no matter where I sleep

Она совершенно от себя не ожидала, что однажды начнёт его целовать. И что потом это повторится не раз. Беспорядочно: шею, губы, всё лицо, снова губы – почти не ощущая ни тепла, ни вкуса, ни текстуры, но не позволяя ему отпрянуть. Её совершенно не волнует, что она делает и как далеко это может зайти. Физическая сторона происходящего ей безразлична, совсем другой процесс поглощает её: в голове один за другим вспыхивают восхитительно реалистичные образы. Поцелуи в тёмных коридорах викторианских особняков – фантазии или настоящее? Дыхание спящей, губы нежно касаются лба, привкус печенья во рту, шорох книжных страниц – Клара узнаёт свою комнату. Смущение, неловкость, некуда деть руки. Двусмысленные шуточки, пытливые насмешливые глаза прекрасного человеческого существа. Так хочется взять за руку, так хочется прижать к себе и уткнуться в мягкие каштановые волосы, которые – совершенно необъяснимо с научной точки зрения, но всё равно чудесно – пахнут осенью и домом. И страх, периодический молниеподобный страх, что с прекрасным существом что-то произойдёт. А потом опять поцелуи в лоб, тёплые пальцы, нежный аромат кожи, улыбка и звук голоса, сияние открытого и искреннего взгляда. Клара видит себя со стороны: свой образ, отражённый через призму чьего-то сознания – огромного, многослойного, мощного, непостижимого, нечеловеческого. И чьи-то чувства прокатываются через её нервные клетки, чьи-то ощущения обволакивают рецепторы кожи, чьи-то отражённые эмоции будоражат и дурманят. Все они инопланетные, немного пугающие, странные, направленные на неё саму. А может, это просто приглушённые воспоминания о пережитом чувственном и эмоциональном опыте – иногда не разобрать, всё словно подёргивается дымкой. Но Клара уже знает, как избавиться от этой дымки и снова начать видеть всё ярко. Просто продолжать снимать одежду с него и с себя. Просто продолжать целовать, гладить, покусывать, сжимать. Просто шепнуть ему, чтобы заткнулся и не мешал. Она нашла, что искала, чего так жаждала и чего он лишил её. И теперь она от своего не отступится. А потом всё кончается: Клара не может выдерживать телепатический контакт так долго, как ей хочется, – так долго, как ей необходимо, – и засыпает на кровати где-то в одной из комнат ТАРДИС. Когда она проснётся, Доктор уже уйдёт, и она испытает облегчение, а потом начнёт прилагать колоссальные волевые усилия, чтобы не думать о том, что она изменяет Дэнни, едва начав с ним встречаться. *** – Эй… Ты куда? Раннее утро и сонный голос Дэнни в полутёмной комнате. Сегодня он ночует у неё. – Сейчас приду. Спи. Клара уходит в ванную, включает воду и плачет. Ей приснилось, что он вернулся – её Доктор – и теперь она никак не может выкинуть сон из головы. Ей срочно необходим новый телепатический контакт, новая порция ярких образов из прошлого, этих непонятных и будоражащих, этих родных и согревающих эмоций. Она тщательно умывается, репетирует перед зеркалом свою лучшую улыбку и выходит из ванной. Забирается обратно к Дэнни, шепчет ему что-то игривое, уверенно целует и старательно ласкает, прекрасно зная, что делать. Физическая сторона происходящего очень важна для неё, потому что только так можно раствориться в ощущениях, в сиюминутном доверии и тепле, во взаимном влечении двух тел. А ещё можно выбросить всё из головы хотя бы на полчаса и ощутить себя совсем другой Кларой – человеческой. Каждый вечер она ходит на свидания, каждые выходные просыпается рядом с ним: Дэнни красивый, привлекательный, умный, он её тип, ей нравятся его ухаживания и ласки. А ещё есть Доктор: не так уж сложно привыкнуть называть его Доктором, только немножко потренироваться и поставить картинку с богомолом на знакомый номер телефона. Может, он только притворяется бессердечным? Иногда Клара с надеждой смотрит ему в глаза, но опять не находит то, что ищет. Как ни разу не находила ничего в Дэнни, хотя и провела с ним не одну ночь. Нет, Дэнни замечательный, его полюбила вся её семья, он идеальный парень и точно никогда не придёт голым на рождественский ужин, а ещё он – всё, чего ей сейчас хочется (и ничего из того, в чём она нуждается). *** Клара точно помнит, когда это началось у неё с Доктором, потому что до этого ничего не было – ни в реальности, ни в её воображении, ни в случайно мелькнувшей мысли. Мыслей и фантазий не осталось после Трензалора, если быть совсем точной. И ещё капельку точности: во всём виноват телепатический интерфейс ТАРДИС. Она не уверена насчёт логического объяснения того, что тогда случилось. Всё началось, когда Доктор положил её руки в ячейки интерфейса, осторожно касаясь пальцев и почти переплетая их со своими. И тогда что-то произошло у Клары в голове. Яркий образ: окутывает знакомым теплом, приподнимает на месте, кружит по консольной, словно в танце (хотя она готова поклясться, что стоит на месте, пальцы в ячейках), и слышится зовущий её голос, который она не надеялась больше услышать. Голос не просто прозвучал, а стал частью её существа, прокатился по каждой клетке, подобно нервному импульсу, передал секундное послание: яркое и чистое, интуитивно понятное, мгновенное пришедшее в резонанс с чем-то внутри самой Клары. Это длилось всего миг, а ей стало так хорошо, как не было уже давно. А потом Клара вспомнила, что в ресторане её ждёт Дэнни Пинк, с которым у них сегодня первое свидание, и что Дэнни хороший и с ним тоже может получиться тепло, если постараться… Образ Дэнни всё спутал, интерфейс отправил их с Доктором не туда, и закрутилась целая история, которая закончилась тем, что Клара сидела на лестнице в консольной, смотрела на угрюмого седого мужчину – а видела дрожащего в темноте ребёнка, которого только что гладила по голове. Щемящая, почти материнская нежность, которую она теперь испытывала к нему, стала для Клары настоящим открытием. В тот момент она всё забыла: и как страшно быть брошенной в подвале, и как больно получать звонок от призрака, и как странно ощущать дрожь в пальцах через ячейки интерфейса. Очень долго ничего не было, а через пару недель случилось – и опять, когда они пользовались телепатическим интерфейсом. Доктор нахмурился, но Клара не дала ему отстраниться и поймала за руку. Яркий образ снова заполняет её сознание, и Клара готова закричать, потому что на секунду видит себя – в слезах и шепчущую: «Не меняйся». Доктор был явно недоволен происходящим: он хмурился и пытался отстраниться, но Клара не дала ему это сделать, потому что начала целовать в губы и гладить по спине. Она ощущает чей-то груз, в котором сожаление о несделанном, грызущая тело и душу боль, а ещё почему-то нежность. Ей хочется хоть как-то облегчить его страдание, но она не в силах: это эмоциональный слепок момента, заключенный в голове Доктора, в какой-то клетке его мозга, возможно. Спрятанный там, словно в темнице, и Клара намерена открыть дверь. Туда: в родное, тёплое, оберегающее, нежное, зовущее к себе, вызывающее слёзы, резонирующее с тем, что у неё внутри. Доктор не хотел больше показывать, он сопротивлялся, и от этого у Клары жутко разболелась голова – но она знала, что не отступится, даже если это её прямо сейчас убьёт. – Клара. Ледяной тон привёл её в чувства. Доктор отстранился: они больше не целовались, она не тянулась к нему на цыпочках и не прижимала к себе. – Это должно прекратиться. И тогда Кларе стало так стыдно и противно, как никогда за прожитую жизнь. Она собиралась сдавленно извиниться и убежать из ТАРДИС. Но вместо этого почему-то устремила на него прямой взгляд и спросила – потребовала ответ: – Что это такое было? Объясни. – Нет, – он отвернулся и сжал какой-то рычаг. – Не буду. – Я видела картины прошлого, – она шагнула вперёд, продолжая напирать. – Я видела саму себя. Твоими глазами. Нет, не твоими. Во всяком случае, не такими, какие сейчас. Я видела твои воспоминания в прошлой регенерации. Объясни, как это получилось и что вообще всё это значит! – Симбиотическая связь, – бросил он, словно выплюнул. – Это… то, что между таймлордом и ТАРДИС? – неуверенно переспросила она, вспоминая давние объяснения. – Да. Но тебе не понять, это галлифрейская наука. Если попроще: ты случайно подключилась к моему разуму через телепатический интерфейс. А потом ты… усилила. Он неловко кашлянул и снова отвернулся. Клара изумлённо смотрела на него, переваривая услышанное. А потом прищурилась, уточняя: – Значит, когда я целую тебя, твой разум раскрывается и показывает мне то, что я хочу? – Я не буду тебе больше ничего показывать! – Это мы ещё посмотрим. Конечно же, он показал: Клара умела быть очень убедительной и настойчивой, когда речь шла о том, что ей необходимо. Она знала, что это тепло – родное, оберегающее, нежное, зовущее к себе, вызывающее слёзы – исходит из прошлого Доктора, а не из его настоящего. Ей было стыдно, что она использует его. А ещё ей нужно было больше: не только последние воспоминания, но и ранние, весь Трензалор, путешествия с ней, предыдущие спутники, и даже его жена… А потом и воспоминаний Кларе стало мало, она стала искать фантазии, наблюдать за ходом былых размышлений, жадно ловить малейшие отголоски живого образа, который когда-то знала. Она использовала всё новые и новые способы раскрыть его разум, и Доктор поддавался на её уговоры, улыбки, поцелуи, ласки. Клару не остановила необходимость изменить Дэнни: просто было противно в первые пару раз. А потом Доктор бросил её на Луне, и она поклялась себе, что вот теперь это закончится – но смогла продержаться только две недели. Ей было необходимо погружаться в него, снова и снова, пока не кончатся воспоминания и мысли, а потом начать всё сначала, находя любимые моменты и нажимая воображаемую телепатическую кнопку play. – Я люблю тебя, – сказала она в телефонном разговоре с человеческим мужчиной, глядя на стоящего у консоли таймлорда и мечтая прикоснуться своим разумом к эмоциональному образу кого-то совсем другого, кому она уже не могла подобрать ни настоящего имени, ни точного определения, но готова была умереть за это. – Это… как зависимость? – спросила она у Доктора. – Не узнаешь, пока не попытаешься остановиться, – ответил тот, вряд ли понимая, что она вообще имеет в виду. А после смерти человека она стала ещё сильнее нуждаться в телепатическом контакте и ещё отчаяннее вцепляться в таймлорда, когда они оставались наедине. Если бы кто-нибудь попросил описать, чем они занимаются на смятых простынях в её спальне в ТАРДИС, то Клара вряд ли смогла бы припомнить какие-то детали или действия, но зато в подробностях сумела бы описать, какие ощущения сопровождают перезапуск Вселенной со стиранием себя из пространства-времени, или как проходит срочный ремонт интерлогических темпоральных микросхем в условиях внезапной турбулентности во временной воронке, или о чём думал её Доктор, когда позвонил ей перед самой регенерацией и попросил остаться со своим новым воплощением. Просто продолжать снимать одежду с него и с себя. Просто продолжать целовать, гладить, покусывать, сжимать. Просто шепнуть ему, чтобы заткнулся и не мешал. Просто расплакаться и умолять его, если он вдруг закрывает свой разум. Просто подавить стыд и ненависть к себе. А потом зажмурить глаза и снова провалиться в бездну оживающих воспоминаний. И когда всё закончится, перекатиться на другую сторону постели и уснуть. *** Доктор стоит у консоли, Клара подходит к нему и обнимает со спины. Ласково называет глупым старичком и обещает, что никуда не уйдёт. А куда она может уйти? Иногда ей хочется завести себе кого-нибудь – хоть кого-то, чтобы ходить на свидания, флиртовать, смотреть старое кино в обнимку на диване и болтать ни о чём. Чтобы можно было сконцентрироваться на физическом, раствориться в тепле, как с Дэнни, и снова почувствовать себя человеческой Кларой. Потому что сейчас она понятия не имеет, кто она такая. Но никто не находится, или просто плохо ищется, и Клара старательно демонстрирует свою очеловеченность через шутки о необыкновенных поцелуях с известными писательницами. «Я школьная учительница с планеты Земля, и я убежала с инопланетянином, потому что влюбилась в…» Он прекрасно расслышал эти слова и хранил их в голове на протяжении веков, рядом с ну-совсем-не-викторианским поцелуем в тёмной прихожей. Иногда Клара ненавидит его: за то, что бросил её одну, за тот проклятый звонок с Трензалора, за то, что всегда знал о её чувствах и ничего не делал. А иногда ей кажется, что она остаётся рядом, в этой навязанной роли «заботницы», потому что всё ещё надеется починить что-то в его голове или хотя бы понять, что с ним сделала регенерация. Люди – единственная загадка, которая стоит разгадки. Поймёт ли она, что он говорит не только о человечестве в целом, но и о ней персонально. Догадается ли, что ему не просто любопытно, что такое Клара (Освин?) Освальд – ему хочется, чтобы она осталась рядом с ним, кем бы ни была. «Награда за спасение» – вы подумали про корабль, а я говорил о Кларе. – Всё, что ты собираешься сказать, я уже знаю. Не сейчас. Мы и так многое делали не вовремя. Она не успела ничего понять, потому что умерла. А потом он вроде бы её спас. А потом убил другого таймлорда. И Клара всё ещё пыталась понять. – Скажи мне, что они с тобой сделали. Скажи, что случилось с Доктором. Ему очень хотелось, он даже почти верил – что сможет растянуть годы последней регенерации на всю жизнь Клары, если будет появляться у неё дома каждую неделю, но с промежутками в сорок-пятьдесят своих собственных лет. А ещё он очень удивился и испугался, когда случайно подслушал её разговор с какой-то школьной подругой, которая советовала поскорее завести парня. Ему очень хотелось, чтобы их дни продолжались – но всё кончается, и гораздо раньше, чем может показаться, а Клара заслуживает настоящую человеческую жизнь. – Такие, как ты и я, должны говорить важные вещи друг другу. И я собираюсь сказать сейчас… Твой народ создаёт монстров, убивая себя и перекраивая много раз. Ты был кем-то другим, когда я тебя встретила, и я люблю этого «кого-то другого», ты знаешь это, но также ты знаешь, что мне не стоило оставаться с тобой после регенерации, хоть я и понимаю, почему ты заставил меня остаться. Мы много раз откладывали это решение, но сейчас откладывать некуда – моё время вышло. Хватит убийств, хватит бессмысленных действий длиной в миллиарды лет. Просто сделай то, что у тебя отлично получается, и не волнуйся, Доктор: они будут смотреть на меня.