История о скучной социопатке

Мы искали Франа довольно долго. Дело было в том, что он действительно заинтересовался лекцией по биологии, поэтому нам пришлось дождаться её окончания, чтобы вытащить его из аудитории. Затем он, с неким разочарованием глядя на истинный облик Бельфегора, будто бы расстроенно и сам принял свой настоящий вид. Всё это было так умопомрачительно, что казалось мне чудом. Впрочем, других объяснений для этого и не нашлось бы. Элементарная магия. После этого Бел потрепал «Лягушку», как он называл Франа, по волосам и завёл разговор по поводу переезда. Я будто находилась в прострации, смутно пытаясь вспомнить местонахождение городов, которые они упоминали. Наверное, мне стоило действительно уделять больше внимания географии, чтобы не оказываться в том глупом и ничего не понимающем положении, в каком я всё-таки оказалась. Объяснять мне, о чём разговор, парни не стали: Бельфегор провозгласил полнейший патриархат в своём государстве и не разрешил мне вмешиваться, а Фран вообще сделал вид, что не услышал моей просьбы о включении в беседу. Оставалось только беспомощно глядеть на пустые коридоры, каким-то образом вслушиваясь в отдалённые голоса преподавателей университета. К счастью, моё ожидание не было долгим. После нескольких минут обсуждений и даже споров, иногда переходящих с рваного шёпота на почти крик, Каваллини с самым довольным на свете видом заявил, что нам не мешало бы побывать во Франции. Я изумлённо глядела на него, не веря, что это правда. Я еду во Францию, ха-ха. С Бельфегором и Франом, ха-ха. Город любви, говорите? - Что ж, Франция, - растерянно повторила я, пытаясь собраться с мыслями, как следует. – Может быть, мне нужно собрать вещи или что-то вроде этого? – Фран перевёл скучающий взгляд со стенгазеты на меня. - Не ду-умаю, что это хорошая идея. Дома ты можешь подцепить за нами хво-ост, и вся наша маскировка накроется медным тазом, - я задумчиво представила, как что бы то ни было накрывается медным тазом. Я согласно кивнула. - Но я же не могу ехать туда вот так, налегке, - я посмотрела сначала на свою сумку, в которой были только учебники и вещи первого назначения, а потом на Бельфегора. Тот раздражённо выпятил свою губу. Ему явно не доставляли особого удовольствия мои типичные женские проблемы. Я фыркнула. Тоже мне, королевская особа. - Может быть, я могла бы тогда пройтись по магазинам? – невинно предложила я. Судя по злобному выражению лица Каваллини, ему моя идея не понравилась. - Нет у нас времени на то, чтобы ты по магазинам шастала, - отрезал он и отвернулся, но я-то знала, что он сам думает над тем, что можно сделать с этим. Мне немного льстило его внимание к моей персоне, но я быстро отбросила эти мысли, потому что его внимание было сосредоточено на ускорении его дела. - Каролина, - я чуть удивилась, услышав своё полное имя из уст Франа, и принялась внимательно слушать. – Почему тебе не пришло в голову, что в супермаркете легко можно заметить тебя? – я задумалась. - Но ведь это очень людные места, там очень много точно таких же обычных покупателей, с чего все станут выискивать именно меня? – спросила я, но парень покачал головой. Я хмыкнула. – Тогда ты мог бы наложить на меня свою иллюзионную штуку, - я следила за выражением его лица, чтобы понять реакцию, но его лицо совершенно не менялось. - Вряд ли ты будешь вести себя естественно, будучи под действием иллюзии. Чтобы делать это, нужен опыт, - с умным видом сказал Фран. Я фыркнула, снова. Ну что за зануды эти двое? - Почему бы в таком случае тебе, такому опытному иллюзионисту, не отправиться за покупками? – уже раздражённо предложила я. Бельфегор, до этого молча стоявший рядом, сипло засмеялся. - Сойдёт, как вариант, ши-ши-ши, - сказал блондин. Я улыбнулась, довольная собой. Лицо Франа по-прежнему ничего не вещало, но данная ситуация его явно не особенно радовала. - Я напишу список, чтобы тебе было проще, - добавила я, пытаясь приободрить его, однако его взгляд был всё такой же апатичный. – Совсем немного вещей, это не займёт много времени, - с долей отчаяния я старалась пробиться сквозь его стену равнодушия, но у меня это явно не получилось. - Так запа-арно, - театрально вздохнул Фран. Я достала из сумки лист бумаги и ручку и принялась вспоминать, что же нужно с собой брать в подобные поездки. В итоге получился аккуратный список из 33 пунктов. Я протянула его зеленоволосому парню, однако бумажка была перехвачена одним полудурком в короне. Я фыркнула, предполагая, что он хотел там найти. С усмешкой он начал читать список с начала, наверняка в надежде увидеть что-нибудь вроде «Нижнее бельё, кружевное, 3 пары» или «Прокладки, 2 пачки». Я с насмешливой снисходительностью наблюдала, как его лицо приобретало скучающее выражение. - Совсем ничего интересного, - констатировал он и, сложив лист пополам, отдал Франу. – Тебя ждать в аэропорте? Или сам долетишь? – с издёвкой в тоне спросил Бельфегор, прекрасно понимая, что парень был несовершеннолетним, и без сопровождения взрослых его никуда не выпустят. - Смею хранить потаённую надежду, что ваш королевский зад не онемеет, пока вы будете ждать меня, - без тени улыбки отозвался Фран, и одной этой своей фразой разом стёр самодовольное выражение с лица Каваллини. Бел принялся отчитывать его за неуважительное поведение к старшим по званию и просто старшим, и я не могла не рассмеяться, глядя на это. После того, как мой сдавленный смех дошёл до ушей Его Величества, он буркнул, что нам пора идти и, наградив Франа напоследок злобным взглядом, схватил меня за руку и потащил к служебному выходу. Не хотелось проблем с тем заведённым охранником, который на автомате желал удачного дня. Точно так же он получал зарплату за удерживание студентов от прогулов. С горем пополам мы выбрались из этого чёртового университета, и у меня не возникло никакого желания посмотреть на него в последний раз. Ну и что, что я понятия не имела, когда вернусь сюда снова? Не очень-то и хотелось. Затем Бельфегор очень быстро, можно даже сказать, что мастерски, поймал такси и усадил меня на заднее сиденье. Сам он сел рядом и закрыл за собой дверь. - В аэропорт, - чётко произнёс он и, решив, что таксист не достоин более его внимания, откинулся на спинку сидения. Уж не знаю, почему, но я сидела, как на иголках. И что же было тому виной? Отвратительный шансон, который тарахтел из магнитолы водителя? Запах сигарет и дешёвого алкоголя, прочно впитавшийся в весь этот автомобиль целиком? Или присутствие объекта моих странных желаний? Тем не менее, я старалась не подавать виду, что испытываю хоть какой-то дискомфорт, особенно глядя на то, как спокойно развалился на сидении Бельфегор. Лицо у него было такое надменное, что, казалось, ему вообще ничего не мешает. Я завистливо шикнула и, отвернувшись к окну, смиренно положила руки к себе на колени, изредка сминая край юбки. Буквально через минуту хриплый голос мужчины в годах под гитару сменился мелодичным завыванием какой-то женщины. Странно, но по её голосу нельзя было определить возраста. Я невольно начала прислушиваться, пытаясь направить своё возбуждённое внимание в правильное русло. Женщина пела на итальянском, но слова в песне были очень скомканы. Несмотря на это, я всё же смогла разобрать, о чём она пела. По крайней мере, в общих чертах. О любви, конечно. У меня возникло такое чувство, что кроме, как о любви, не о чём больше ни сочинять песни, ни писать книги, ни рисовать картины, ни снимать фильмы. Ничего. Без любви нет ничего. Хотите искусства? Извольте сначала отведать смачной влюблённости, а уж потом приходите за духовным обогащением. Казалось, что через пару лет на дверях галерей, кинотеатров и филармоний будут висеть одинаковые таблички: «Без любви вход запрещён и бесполезен». Когда женщина старательно вытягивала ноты в припеве, я невольно покосилась на Каваллини. Чёртов напыщенный индюк. Самое ужасное, что я никогда не могла понять, куда он смотрит и с каким выражением. Глаза – зеркало души, говорите? Что ж, этот человек без отражения, словно вампир, высасывал вместо крови все мои остатки гордости. И зачем я так внимательно смотрю на его лицо? Кожа светлая, даже бледная, дьявольски гладкая. Для полноты картины так и хочется использовать осязательные органы чувств. Потрогать, почувствовать самой. Само лицо жутко худое, но не похоже на личико анорексички. Тонкие губы, контур которых был чётко очерчен невидимой линией. Может быть, так казалось от того, что он никогда не оставлял свой рот в покое? Если подумать, то он всегда либо превращает свои губы в тонкую упрямую полоску из плотно сжатых губ, либо улыбается, словно маньяк. На данный момент на его лице царила полу-усмешка: уголки рта были чуть приподняты в самой что ни на есть довольной манере. Словно кот, но на этот раз не Чеширский, а только что отведавший сметаны. Я подловила себя на том, что разглядываю Бельфегора слишком тщательно и слишком восхищённо, но быстро отбросила эту мысль. Мне было легко прощать себя за такие выходки. Не терпеть же жуткое любопытство. Сквозь «аромат» табака и спирта постепенно в нос начал пробиваться запах его шампуня. Такой же, каким я его запомнила – кокосовый. Я прищурилась, прикидывая в уме, знает ли он, что я на него смотрю. Может быть, он прямо сейчас по-хитрому скашивает свой самодовольный взгляд на меня, пользуясь тем, что глаза скрыты пушистой чёлкой. А может быть, даже не догадывается о том, чем я занимаюсь. Второй вариант устраивал меня намного больше. Внезапно я почувствовала, что прямо сейчас мне следует, нет, я должна сделать что-то. Я недоумённо пыталась заглянуть внутрь себя и выяснить, чего от меня требовало моё подсознание, и оно услужливо подбросило мне пару картинок, как вариант. От увиденного мои щёки показались мне намного горячее, чем до этого. Кровь довольно быстро прилила к лицу, и я удивлённо, даже немного злобно отругала саму себя за такую пошлость и безответственность. Однако всё-таки взгляд снова вернулся к фигуре Каваллини. И зачем же природа вообще создаёт таких красивых людей? Хотя, он явно не был идеалом: пока боженька раздавал адекватность, он, похоже, стоял в очереди за шелковистыми волосами. Повинуясь странному инстинкту, я уверенно поставила свою руку на место между нами. Это движение уж точно не осталось незамеченным Бельфегором, и он чуть повернул голову в мою сторону, не меняясь в лице. Всё происходило, будто само собой, будто с самого момента создания мира всё было задумано именно так. Я поворачиваюсь всем телом к нему, опираясь одним коленом на сидение. Бел заинтересованно и до ужаса игриво наклоняет голову набок. У меня бы перехватило дыхание, не будь я так серьёзно настроена. Вторую мою руку, которая совершенно удачно была свободна, я плавно и почти незаметно переместила на его лицо, в тайне радуясь, что мне всё-таки удалось его потрогать. Как я и думала, холодная и упругая. Постепенно я начинала чувствовать неловкость самой ситуации, а растущая с каждой секундой ухмылка Бельфегора была только катализатором моего стыда. Однако отступать, как говорится, было некуда – позади Москва. Прикусив губу от живописности вида, с молчаливым удовольствием я провела большим пальцем левой руки по его щеке, продолжая наблюдать мягкость кожи Каваллини. Я приподнялась на том колене, на котором сидела, постепенно приблизившись к лицу блондина, которое, между прочим, имело весьма насмешливый вид. Однако от моего внимания не ускользнул тот факт, что его дыхание стало немного тише и медленнее, как будто он затаил его, ожидая чего-то. Было приятно хотя бы то, что он не отталкивал меня со свойственной ему капризностью поведения, что было бы вполне ожидаемо, исходя из его характера. Утешая себя мыслью, что если бы он не хотел, чтобы я это делала, он бы сразу же прекратил всё это, я прикрыла глаза и прикоснулась к его губам своими. Обыкновенный поцелуй в губы, причём даже без особых действий, элементарное соприкосновение произвело на меня такое впечатление, что сначала мне показалось, что в моей голове кто-то наглым образом запустил фейерверк. Бельфегор продолжал ничего не предпринимать, а я растерялась. Всего один момент казался мне таким сладким и приятным, что менять что-то казалось кощунством. И неважно, как именно менять: отодвинуться и извиниться за своё поведение или продолжить соблазнять Каваллини. Я не могла перестать думать о том, что мой рот действительно касается его рта, и это казалось таким огромным чудом, что мне было трудно поверить в реальность данного события. Однако бьющееся, словно колибри в клетке, сердце не давало мне поводов для сомнений. Да, чёрт возьми, я действительно поцеловала этого засранца. Я не знала, когда же наступит тот момент, когда будет логично оторваться от этого парня, но не переставала ждать его, наслаждаясь каждой секундой нашего физического контакта. Наконец, я решила: я посчитаю до трёх и прекращу это. Раз. Я убрала вторую руку, которую использовала в качестве опоры для данного действия, с сидения и тоже нахально положила на лицо блондина. Два. Таксист усмехнулся, видимо, посмотрев в зеркало заднего вида. Три. Я только собралась отстраниться и начать придумывать, что сказать в своё оправдание, как твёрдая и большая рука Бельфегора уверенно легла на мой затылок. Он чуть повернул лицо вбок и провёл языком по моей верхней губе, едва слышно выдохнув. Я едва не опешила от удивления и дикого восторга от его действий, и в первые секунды совершенно не знала, что мне делать. Как оказалось, больше думать мне не было необходимости. Второй рукой он без особых усилий сгрёб меня в охапку и посадил к себе на колени. Во время «пересадки» Бельфегор наградил меня ещё парочкой мимолётных, но остающихся в моей памяти поцелуев. Я боялась больше всего, что этого не будет, что он никак не отреагирует. Ведь с тех пор, как он заставил меня работать горничной в Варии, мы ни разу по-настоящему не целовались. После этого были только телесные домогательства, включавшие в себя многочисленные ножевые раны. Ну, правда, был там один момент, когда я уже было посмеяла надеяться на поцелуй, в тот самый день, в ванной комнате, перед моим уходом. Но ведь «почти» не считается, верно? Поэтому я с некоторым облегчением чмокнула его в уголок губ, принимая такую его реакцию, как положительное отношение ко мне. По крайней мере, я ему не противна. Я было подумала, что всё закончилось после того, как Бельфегор даже немного ласково накрыл мои губы своими, не предпринимая дальнейших действий, поэтому захотела слезть с его колен, чтобы перестать находиться в таком неудобном положении. Однако, стоило мне только пошевелиться в сторону своего места, как Каваллини властно надавил на мои бока, заставив тем самым сесть обратно. Затем он придвинул меня ещё ближе к себе, так, что я действительно теперь ощущала, как он дышит: его грудь мерно приподнималась и точно в таком же темпе опускалась. Я чувствовала естественное смущение: моя грудь касалась его груди. Неважно, что наши тела разделяли слои одежды, я чувствовала, будто преград между ними уже нет и вовсе. Я принялась неловко ёрзать, чтобы отодвинуться от его тела хоть немного, но мои жалкие попытки были снова прерваны тем же грубым способом. После того, как Бельфегор удостоверился в том, что я послушно сижу на месте, на которое он меня посадил, он убрал с моей талии руки и приподнял моё лицо к свету. Не знаю, что он хотел высмотреть в моих глазах или, может быть, каких-то других чертах лица, но то, что он увидел, явно его удовлетворило, о чём говорила его усмешка. Затем он аккуратно отпустил мой подбородок. Одной ладонью он провёл по моей спине, спускаясь к ягодицам, что не осталось без моего внимания и нужной доли восторга, а вторую запустил в мои волосы. Как только волна удовольствия, начинавшаяся от дрогнувших плеч и заканчивавшаяся шумным выдохом, я оценила степень приятности этого действия. Поэтому я решила не оставаться в долгу и все свои десять пальцев отправила в густые и вкусно пахнущие волосы Каваллини. Ему, видимо, это понравилось: Бел хмыкнул и неожиданно снова провёл языком по моим губам. Я, как отражение в зеркале, сделала то же самое, пытаясь вызвать у него игривое расположение духа. Моя задача была явно выполнена, когда блондин с нескрываемым наслаждением простонал, как только я чуть прикусила его нижнюю губу. Его левая рука, надо сказать, отлично справлялась со своей задачей: моя спина покрылась мурашками за долю секунды от его нежных и в то же время страстных движений. Я была благодарна Каваллини хотя бы за то, что он не использовал свой язык. Мне подумалось, что если бы он совершал что-то большее, нежели облизывание моих губ и его собственных, я бы сошла с ума от нахлынувших эмоций и ощущений. Постепенно становилось очень жарко, несмотря на прохладную погоду. Мне хотелось позвать его, назвать по имени, чтобы до него точно дошло, что он делает всё это именно со мной. Но я сдержалась и всего лишь продолжила отвечать на его непостоянные поцелуи. Губы Бельфегора постепенно становились всё больше и больше требовательными, и я не могла не заметить этого. Несмотря на то, что начала всё это я, по собственному желанию, в моё сознание закрался страх, что я что-то делаю неправильно, как будто бы слишком спешу. Как только Бел нагло засунул свой язык в мой рот, это сомнение увеличилось в несколько раз. Я уже захотела отодвинуть его от себя и даже высвободила одну свою руку, правую, из его шевелюры, как почувствовала расслабление из-за плавных движений левой ладони Бельфегора. Казалось, что он пытался успокоить меня, как будто призывал не бояться. Я чуть нахмурилась, но решила попробовать и нерешительно дотронулась своим языком до его. Видимо, это было «температурой кипения» для Бельфегора. Блондин вдруг разом опрокинул меня на спину, совершенно не заботясь о моём смущении из-за юбки и моего нынешнего положения ног. Бел слишком самоуверенно навис прямо надо мной, а мои ноги остались вокруг его туловища. Я попробовала свести колени вместе, чтобы вернуть себе рамки приличия, но у меня не получилось. Виной тому был всё тот же чёртов Каваллини, который, оставив расстояние между нами около нескольких сантиметров, низко наклонился и снова принялся терзать мои губы. Видимо, ему в голову пришла идея отомстить за мой предыдущий укус: он несильно нажал на мою нижнюю губу зубами, но, услышав всё-таки мой недовольный хнык, усмехнулся и покрыл больное место невесомыми поцелуями, будто извиняясь. Я не могла скрыться от этого всепоглощающего удовольствия никуда и никаким образом. Когда я закрывала глаза, он становился грубее, чтобы заставить меня почувствовать в разы больше, чтобы отсутствие видимости окупилось сполна ощущениями. Когда я поворачивала голову, не в силах больше терпеть эту сладкую бескислородную пытку, Бел тотчас же находил губами моё самое слабое место – соединение подбородка и шеи. Уж не знаю, как он так быстро нашёл ту самую зону, в которой моё наслаждение увеличивалось в геометрической прогрессии, но мои эмоции зашкаливали с чистой совестью. У меня не было выбора, кроме как принять это сражение под названием «Кто доставит другому больше ощущений», и, судя по всему, я безбожно проигрывала. Моим уделом было бесстыдно метаться от волной накатывающих приятных покалываний в разных частях тела, вздыхать при каждом его слишком верном движении. В то же время если у меня и получалось вызвать у Бельфегора редкие стоны, то это случалось только из-за неожиданности моих действий. Как, например, он не ожидал, что я укушу его. Благо, что наши совместные усилия не выходили за определённые рамки: я бы не хотела, чтобы пострадала моя шея, на которой и так уже оставалось несколько отметин со времён развлечений Каваллини. Вспоминать о его ножах было для меня неприятно, а о следах, оставленных ими на моём теле, тем более. Бел каким-то образом учтиво догадался об этом и не давал волю своим зубам ниже моего подбородка, и одно только это показывало мне его в лучшем свете. Когда я вспомнила о том, что я была всё-таки одета в юбку, было уже поздно предпринимать очередные попытки сдвинуть колени ради пристойности. К тому же, между моих ног почётное место занимало колено Бельфегора, которое вряд ли позволило бы мне совершить выше указанный целомудренный поступок. Поэтому я решила даже не думать о том, как я себя веду. Какие вообще могут быть мысли, когда такой чудовищно красивый парень ласкает тебя на заднем сидении такси? Стоп. Мы на заднем сидении такси! Этот факт ударил мне в голову как раз, когда ловкие пальцы Каваллини добрались до края моей юбки, явно собираясь задрать её и открыть новую территорию для соревнований – мои бёдра. Я быстро опустила свои руки на края подола, чтобы удержать Бела от совершения такого необдуманного действия и с укором взглянула на него. Ответом мне послужила мягкая и снисходительная усмешка, которая отвлекла моё внимание от того, что Бельфегор незаметно отодвинул мои руки и сделал всё, чего хотел. Я тихо вскрикнула, когда Бел ладонями провёл по внутренней части обоих моих бёдер, чем привёл меня в неясное возбуждение. Я взглянула на его лицо снова и абсолютно отчётливо увидела читавшееся на нём вожделение. Как ни странно, это выражение вовсе не напугало меня, а наоборот, даже раззадорило, но факт нахождения в такси меня немного смущал. Спереди от нас всё-таки совершенно незнакомый человек, и… Я потеряла нить мыслей, когда Бел приподнял край моего топа и, будто из любопытства, оставил несколько лёгких поцелуев на моём животе. После этого укола возбуждения я хотела взять ситуацию в свои руки и одёрнуть топ обратно, но Бельфегор снова остановил меня. Его постоянное раздражение стало уже показываться наружу. - Чего ты боишься? – спросил он, чуть недовольно, и я захотела засмеяться от того, что это было первой фразой, сказанной нами в течение всего этого, но момент был неподходящий. Я недоверчиво посмотрела на него, прекрасно понимания своё униженное положение: покрасневшая, с разведёнными ногами и наполовину оголённым животом. Видимо, это зрелище доставляло Бельфегору некое эстетическое удовольствие. Он наклонился ко мне снова, и я сначала подумала, что он собрался снова целовать меня. Однако он дотронулся языком до мочки моего уха, вызывая ещё один совершенно бесстыдный сдержанный стон. – Я же не собираюсь иметь тебя здесь, - прошептал он так, чтобы это смогла услышать только я. Бел точно знал, что это вызовет у меня дрожь по всему телу, поэтому, когда его ожидания подтвердились, шелестяще рассмеялся, в своей уникальной манере. Чёртовы его эти «ши-ши-ши». Я густо покраснела, в мыслях упорно игнорируя тот факт, что начала всё это всё же я. Мой взгляд наверняка так и говорил: «О чём это ты болтаешь?!». - Было весело, - только и сказал Каваллини. Я, ничего не понимая, продолжала возмущённо и молча пялиться на него. - Приехали, - вставил таксист таким тоном, будто в его автомобиле только что ничего не происходило. Ну, ничего себе рутина. - Чёрт подери, - выругавшись, я села спокойно, привела свой внешний вид в порядок и вышла из машины вслед за Бельфегора, с лица которого, вероятно, не собиралась сходить раздражающая усмешка в течение следующих нескольких дней. Я вздохнула. Что я за дура такая?