Это чувство, что не покидает других, только что покинуло меня
И я прошла долгий путь, чтобы в этом убедиться
Мне больше не страшно, Кот Нуар. Мне не страшно оглядываться, когда я иду по пустой улице; не страшно опускать глаза на землю, когда бегу по крышам; не страшно встречаться взглядом с любым врагом. Мне не страшно смотреть вперёд. Мне вообще ничего не страшно. Беда в том, что отсутствие страха — это и есть самая страшная вещь на свете.Я попала под перекрестный огонь собственных мыслей
Да, раньше я обожала размышлять. Но теперь… я готова максимально быстро находить решения проблем. И с паникой, запутывающей мысли до невозможного, я прекрасно научилась справляться. Повзрослела? Ничего подобного. Я все такой же глупый ребёнок — рисую эскизы, воображая, что они создаются великим дизайнером, верю в то, что изначально все существа во вселенной были созданы все-таки добрыми, просто жизнь их потрепала, искалечила, и обожаю выпечку. Выпечка — моя слабость. Непозволительная слабость, с которой я ничего не могу поделать. Тут дальше должны идти слова о том, что и ты — моя слабость, но романтичные фразочки — твой стиль, не мой…Сигнал тревоги будет звучать вечно
Кто сказал, что люди ко всему привыкают? Я вот не привыкла к ноше национальной героини. Невозможно привыкнуть к двухчасовому сну, торжествующему хохоту противников, крикам детей, непониманию со стороны родных… Меня каждый раз на битвах передёргивает, как в первый. В первый и последний…Бог видит, я не умираю, я ведь дышу
И Бог знает, что это единственный путь к спасению
Все, что я могу сделать — это смириться со своим положением. Как говорится, «не способен изменить ситуацию — измени своё отношение к ней». Хорошая фраза. Я всегда пытаюсь следовать ей. Жаль, что не всегда получается…Я попадаю под обстрел холостыми патронами
Охотящихся за мной не перечесть. Конечно, заявление «меня хочет убить каждый третий», было бы ошибочным, преувеличенным. Не каждый третий, но каждый пятьдесят третий, поскольку я серьёзная помеха для большинства бандитов. Однако… Мне все равно не страшно. Мне все равно…Я потеряла столько крови из-за тебя
Не волнуйся. Я не сошла с ума. Я не царапаю себе горло, намеренно вызывая удушье; я не сотрясаюсь в рыданиях, обхватывая себя дрожащими руками; я не кричу о том, что все происходящее меня ломает. Я лишь до боли закусываю губу, одной рукой отправляю противника в нокаут, а второй — отчаянно сжимаю йо-йо. А потом прихожу домой, запираюсь в маленькой комнатке, и розовые, чрезмерно яркие стены давят на меня, и я правда не могу сказать, как в моих пальцах оказывается нож, зависающий в паре сантиметров от проступающих сквозь кожу вен. Главное — то, что я вовремя откидываю лезвие. Откидываю — и даже не плачу, не вздыхаю, не визжу. Просто у меня начинает кружиться голова, а к горлу подступает тошнота, и на вопли не остаётся сил.Моя кровь — все, что я вижу, пока ты забираешь у меня душу
Кот Нуар, у меня в глазах все делается ядовито-алым, точь-в-точь как мой волшебный костюм, когда я прихожу к тебе. Я не знаю, почему так, ведь в том самом сражении ты пролил меньше крови, чем твоя неуклюжая напарница. Я пролила целое море — неудачно порезалась оружием, выпавшим из Талисмана Удачи (надо же, какая ирония! неудача из-за использования удачи!). Я порезалась, однако тебе пришлось в тысячу, миллион, миллиард раз хуже… Снова все ядовито-алое. Я сжимаю в руках красные розы — может, все дело в них? — Я люблю тебя, Кот Нуар, — улыбаюсь — вымученно, неестественно, но улыбаюсь, потому что знаю, как сильно тебе нравится моя улыбка. — Люблю. Нуар, я должна кое-что сказать… то самое сражение… после него я… я узнала, что… болею. Говорю только сейчас… Почему-то никак не могла себя заставить. Нуар, я… у меня онкология. Мне… осталось совсем чуть-чуть. Я… буду существовать несколько месяцев. Всего несколько месяцев. Да. Ты даже не представляешь, как я рада. Мягко кладу цветы на твою могилу.