Как дивные ролевики в Арду попали

— Мне так жаль тебя. Ты слишком трепетный и ранимый для этого мира, моя нежная булочка с корицей… — Кто??? Маэдрос резко открыл глаза, вскинулся, даже подскочил на постели. После Ангбанда ему частенько снились кошмары, но абсурдные речи со всхлипами и придыханиями над ним еще не звучали. Ответом ему стал короткий, на очень высокой ноте, девичий визг. Дева обнаружилась на табурете рядом с его кроватью. Заплаканная, бледная, но в ярко-красном парадном платье, которое среди обставленного преимущественно в серых и белых тонах госпиталя казалось неуместным и резало глаза. — Ой, — спохватилась дева. — Прости, что напугала. Отдыхай и ни о чем не тревожься, мой милый. Ты ведь и так пережил много страданий, твоей измученной душе нужен покой. — Что ты здесь делаешь? Еще на второй фразе Маэдрос понял, что разобраться в этом потоке сопливой чепухи ему не удастся. Вряд ли такое в принципе было возможно. — Я пришла помочь тебе, отогнать тьму, что терзает твою душу. Тебе ведь так тяжело после всех тех ужасов, что творили с тобой… там. «Там» она произнесла трагическим шепотом и, разумеется, с придыханием. — Где это еще там? — спросонья Маэдрос не понимал ровным счетом ничего, кроме единственного обстоятельства: среди целителей этой девы раньше не было. Среди его подданных тоже. И лучше бы так продолжалось и теперь. — Ну… та-ам, — теперь это слово прозвучало зловеще. — Но нет, — дева снова спохватилась, — лучше не вспоминай, мой милый, не тревожь себя понапрасну. Теперь, когда твой любимый спас тебя… — Какой еще милый? Какой еще любимый? Маэдрос попытался поднять к лицу обе руки, но в культе стрельнуло болью, и он скривился… И тем совершил ужасную ошибку. Дева буквально набросилась на него. — Бедненький мой! — причитала она. — О мой несчастный! Как бы я хотела забрать себе твою боль, мое рыжее сокровище! Как же они, — еще одно зловещее придыхание, — как же они посмели терзать тебя, мое трепетное создание? Как поднялась у них рука? Как они… Слезы текли ручьями по лицу девы, плечи ее подергивались от рыданий, голос срывался. А Маэдрос понял, что больше этого не выдержит, но все же он был не такого нрава, чтобы пинками выгонять женщину из шатра. Потому он с трудом поднялся, подхватил незваную посетительницу единственной рукой и, пошатываясь, понес ее прочь, на улицу. В этот момент с губ девы сорвался мечтательно-томный вздох… а вместе с ним аханье и оханье стайки из еще десятка странных дев, сидевших у входа. Фингон оглянулся и насторожился, услышав торопливые шаги. В следующую секунду к нему ворвался Маэдрос — растрепанный, босой, в одной длинной рубахе, рукав которой был надорван на плече. Бинты, которыми была замотана культя, пропитались кровью, и тяжелые алые капли падали на пол. — Спаси меня, Финьо! Оказавшись внутри, Маэдрос принялся торопливо застегивать полог шатра. Он еще не до конца приучился управляться с одной рукой, но старался, как мог. — Опять кошмары? — Фингон подошел и положил руку ему на плечо. — Хорошо, давай закроем шатер, но затем ты сядешь и успокоишься. — Нет! — Маэдрос мотнул головой. — Не кошмары, просто… спаси меня от них! — Хорошо, — Фингон вздохнул и сам завязал полог на все завязки. Но Маэдрос на этом не успокоился и придвинул ко входу тяжелый окованный железом сундук, оставив борозду на земляном полу. — Так что случилось? — голос Фингона был спокоен, но настойчив. Он взял друга под локоть и усадил в складное кресло. Сунул в руку чашку еще теплого квениласа, который только что пил сам. — Сделай что-нибудь с ними, прошу, — глухим голосом отозвался Маэдрос. — Они от меня не отстанут. — О ком ты говоришь? Это был не первый раз, когда Маэдрос вел себя, как безумец. Фингон понимал, что после долгих лет в плену невозможно восстановиться в один миг, и не винил его, старался помогать, как мог. — А ты выгляни… только не открывай. Перегнувшись через сундук, Фингон осторожно отодвинул край полога между завязками и посмотрел наружу. На земле сидели десять эльфиек в парадных платьях и увешанных гербами, каждая из которых смотрела на шатер с неприкрытым обожанием. Одна даже послала шатру воздушный поцелуй. — Тихо, не мешайте им, — донесся до Фингона взволнованный шепот. — Пусть посоциалят… — Ах, какой романтичный момент… — …сейчас поцелуются… не спугни.