***
Окно в комнату Орабэль было немного приоткрыто, чтобы воздух не застаивался, а наоборот был свежим, но не холодным. Джеку не были важны причины. Он просто тихо приоткрыл окно, предварительно убедившись, что Ора спит и невесомо впорхнул в комнату. Он, наверно, никогда не старался двигаться так бесшумно. Обычно Ледяной старался делать всё как можно громче из-за отчаянья навсегда остаться невидимым для детей, хоть это совсем не помогает. Дух сделал несколько аккуратных шагов по половицам, но решил не рисковать и запарил над полом, а вскоре и над кроватью, на которой спала Орабэль. Она была замотана в шарф и одеяло как гусеница, готовящаяся стать бабочкой. Джек уже давным-давно позабыл, что такое болезнь. Даже до того, как провалился под лёд, спасая сестру, он редко болел, так как имел на редкость крепкий иммунитет. Мама, кажется, всегда говорила, что это из-за того, что дураки не болеют. Девушка беспокойно заворочалась, тихо застонав. По её лицу медленно скатились несколько капелек пота, губы засохли и вот-вот намеревались потрескаться, а сама она вздрагивала, словно от холода. Наверно, у неё был озноб. Джек подумал о том, что раз она сейчас спит, над её головой должен крутиться золотой песок, но она уже подросток и, возможно, Песочник не должен доставлять ей хорошие сны. А может должен? Или всё же нет? Джек не знал ответа, но его это, как в прочем и всё остальное на свете, перестало беспокоить, когда Орабэль беспокойно зашевелилась, заметавшись в кровати. Ей определенно не снились хорошие сны, это больше было похоже на кошмар, что стало совершенно очевидным, когда она закричала. От неожиданности Джек отлетел к противоположной от кровати стене и испуганно уставился на девушку, судорожно вцепившись пальцами в свой посох. Она заметалась пуще прежнего и не прекращала кричать до тех пор, пока её брат не ворвался в комнату и не разбудил её. Едва Ора распахнула глаза и начала осматриваться вокруг, чтобы понять где находиться и убедиться, что это был только сон, Джек вылетел в окно, громыхнув оконной рамой, в которой задребезжало покрытое морозными узорами стекло. Ледяной просидел у озера до самой ночи, периодически кружась вокруг, пока Луноликий не положил на его плечи свои прозрачные невесомые лучи. - Я знаю, что не должен был этого делать, не начинай! – отмахнулся от Луноликого Фрост и поводил посохом по льду, на котором стоял босыми ногами. – И вообще, я не виноват, это всё она начала! – Но Луноликий был как всегда молчалив. Сегодня его свет казался осуждающим и Джека это раздражало. Он взъерошил свои белокурые волосы и сгорбил плечи, сжимаясь под пристальным взглядом ночного светила. Даже когда Фрост отвернулся от него и почти трусливо спрятался за широкий ствол дерева, он всё равно не смог избавиться от чувства осуждения. В Ледяном давным-давно не просыпалась совесть. Это чувство уже лет триста было для Джека чем-то вроде байки, которой родители пытаются хоть как-то воззвать к пониманию своих детей. Выглянув из-за дерева, Джек наткнулся глазами на Луноликого и обессиленно поморщился. - Ладно! – воскликнул он, вскакивая на ноги. – Только прекрати меня осуждать! – махнул посохом в сторону ночного светила Джек и вместе с ветром полетел к дому Джейми, прекрасно осознавая, что все его обитатели сейчас должны крепко спать. По крайней мере, он на это надеялся, но всё обстояло немного не так. Орабэль, на сон которой Джек надеялся больше всего, сидела на кровати, оперевшись спиной о её спинку и из-под полуопущенных век смотрела прямо пред собой. Фрост подлетел к окну и уже собирался постучаться, когда она заметила на одеяле его тень и повернулась к окну, застав на оконном отвесе растерявшегося Джека. Она махнула рукой, приглашая войти и попыталась улыбнуться, но тут же зашлась в тяжёлом кашле. Джек решил остаться на подоконнике, поэтому тихо прикрыл за собой окно и начал перебирать пальцами по посоху, чувствуя себя немного неловко. - Привет, – хрипло произнесла Орабэль, сильнее кутаясь в одеяло и подтягивая к себе ноги. - Привет, – отозвался Джек и забегал глазами по комнате, стараясь смотреть на что угодно, но только не на неё. Это молчание заполняло комнату ещё какое-то время, пока она не прокашлялась, очищая горло, чтобы тихо сказать в сторону Джека: - Ты, оказывается, ледяной трус. – Фрост удивлённо вскинул брови и, наконец, посмотрел прямо на Орабэль, которая, в свою очередь, спокойно смотрела на него. - Почему это? – возмущённо повысил голос Хранитель веселья, едва не упав с подоконника. - Как это «почему»? – с ещё большей хрипотцой воскликнула она, от чего сразу же закашлялась. – Это ты, зная какой холодный, полез ко мне целоваться, – теперь ещё тише прежнего произнесла Ора, но Джек очень хорошо всё расслышал и возмутился каждому слову всё сильнее. - А, значит, катание на санях Северянина здесь не играли совершенно никакой роли? - После катания на санях я, возможно, просто немного простыла бы, а вот из-за тебя серьезно заболела. – Она дернула плечом и театрально отвернулась в сторону двери, противоположную от окна. Из-за резкого движения в висках запульсировало, а в затылке неприятно загромыхало, но Орабэль постаралась не обращать на это внимания. Голова у неё болела целый день. - Вот значит как? – Джек схватил пальцами посох посильнее и уже собирался сигануть обратно в окно, ругаясь про себя о том, что прийти сюда была просто ужасная идея, но как только он повернулся к окну, на его лицо упали невесомые и уже порядком надоевшие лучи Луноликого, заставляя Духа застыть на месте. Ночное светило словно надоедливый родитель почти ощутимо не позволял Джеку удрать от этой проблемы и от этого разговора. Хранитель веселья громко вздохнул и помявшись ещё немного, запрыгнул на стул, стоящий рядом с кроватью, складывая ноги по-турецки. – Извини, – выдавил он из себя так тихо, что, если бы в комнате был ветер, он заглушил бы этот звук. - Не слышу. - Ты же… - Джек недовольно засопел, раздувая ноздри, но всё же успокоился. – Извини, – более уверенно сказал он и выжидающе посмотрел на едва виднеющиеся из-под шарфа зелёные глаза девушки. - Так-то лучше, - улыбнулась ему Ора и её плечи, под несколькими слоями одежды, заметно расслабились. Она спустилась на кровати пониже, зарываясь в шарф до самых бровей и притихла. Джек не говорил ничего некоторое время и уже решил, что Орабэль уснула, но как только он собирался вылетать из комнаты, её глаза снова показались над кромкой шерстяного шарфа. Девушка сонно моргнула, но упрямо смотрела куда-то перед собой, словно намеривалась не спать всю ночь. - Тебе ведь… - замялся Джек, почесав кончиком посоха затылок, - снился кошмар? - Да, но я не помню, о чём он был. Помню только, что было темно и очень страшно. Мне давно уже кошмары не снились. Кажется, как будто никогда. – Её язык заплетался через слово, и было совершенно понятно, что она очень хочет спать. Вот только она посмотрела на Джека таким испуганным взглядом, словно уснуть сейчас было бы самым неразумным поступком в её жизни. - Песочник должен был позаботиться о твоих снах. - Но, тем не менее… - Она пожала плечами. - Ну, тогда я посижу здесь, пока ты не уснёшь, хорошо? Я, всё-таки, хранитель веселья. – Ледяной хранитель как можно одобряюще улыбнулся и поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее. Ора вопрошающе моргнула, но после, в уголках её глаз собрались мелкие морщинки, показывающие её улыбку, и она закрыла глаза, перевернулась на бок и уснула. Очень быстро, почти сразу же. Она хрипло дышала в тишине комнаты, а Джек внимательно следил за окном, ожидая песка с хорошими снами. Но его не было ещё какое-то время после того, как к соседнему окну подлетела золотистая струйка песчинок, предназначающаяся Джейми. - Не можешь понять в чём дело, Джек? – Хранитель веселья подскочил со стула, в боевой готовности выставляя перед собой посох, так как этот голос он прекрасно знал. И его обладателя тоже. – Ты, наверное, размышляешь, почему это происходит, верно? - Кромешник! – Из скопления теней в углу комнаты показалась высокая тёмная фигура, чьи жёлтые глаза угрожающе светились в темноте. Король кошмаров привычным жестом сложил руки за спиной, держа спину аристократично прямо, и двигался совершенно бесшумно, так же, как на тебя находит страх. - Мы отправили тебя туда, где тебе самое место! – процедил сквозь зубы Джек, немного громче, чем следовало бы, учитывая беспокойный сон Орабэль. - Ну что ты, так оно и было. – Хоть тон голоса Кромешника был ровным и спокойным, в нём явственно ощущалась кипящая злость. – Но это совсем не значит, что я останусь там навечно. Если ты думаешь, что кроме веселья и радости, - на этих словах Кромешник скривился, - детям ничего не нужно, то ты глубоко ошибаешься, Джек. Как, по-твоему, дети должны радоваться чему-то хорошему, если не знают, что есть плохое. Не забывай, что страх и радость две стороны одной медали и, как бы вы не пытались от меня избавиться, я всегда буду поблизости, потому что без меня вы станете ничем. – Возможно против воли, но лицо Кромешника приобрело торжественно-насмехающееся выражение, рассекая лицо длинной язвительной улыбкой, больше похожей на оскал. Посох в руках Джека дрогнул, но Ледяной быстро остановил дрожь в пальцах, напрягаясь всем телом и нахмуривая брови. Он не позволит страху Кромешника завладеть и им самим. – А что до этой девчонки, то могу сказать лишь, что болезнь и кошмары часто идут бок о бок, так что это даже не моя вина. – Он развел руками, склоняя голову на бок, мол, он и не виноват вовсе. – Но мне, несомненно, очень льстит, что она тебе по душе. Жёлтые глаза насмешливо сверкнули и Джек уже кинулся на Кромешника, но тот растворился в тенях, оставляя после себя эхо едкого, как желчь, хохота.***
Ещё через несколько дней Орабэль оправили в больницу, так как её кашель показался маме Джейми надрывным. Она переживала больше всех остальных вместе взятый, хоть Ларри всеми силами пытался её успокоить, мол, ничего страшного и Ора душу Дьяволу продаст, лишь бы продолжить веселиться зимой. Напряжение спало, но продолжало держаться, особенно когда врачи поставили диагноз «грипп с возможными осложнениями». Посещение сократили на минимум, особенно для Джейми и Софи, которые могли заболеть быстрее и тяжелее всех остальных. Единственный, кого не волновали запреты на посещение, это Джек, хоть он и старался держаться как можно дальше, помня, что Орабэль заболела из-за холода, как неотделимый спутник всегда следующего за молодым Хранителем. Ора много спала, мало говорила и почти не ела, так как горло нестерпимо болело от кашля и опухоли. Лекарства почти не помогали, температура росла, а Джек слушал об этом, иногда преследуя врачей в коридорах больница, пахнущей чем-то очень неприятным. Джек впервые был в современной больнице и совершенно не думал, как много детей бывает здесь. Он заглядывал к ним время от времени, когда Ора в очередной раз беспокойно засыпала. Однажды на прививку в больницу пришла Куколка, ужасно обрадовавшись увидеть Джека и одним взглядом убедила нескольких мальчишек, что Ледяной Джек в самом деле существует. Фрост тогда засмеялся с облегчением не только потому, что его начали видеть ещё несколько детей, но и потому, что не смеялся очень давно. Он поддался уговорам детей поиграть с ними и, стараясь отвлечься от негативных мыслей, веселился с ними до самого вечера, пока Луноликий поднимался всё выше и выше и заглянул в одно из окон больницы. Орабэль была на гране дрёма и реальности, когда почувствовала, как едва ощутимые, невидимые прохладные лучи, словно тонкий шёлк, касаются её лица, остужая кожу. Она еле-еле приоткрыла глаза, чтобы из-под ресниц посмотреть прямо на луну, висящую, казалось бы, прямо перед окном её палаты. На несколько мгновений померещилось, будто холодная луна что-то шептала ей, но девушка не могла разобрать ни слова. Ора медленно подняла руку с кровати, потянувшись к ночному светилу и тогда, словно чьи-то холодные пальцы нежно сжали её руку. «Мне очень жаль… Но я делаю это не столько ради тебя, сколько ради Джека…» Орабэль не могла понять интонацию голоса, принадлежал он мужчине или женщине, был громким или тихим и был ли вообще. Он казался прозрачным и невесомым, как лунный свет, но девушка доверяла каждому прозрачному звуку, который он произносил. Невидимая рука потянула Орабэль на себя, заставляя её сесть на кровати и тогда девушка вдруг почувствовала себя лёгкой, как воздух. Неприятные, болезненные ощущения из головы и горла пропали, словно их и не было больше, и Ора глубоко вздохнула, переполняемая чувством свободы. Она медленно опустила босые ноги на холодный пол, ощущая ни дискомфорт, а чувствуя, что так и должно быть, как будто холод стал частью её собственной натуры. Девушка выпрямилась в полный рост, смотря на луну, теперь уже висевшую в небе на своём законном месте, и тихо задвигала губами, непроизвольно произнося «Луноликий», как если бы эти слова кто-то поместил на язык, заставляя Орабэль их сказать. «Я не жалею о том, что поступил так с тобой, так как и ты не станешь жалеть… Пойми меня, ведь родители всегда ответственны за своих детей, так же, как создатель за своё творение. У каждого Хранителя есть помощники, но для Джека, тебя одной будет более, чем достаточно…» Ора не понимала, что всё это значит, пытаясь сообразить, когда перед ней неожиданно возникло лицо Джека, которое, сфокусировав взгляд на её лице, приобрело удивлённое выражение. - Орабэль? - Джек? – выпалили они в один голос, в то время как Хранитель перепрыгнул подоконник, а девушка сделала шаг вперёд, приближаясь почти в плотную. «Так тому и быть…» Они оба обернулись к Луноликому, удивлённо вскидывая брови, но луна снова стала безмолвной. Лишь прозрачные лучи на мгновение стали немного ярче, а после снова утихли. Джек сразу же обернулся обратно к девушке, поражённо хлопая пушистыми ресницами. - Ора, твои волосы, - воскликнул он, протягивая вперёд руку и подхватывая пальцами одну тёмную прядь, которая медленно, но решительно становилась белой, как первый снег. Орабэль резко вскинула руку вверх, проводя пальцами по длинным, некогда тёмно-русым, волосам и перекинула часть на плечо, чтобы лучше рассмотреть что происходить, но её взгляд зацепился за свои собственные пальцы, кожа которых в лунном свете показалась Оре такой бледной, словно прозрачной. Она подняла на Джека глаза и застыла от того, насколько он был близко и насколько его холод не беспокоил её кожу, словно она была рождена и воспитана, чтобы жить в такой низкой температуре. – И глаза… Они стали голубыми и… в них словно две огромные снежинки… - Непроизвольно, Хранитель коснулся кончиками пальцев своего нижнего века, вспоминая, как Ора говорила так о его собственных глазах. Они внимательно смотрели друг на друга, не осознавая этого, но словно чувствуя что-то неуловимое, связавшее их ощущения и чувства. И благодаря этому они одновременно повернулись в сторону больничной койки, на которой по-прежнему лежала… Орабэль, только всё ещё с тёмными волосами и, наверняка, зелёными глазами. В первую секунду показалось, что она просто очень тихо спит, но, задержав взгляд, становилась понятно, что тело было совершенно бездвижно, как статуя. Старая Орабэль была мертва. Луноликий создал новую.***
- Вам пора спать! - Скоро Песочник пришлёт вам хороших снов. - Не стоит заставлять их ждать. Недовольно цокнув языками, двое мальчишек не старше семи лет поплелись к своим кроватям и залезли под одеяла. Эти ребята были очень похожи друг на друга и многим было известно, что они братья, даже погодки. Так уж вышло, что между их днями рождения вместилось одиннадцать месяцев. Старший родился в конце января, а тот, что помладше в начале декабря и это определённым образом повлияло на их общую любовь в зиме. Мальчики были готовы целыми днями проводить на улице, когда выпадал снег. - А вот и они! – улыбнулась беловолосая девушка, сидящая на нижней спинке кровати младшего из братьев, мотая босыми ногами в воздухе. Такой же беловолосый парень, опирающийся на посох посреди комнаты, ловко завис над полом, подлетев поближе к окну и, зацепив посохом ручку окна, приоткрыл оконную раму. В образовавшуюся щёлочку через несколько мгновений просочилась тонкая струйка золотистых песчинок, которые разделились на пополам и закружились над головами детей. Ещё через полминуты золотистые песчинки начали складываться в золотые подвижные фигурки. Переглянувшись между собой, парень и девушка улыбнулись. Парень подал девушке руку и легко за неё ухватилась, словно снежинка спорхнув с кровати и опустившись на пол. Такое часто случалось, что они разговаривали глазами, жестами или даже простым дыханием. Они были связаны невидимыми, как лунный свет, нитями, навсегда объединяя их судьбы. - Джек, Ора? – раздался тихий голос и дверь, ведущая в коридор, тихонько приоткрылась. В тонком тёплом луче света от лампочек, вокруг русоволосой головы мужчины образовался золотистый ободок. – Вы уложили их? - Разумеется, - уткнула руку в бок девушка. - За кого ты нас принимаешь? – наигранно-возмущённо прошептал парень, вздёргивая подбородок. Посмотрев на эту парочку, мужчина тихонько засмеялся и жестом поманил их за собой в коридор, чтобы ненароком не разбудить мальчиков. Они всегда были слишком активными и справиться с ними практически невозможно. - Я бы без вас не справился, - улыбнулся мужчина, прикрывая дверь в детскую. В свете коридора было прекрасно видно, что парень с девушкой были одеты одинаково: узкие серые джинсы и коричневые свитера, прокрытые у манжет замысловатыми ледяными узорами. Это были подарки на рождество года четыре назад и, вообще-то, были шутками, но эта парочка воспринимала шутки не так, как все из тех, кого когда-либо знал этот мужчина. - Не переживай, Джейми, - начала девушка. - Мы всегда рады помочь, - закончил за неё парень, обнимая рукой плечи девушки. Они заулыбались, непроизвольно прижимаясь друг к другу боками, словно две половинки одного целого. Теперь никто и не вспомнит, что когда-то существовал только один Джек Фрост. Казалось, всегда существовали только Ледяные Джек и Орабэль, неунывающие шутники и проказники. - Был рад снова увидеть вас, как будто снова побывал в детстве, - вздохнул мужчина, грустно улыбнувшись уголком рта, вызывая у Ледяных умилённый вздох. - Ты всегда останешься мальчишкой, Джейми, сколько бы времени не прошло. – Ора запарила над полом, подлетев к мужчине и крепко обнимая его за шею, прижимаясь своей щекой к его. Джек тоже не остался в стороне и пристроился с другой стороны, обнимая руками не только Джейми, но и Орабэль. Мужчина тихо засмеялся, обнимая их в ответ. - Это, конечно, чудесно, но вы холодные. - На это и был расчёт, - коварно произнесла Ора, звонко чмокнув Джейми в щёку, так что та покрылась тонким слоем прозрачного инея. Прощаться долго они не стали, никто из них этого не любил, поэтому уже очень скоро Ледяная парочка вылетела в окно вместе с ветром, крепко ухватившись в посох. Они летели над крышами, прижимаясь друг к другу и напускали на дома прохладу, неотъемлемо следующую за ними по пятам. Луноликий освещал им путь, молчаливо наблюдая, как они смеялись, кружась и обнимаясь в зимнем воздухе. А после тихонько отвернулся, когда две бледные фигуры, сплетясь между собой, соприкоснулись губами, вызывая в городе снегопад.