он, уж больно неожиданными и странными были стечения обстоятельств. Поэтому очередное необъяснимое событие он воспринял как нечто вполне привычное. Всё началось с того, как почти шесть лет назад Адриан узнал, что его напарницей Ледибаг — девушкой, в которую он был безумно влюблен и которой открыто восхищался, — оказалась его бывшая одноклассница, стеснительная и немного рассеянная Маринетт Дюпен-Чен. Узнав её тайну, молодой человек практически сразу раскрылся перед ней и признался, что все эти годы именно он был Котом Нуаром. Шок от того, что напарники были близкими друзьями в своей обычной жизни, не узнавая друг друга на протяжении нескольких лет, сменился новым шоком от осознания того, что их любовный четырехугольник больше не имеет смысла. После снятия масок их любовь, неожиданно оказавшаяся взаимной, вспыхнула с новой силой. Весь Париж тогда праздновал долгожданное объединение сердец всеми любимых героев. А близкие друзья искренне радовались за них, пророча им скорую свадьбу и счастливое совместное будущее. Вспоминая те счастливые дни, Агрест невольно улыбнулся, но тут же вновь нахмурился, склонившись над бумагами. Свадьба Маринетт и Адриана действительно состоялась довольно скоро. Торжество было большим и пышным, несмотря на протесты молодых. Влюбленные хотели устроить небольшой уютный праздник, позвав только самых близких, а затем уехать в романтическое путешествие куда-нибудь на острова. Но их родители, словно сговорившись, организовали «пир на весь мир» с журналистами, кучей приглашенных родственников и друзей обеих семей, фейерверком и прямым репортажем по одному из местных телеканалов. Да и свадебное путешествие не вышло таким, как они планировали. Их поездка каким-то образом совместилась со стажировкой Маринетт в Италии, и большую часть времени девушка проводила за эскизами, периодически уезжая на деловые встречи по поручению Агреста-старшего. Романтичным их медовый месяц назвать было сложно. Адриан старался поддерживать любимую в ее делах, ждал её дома, встречая с улыбкой, и заботливо укрывал её плечи одеялом, когда она, уставшая и в очередной раз отказавшаяся от ужина, ложилась спать, моментально проваливаясь в сон, лишь только её голова касалась подушки. Адриан старался относиться ко всему с пониманием, но был полностью разочарован. Не так он представлял себе начало семейной жизни с девушкой своей мечты. Но, к сожалению, это стало лишь первым эпизодом в череде неудач. Ссоры, без которых, в принципе, не обходится ни одна пара, стали выходить за стены их дома. И самое ужасное, что они стали мешать героям Парижа так же слаженно выполнять свою работу, как это было раньше. Нет, Ледибаг и Кот Нуар по-прежнему были единым целым, идеальными напарниками и страшным сном Бражника, а заодно и всей парижской преступности. Но вот мелкие споры и выяснения отношений прямо на поле боя стали замечать даже вездесущие журналисты. А последующие статьи в желтой прессе о разладе в геройской паре только добавляли масла в огонь их конфликтов. Нет, были безусловно и радостные моменты в их супружеской жизни. Пару раз они вырывались на выходные за город, отдыхая от суеты в маленьком коттедже на берегу озера. Правда, вернувшись однажды из такой поездки, они с ужасом обнаружили, что очередной злодей терроризирует город почти целые сутки. С акумой тогда они, конечно, справились, но чувство вины перед жителями Парижа заставило их отказаться от идеи покидать город вдвоем, по крайней мере до тех пор, пока Бражник не будет побеждён. Но первые годы и свиданий на Эйфелевой башне им хватало, чтобы почувствовать себя счастливыми. Они болтали обо всём, делились мечтами, воспоминаниями, переживаниями и просто всяческой ерундой, которая приходила им в голову. Но со временем, чем большей рутиной заполнялась их повседневная жизнь, чем больше накапливалась усталость, в том числе и от безуспешных попыток справиться с Бражником, тем менее увлекательными становились их беседы и менее романтичными свидания. И в конечном счете их количество просто сошло на нет. Даже маленький серый джунгарский хомяк, которого они приобрели вскоре после свадьбы и который ожидаемо умер от старости спустя два с половиной года, стал последним животным, которого они завели. Маринетт сказала, что больше не желает иметь в их доме доказательства того, что можно прожить всю жизнь в шикарной клетке сытым и холёным, но так и не осознать, что за её пределами есть огромный и красочный мир. К тому же, быстро взрослеющий и затем стремительно стареющий питомец был слишком ярким напоминанием о том, как скоротечна жизнь. Подобные депрессивные мысли жены пугали Адриана, но он мог её понять. Одно страшное происшествие навсегда изменило эту некогда жизнерадостную и полную энергии девушку. И как он ни старался вернуть в глаза любимой прежний блеск, это ему так и не удалось. Мрачные воспоминания настолько завладели мыслями молодого Агреста, что он понял — продолжить работу сейчас у него точно не получится. Нужно было немного отвлечься, попить кофе, что-нибудь съесть, а затем можно будет снова погрузиться с головой в эти нудные отчеты, в которых он понимал чуть более, чем ничего. Адриан встал из-за стола, до хруста потянулся, расправляя плечи и разминая затёкшую спину, и вышел из кабинета. Он совсем потерялся во времени, и если бы знал, что сейчас было время полдника, то, пожалуй, попросил бы свою новую помощницу принести кофе прямо к нему в кабинет. Но спустившись в столовую и на секунду встретившись взглядом с сидящей там Маринетт, он понял, что отступать уже поздно и, как минимум, невежливо по отношению к жене. Агрест достал любимую зеленую чашку с полки, подошел к кофемашине и нажал несколько кнопок. Аппарат загудел, затем послышался звук перемалывающихся зёрен кофе. Адриан старался не смотреть в сторону некогда горячо любимой девушки, но краем глаза невольно отметил, каким хрупким и тонким был её ссутулившийся силуэт на фоне окна. Мадам Агрест теперь сидела спиной к нему, наблюдая за каплями дождя, стекающими по стёклам. Ветер, колышущий ветви растущих под окнами кустов, не мог проникнуть в дом, но плечи Маринетт едва заметно дрожали. Когда Адриан взял кружку с дымящимся напитком и сел за стол неподалёку от Маринетт, она наконец оторвала свой взгляд от пейзажа за окном, накинула на плечи широкую кашемировую шаль, висящую на спинке её стула, и коротко кивнула мужу в знак приветствия. Устремив свой взгляд вглубь стоящей перед ней чашки с недопитым чаем, она всем своим видом демонстрировала своё нежелание разговаривать. Настроение Адриана, и без того не слишком радостное, стремительно ухудшалось. Камень, уже четвертый год покоящийся на его сердце, снова напомнил о себе, ворочаясь и царапая нежную мышцу острыми углами. Маринетт всю свою жизнь мечтала иметь детей. Она еще в детстве придумала им имена, а после того, как вышла замуж за любовь всей своей жизни, стала очень чётко представлять их в своей голове. У Эммы и Льюиса будут такие же зеленые глаза, как у Адриана, а у маленького Хьюго будут тёмные волосы и крошечный вздёрнутый носик, совсем как у неё самой. Вот только этим мечтам, судя по всему, не суждено было осуществиться. Однажды, через несколько часов после очередной нелёгкой борьбы с акумой, во время которой обоим героям сильно досталось, Маринетт, уже находясь дома и готовясь спуститься к ужину, потеряла сознание. И тем же вечером в больнице молодая чета Агрестов узнала, что потеряла ребёнка, о котором до этой минуты они не знали ровным счетом ничего. Оказалось, что девушка была беременна. Срок был совсем небольшой. Задержку и легкие признаки недомогания она списывала на сильное перенапряжение в связи с подготовкой к новой коллекции от Дома Моды AGRESTE. И во время боя с акуманизированным злодеем ей и в голову не пришло быть осторожнее, чем обычно. Не мудрено, что будучи явно не в лучшей форме, Маринетт попала под слишком сильный удар. Чудесное исцеление Ледибаг лечит раны. Но не возвращает к жизни. После того инцидента все попытки вновь забеременеть были безуспешны. К каким бы врачам ни обращалась пара, какие бы курсы лечения они не проходили, всё было напрасно. Четыре года всяческих обследований, таблеток, процедур, одна попытка ЭКО, даже сеансы иглоукалывания от Мастера Фу не смогли решить их проблему. С каждым прошедшим годом Маринетт становилась всё более похожей на собственную тень. Она сильно похудела, её кожа стала бледной и практически прозрачной, волосы потеряли свой прежний блеск и были коротко подстрижены, а ясные голубые глаза были подернуты пеленой отчаяния. Интересоваться работой Маринетт также постепенно перестала. Вдохновение полностью покинуло её: никаких новых дизайнов, никаких новых эскизов, никаких новых идей. Всю прочую работу она скинула на новых помощников. И вот уже почти полгода, как она совсем перестала выходить из дома. Раньше ей еще приходилось поддерживать себя в форме ради спасения Парижа. Но шесть месяцев назад Мастер Фу посетил их с неожиданной новостью: он обнаружил Брошь Бражника и Талисман Павлина на пороге своего дома. Что вдруг сподвигло величайшего злодея отказаться от своей затеи и сдаться — было загадкой для всех. Но факт оставался фактом: Ледибаг и Кот Нуар победили. И больше надобности в героях не было. Мастер Фу не стал забирать Талисманы у четы Агрестов, но Маринетт через пару недель и сама отказалась от Сережек, убрав их в сейф и больше не доставая. Адриан же иногда, убедившись в том, что жена спит, трансформировался в Нуара и бегал по крышам Парижа, сбрасывая весь негатив, накопившийся за тяжелые трудовые будни. Только наедине с ветром, под открытым небом, со скоростью проносясь над спящим городом, он чувствовал себя снова живым. А ведь он считал, что выбравшись из-под гнёта отца, больше не будет нуждаться в таких вот вылазках. Но избавившись от одних оков, он сам загнал себя в клетку собственной несчастливой жизни и непередаваемого чувства вины за то, что не успел защитить свою Леди в тот злополучный день. Адриан поёжился, слегка передёрнув плечами. На кухне было довольно тепло, но рядом с Маринетт с недавних пор его всегда бил легкий озноб. Он сделал пару глотков кофе, надеясь согреться, и поймал себя на мысли, что уже несколько минут сидит и смотрит в сторону жены, на её длинные тонкие пальцы, которые нервно крошили кусок кекса, лежащий на тарелке перед ней. Девушка явно тоже была мысленно далеко от этой кухни, от шума дождя за окном и от человека, некогда казавшегося ей ожившей мечтой, в буквальном смысле сошедшей к ней с обложки журнала. Поэтому, когда Агрест откашлялся, чтобы привлечь её внимание, она вздрогнула и перевела на него невидящий взгляд, пытаясь сфокусироваться на том, кто посмел выдернуть её из глубин сознания. — Маринетт… Гхм, как ты себя чувствуешь? — Адриан был не в силах дольше терпеть эту гнетущую тишину, но подобрать слова для разговора было тоже весьма непросто. — Так же, как обычно. В порядке, — тихим бесцветным голосом ответила девушка. Эти жалкие попытки построить диалог давно стали её раздражать. Ничего не получалось. У них давно уже ничего не получалось. — Ты… Какие у тебя планы на вечер? — Никаких, Адриан, как всегда, — Маринетт закатила глаза. Только в этом небрежном жесте еще можно было узнать в ней бывшую дерзкую, смелую героиню Парижа. Но только теперь перед Адрианом сидел не пример для подражания миллионов и объект его обожания, а ощетинившаяся уставшая молодая женщина, вовсе потерявшая, казалось, желание жить. — Не хочешь посмотреть вместе кино? — Не хочу, — девушка вздохнула, — я хочу побыть одна. В тишине. Адриан сдержался, чтобы в ответ не закатить глаза. Она всегда хотела быть одна. Он явно мешал ей, и она это совершенно не скрывала. Неделю назад он с огромным трудом отложил все свои дела и предпринял попытку вывезти жену к морю на выходные. Он надеялся, что смена обстановки хоть немного приободрит её. Но Ницца Маринетт совершенно не впечатлила. Она заперлась внутри себя, выстроив между собой и Адрианом непробиваемую стену, об которую разбивались все его попытки вернуть искры интереса к жизни в глаза девушки. Оба вечера они провели сидя на берегу в маленькой кафешке, смотря на морскую гладь и размышляя каждый о своём. Этот уикенд по настроению ничем не отличался от их обычных вечеров в особняке. Напряженная тишина, раздражение, недовольство друг другом и гнетущее, опустошающее бессилие. — Натали звонила тебе? Как у них дела? — Звонила. Они с месье Агрестом на днях открывают свой первый бутик в Нью-Йорке. Но ты это наверняка и сам знаешь. Адриан, меня устраивает тишина, правда. Не надо пытаться поддерживать разговор, — не смотря на мужа, девушка задумчиво положила кусочек кекса в рот, медленно прожевала и категорично отставила от себя тарелку подальше. Адриану до чертиков надоело быть лишним в собственном же доме. Он чувствовал, как волна негодования поднималась в его груди, но он всеми силами пытался сделать так, чтобы не выдать свою нервозность. Он не имел права срываться на неё. К Маринетт несколько раз приходили тщательно подобранные Адрианом психотерапевты. Но она не желала открываться им, а затем срывалась на мужа, крича о том, что не может пренебречь своими обязанностями героини и, наплевав на тайну личности, поделиться с посторонним своими переживаниями. И если он так уж хочет доверить её состояние специалистам, то проще сразу сдать её в психиатрическую лечебницу. Но однажды Адриана посетила призрачная надежда на то, что всё может наладиться, когда полгода назад вернувшись с работы домой, он застал рыдающую жену в объятиях плачущей Натали. Он надеялся, что в лице преданной помощницы отца, Маринетт наконец сможет найти не менее верную подругу, которой сможет доверить свои тайны, и тогда боль хоть немного отступит. И действительно, после того вечера Маринетт стала больше уделять внимания Натали, перестала игнорировать её вопросы, стала больше интересоваться её делами. Вот только Адриан с удивлением заметил, как сама мадам Санкер стала сторониться его жены. Она стала бояться встретиться с ней взглядом и менялась в лице каждый раз, когда Маринетт заходила в помещение, в котором работала Натали. Адриан не знал, что произошло между ними, теряясь в догадках, но затем перестал обращать внимание, сосредоточившись на новости о капитуляции Бражника, а затем на отъезде своего отца. Сейчас, будучи на другом континенте, Натали периодически звонила Маринетт, узнавая, как у неё дела. Но иногда Адриану казалось, что она делала так, словно бы выполняя очередную обязанность, а не из-за реального участия и любопытства. — Маринетт, можем мы с тобой поговорить? — выдохнул Агрест, зажмурив глаза и потерев пальцами переносицу. Перед его внутренним взором предстали красные и черные разводы, вновь напомнившие ему о расцветке Ледибаг, и молодой человек поспешно распахнул веки, отгоняя наваждение. — Мы, кажется, и так уже разговариваем. Разве нет? — вновь изогнутая бровь и плохо скрываемое раздражение. — Послушай, так не может больше продолжаться. Я знаю… Я прекрасно понимаю, как тебе плохо. И мне тоже очень тяжело. Но я думал, что вместе мы сможем справиться со всеми проблемами и невзгодами. Ведь мы семья, мы напарники… — Мы давно уже не напарники. Я — не Ледибаг и никогда больше ей не буду. — Но ты моя жена! А ведешь себя так, словно мы чужие люди… Может быть, стоит тогда юридически заверить окончание нашего партнёрства? Маринетт вздрогнула и, казалось, впервые заинтересовалась разговором. — Ты предлагаешь развод? — Я… — Адриан осёкся. Он никогда не думал о таком решении их проблемы. Но неожиданное предложение, сорвавшееся с его губ, заставило его всерьёз задуматься. — Я думаю, что невозможно так жить дальше. Я столько раз пытался что-то сделать, чтобы наладить наши отношения… Но всё напрасно. Я не знаю, может быть, ты ненавидишь меня, винишь меня… Но я больше не знаю, как всё исправить. — О чём ты? Я не виню тебя ни в чем, Адриан, — Маринетт снова взялась за ложечку и стала разминать в тарелке остатки кекса, наблюдая за тем, как он разваливается на всё меньшие и меньшие части. Собрать которые в одно целое уже явно не удастся. Да и зачем? — Я спрашиваю, ты предлагаешь развод? Блёклые голубые глаза встретились с его зелёными, и Адриана прорвало. — Я не могу так больше, Маринетт. Мы стали заложниками в собственном доме. В собственном браке. Я не могу смотреть на то, как ты несчастна. И я сам схожу с ума от собственного бессилия что-либо исправить. Быть может, вдали от меня, когда ничто не будет напоминать тебе о пережитых потрясениях, ты снова найдешь смысл жизни. Адриан сглотнул подступивший к горлу ком. Он не мог больше смотреть в глаза жены, которые, казалось, смотрели прямо в его душу, стараясь считать его истинные намерения и чувства. Молодой человек опустил взгляд вниз и стал разглядывать разводы воды на столешнице. Маринетт всегда игнорировала подставки под чашки. Поэтому все перемещения её кружки можно было проследить по разводам на гладкой поверхности стола. И он точно знал, что эта её привычка крайне раздражала их домработницу, которой по нескольку раз в день приходилось полировать мебель до блеска. — Значит, развод… — Медленно произнесла Маринетт, и Адриану потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, о чем именно она говорила. — Наверное, ты прав. Агрест удивленно посмотрел на девушку, совершенно не ожидая услышать её согласия. Он думал, что она снова попросит оставить её в покое, в тишине. Но вот так легко решиться снова кардинально изменить свою жизнь? Но может быть, она и сама давно этого хотела? Адриан встал, передвинул свой стул ближе к жене и снова сел, робко коснувшись её руки, лежащей на столе. — Маринетт, только не подумай, что я хочу бросить тебя в трудную минуту… Но мне действительно кажется, что моё присутствие только ухудшает твоё состояние. Я раздражаю тебя, ты не хочешь со мной разговаривать… Я всё еще люблю тебя… Но я готов отступить, если тебе так будет легче. На его дрожащую руку, лежащую поверх её, неожиданно упала слезинка. Адриан поднял взгляд и обнаружил влажные дорожки на щеках девушки. Она уже давно не плакала при нём. Ему казалось, что все слёзы были выплаканы ею многие месяцы назад, оставив лишь затягивающую пустоту в её глазах. Но вот она снова плачет… Почему? — Ты прав… Так будет лучше. — Я не заставляю тебя! Пожалуйста, не плачь! Я просто предложил… — Нет, я плачу не от того, что не хочу… Я не могу объяснить, почему я плачу. Может быть, от страха перемен? Но ведь это нормально? Адриан смотрел на преобразившуюся Маринетт, которая буквально за доли секунды из колючей язвительной особы превратилась снова в ту мягкую, ранимую девушку, которую он знал когда-то.  — Нет, пожалуйста, не говори, что ты хочешь взять свои слова назад, — подняла руку в предупредительном жесте Маринетт, заметив, что Адриан снова попытался что-то сказать. — Позволь мне воспользоваться этим шансом. Твоим предложением. Позволь мне уйти. Девушка резко встала из-за стола и вышла из кухни, оставив Адриана в полном замешательстве. Сгоряча слетевшая с его губ фраза, кажется, вот-вот перевернёт его жизнь. И он совершенно не понимал, как к этому относиться. Но то, что нужно было в любом случае что-то менять, было ясно как день. Быть может, действительно, развод был неплохим вариантом? Молодому человеку на секунду даже показалось, что в её походке, в миг выровнявшейся осанке снова проявилась прежняя Ледибаг, за которой он слепо следовал столько лет в их сражениях со злодеем. Сейчас их врагом стали оковы безнадежного брака. И кажется, что впервые за долгие годы Маринетт снова решительно встала на путь борьбы. Голова Адриана упала на сложенные перед собой на столе руки. Кто бы мог подумать, что всё так обернётся?..

***

Деньги и связи решают далеко не все проблемы, в чем не раз уже убедились Маринетт и Адриан за свою недолгую семейную жизнь. Но оформить развод, оказалось, возможно и за две недели, когда нет детей и споров в разделе имущества. Прошел еще месяц с тех пор, как они разъехались. Ровно тридцать дней с тех пор, как они провели вместе удивительно тёплый последний вечер и невыразимо-трепетную ночь, почти как в старые добрые времена. Но оба понимали, что это свидание было последней точкой в их отношениях. Маринетт на время переехала к родителям, пока подбирала подходящую квартиру, которую обещал ей купить Адриан. Сам же молодой человек остался совсем один в огромном особняке. И никак не мог найти себе в нём места, блуждая по вечерам по опустевшим комнатам, из которых еще не успел выветриться запах его бывшей жены, такой родной, но в то же время безжалостно сдавливающий горло петлёй сожалений. Наконец, Адриан нашел, в какой части дома ему провести сегодняшний вечер. Он забрался на пустой чердак с огромным круглым окном и витражом в виде эмблемы Дома Моды AGRESTE. Это помещение он обнаружил уже после отъезда отца и никогда ранее не подозревал о его существовании и предназначении. Но сейчас эта комната показалась ему наиболее уютной, ведь с ней не было связано никаких воспоминаний. У них не получилось. Не получилось стать счастливой семьей. Не получилось завести детей. Не получилось даже самостоятельно победить Бражника. Неудачи по всем пунктам. Бинго. И в качестве выигрыша — шанс начать всё сначала, но уже отдельно друг от друга. Примерно половина браков во Франции заканчиваются разводом. В среднем это около ста тридцати тысяч разводов в год. Союз Адриана и Маринетт был всего лишь одним из огромного числа неудавшихся браков. Но тем тяжелее было Адриану узнать, что единственный и неповторимый слаженный дуэт Ледибаг и Кота Нуара стал всего лишь одним из. Адриан поудобнее устроился, облокотившись спиной о стену и закутавшись в принесенный с собой пушистый плед. Из динамика телефона тихо играла музыка, а за окном светила круглая луна. Дожди, наконец, закончились, и небо было удивительно чистым. Быть может, если забраться еще выше на крышу, то можно было бы увидеть звёзды… Но звёзды тоже напоминали Агресту о его Леди и о том, как они были счастливы неполных шесть лет назад, устраивая свидания под открытым небом и наслаждаясь друг другом. Прикрыв глаза, Адриан почувствовал, как начинает проваливаться в сон. Картинки из прошлого сменяли одна другую перед его внутренним взором, пока, наконец не превратились в бесформенные разводы ярких пятен… Но неожиданно музыка прервалась, а образовавшуюся тишину разрезал громкий писк, оповещавший о новом сообщении в мессенджере. Адриан с трудом разлепил тяжелые веки и в немом изумлении уставился на экран телефона. Текста в сообщении, пришедшем с до боли знакомого номера, не было совсем. Но была слегка размытая фотография, на которой всё же можно было разглядеть изображение теста на беременность. С двумя четкими полосками.