Eminem — Shake That (Remix) Album Version (Explicit)
Бытует мнение, что, если человек хорош в чем-то одном — он хорош абсолютно во всем. А еще, существует менее популярное мнение, мнение Дарины. Если человек провинился единожды, то ждать от него подставы — это, как сидеть на пороховой бочке голой задницей. Когда-нибудь все равно взлетишь на воздух, а паранойя окажется самым настоящим шестым чувством.С последних событий прошло два года.
— Мы все еще можем этого не делать, — Адиль вальяжно развалился на пассажирском переднем, закинув одну ногу на приборную панель и стараясь, как можно сильнее, утонуть в черной толстовке. — Мы не можем, — чеканит сидящий за рулем Кирилл, что за последние два года лишь шире раздался в плечах. — У меня будущую жену украли. На это заявление Адиль лишь закатывает глаза и скалится. Черный ягуар мчится по пустым дорогам и всему есть простое объяснение — нормальные люди после празднования нового года спят! Незборецкий впервые за долгое время проснулся с левой рукой на подушке, а не на филейной части Дарины. Девушка пила больше него самого, а утром умудрилась бесследно исчезнуть. И Кирилл до рычания в подушку был недовольным. Дарину и правда украли, хотя ее начальника настоятельно информировали, наглядно показывая, чья брюнетка тут женщина и когда ее лучше не беспокоить. Про то, что у Кирилла есть будущая жена, знали все, кроме самой претендентки. Дарина с каждым днем становилась тем человеком, какого Ти хотел видеть рядом с собой. Девушка не прогибалась под его «хочу», умудряясь, каким-то образом, выбешивать парня даже в самых лайтовых ситуациях. Например, вчера Незборецкий прогнозировал себе утренний ленивый секс. Очевидно, когда до полуночи оставалось минут двадцать, прошептав о своем желании темноволосой, что доверчиво сидела под его боком и наблюдала за танцующими друзьями, на ухо. Как встретишь год, так его и проведешь. А, когда Дарина верхом и двигается плавно, показывая все свое «прости, не сегодня, я на йогу» или «Кир, отпусти, у меня танцы», он совершенно не против воспользоваться магией, чтобы подобное никогда не заканчивалось. — Она всего лишь на работе, — бурчит на заднем сидении Максим, которого буквально выдернули из цепких рук Риты. — Сегодня первое января. Девять часов утра. У нее что, роман с начальником? — продолжает Фест настаивать на своем, косясь на ролексы. — У Дарины роман с тобой начался раньше, чем ты узнал об этом. Думаю, что и закончиться может так же, — говорит Адиль и кашляет (ах, нет, это смех). Максим глухо смеется за его спиной, когда Незборецкий младший лишь переводит ошарашенный взгляд на друга мол «вот это и есть твоя братская поддержка?». — С землей сравняю офис. — Перестань, — зевает Жалелов. — Твоя ревность для нее, как комплимент. Но, блять, чувак. Это же Харли Квинн. Если она не будет рваться в офис, то что-то определенно будет не так. Тем более она теперь сама себе босс. У нее буквально негласное разрешение творить все, что душе угодно, если это поднимет рейтинги журнала. — Этот их новый тип, — Кирилл будто и не слышит друга, перекидываясь на нового главного редактора журнала. На самом деле, все проблемы были связаны только с ним и еще раз с ним. Видите ли начальник проявлял много внимания одному конкретному журналисту. — Пора познакомиться, раз он, какого-то хуя, решил весь год провести с моей девушкой! — Он не успокоится, — говорит Максим, в ответ слушая угуканье Адиля. Офис находится на тридцатом этаже одной из стекляшек Москвы Сити. Кирилл беситься начинает уже в тот момент, когда не может найти нужное здание. — В чем смысл? — разводит он руками. — Они все одинаковые! — То прямоугольное, а вон то — многоугольное, — Адиль делает это только, чтобы позлить. Потому что знает, что Кириллу он, как любимый папуля. Феста стыд сожрет, если сейчас бросит старшему просьбу сдохнуть и вариться в котле вечность. — Еба-а-ать разница! — тянет Незборецкий, входя, наконец-то, в нужное здание и направляясь к ресепшну. Максим же остался в машине с целью припарковать ту, хотя очень жалел, что пропустит настоящее шоу. Кириллу выдали пропуск в редакцию из-за красивых глаз и, кажется, из-за Адиля. Девушка, стоящая за стойкой, даже заикаться начала, увидев самого Скриптонита перед своим носом. Вот оно, новогоднее чудо! — А тебя не узнала, — смеется казах, когда двери лифта закрываются, чтобы доставить их на нужный этаж. — У нее явно там капли вниз по бедрам были, — фыркнул Кирилл, нетерпеливо постукивая кроссовком. Дверь в кабинет девушки открыта нараспашку. Поэтому Кирилл, сказав Адилю ждать здесь и не входить даже на крики, уверенно направился внутрь. То, что Дарину мало волновало чужое мнение, он определенно знал. Поэтому Незборецкий, как бык, задышал через нос, чтобы успокоить настоящую мужскую ярость, что активировалась только в отношениях. Ди — нечто. Это понимает он. Это понимают, блять, все. Даже ее начальник, сидящий с другой стороны стола и откровенно пялящийся на… Ох, да. Кирилл тут тоже немного виноват. Он собственноручно затягивал на ней этот блядский корсет из кусков сетки, после того, как во время дикого траха, зажимал девушку между своими бедрами и тонкой стенкой туалетной кабинки и выдергивал шнуровку из петель. Корсет сжимал грудь так, что та почти вываливалась наружу. Да еще и белое шелковое платье, под которое лифчик был не предусмотрен, как сказала Ди, модой, держалось на честном слове. Итальянские супер тонкие чулки пустили не одну стрелку, тушь с и без того длинных ресниц осыпалась, но, что оставалось неизменным, это красная помада, обволакивающая контр пухлых губ, словно влитая. Конечно же. У Кирилла не было ни одного желания оставлять эту ситуацию спокойной. Поэтому, когда дверь соединяется за спиной с рамой и две пары глаз натыкаются на его фигуру, он без церемоний начинает. — Да ты издеваешься! — на пути стоял стул. Он улетел в стену. Потому что Незборецкому показалось, что Дарина не услышит его, находясь так далеко. Надо было подойти ближе. — А ты долго, — ухмыляется брюнетка, откидывая темные волосы со лба и осматривая своего мужчину довольным взглядом. — Я ждала тебя в дверях, когда уходила. Совсем растерял инстинкт. — Не заговаривай мне зубы, — цедит блондин. Эта женщина лишь отодвигает ноутбук в сторону, чтобы тот не повторил судьбу стула. — То, что я люблю тебя, не значит, что я всегда перед тобой на коленях, Дарина. Тон голоса суровый. Совсем уже не сладкий и не мальчишеский. Он сжимает край стула, на котором стоит колено девушки, и наклоняется ниже. К самому лицу. Ее кожа так быстро впитывает чужой запах, и Кирилл никогда не признается, но нюхает и мысленно успокаивается, находя на родном желанном теле только смешанный запах кокосового масла и своего одеколона. — Хочешь, — шепчет девушка, опуская взгляд на его губы, — на колени встану я? — О, блять, — его срывает. Так безумно становится, что губы растягиваются в ухмылке, а пальцы уже путаются в ее волосах на макушке. — Да, малышка, ты да. Но сначала объяснишь мне, какого черта происходит, — говорит размеренно, хотя вздымающаяся грудная клетка показывает, насколько дыхание беспорядочно. Взгляд против воли скользит с довольного и поплывшего лица девушки ниже, на пережатую грудь. Ее соски, как некстати, затвердели и шелк платья… Блять. — Не хочу вам мешать, но, дело срочное, — мужчина, все время находящийся внутри кабинета, дает о себе знать, поднимая руку ладонью вверх. Его рубашка расстегнута на несколько пуговиц, а темная челка зализана то ли гелем, то ли лаком. — Поверьте, молодой человек, я бы не забрал у вас Дарину, если бы мог решить все самостоятельно. — Вы так цените свои кадры, — рычит Кирилл, укладывая большую ладонь на пышное бедро своей девушки. — Ничего личного. Это бизнес, — мужчина усмехается и пожимает плечами. — Так вот, дорогуша, что мы будем делать? Дарина скидывает руку Кирилла с себя и облокачивается ладонями о стол, собираясь ответить, как механизм оказывается вновь запущенным. — Дорогуша? — вскидывается Фест. — Для бизнеса была придумана деловая речь. Попробуйте? — Кир, — пытается встрять брюнетка, но получает в ответ острый, как бритва, взгляд голубых глаз. — Я гей. — Что? — Незборецкий хмурится, а Дарина тихо хихикает. — Да, Дарина — по-настоящему шикарная девушка. И, возможно, интересуйся бы я женщинами, — он широко улыбается, — нашел бы свое увлечение в ней. Однако, — начальник Ди окидывает блондина загадочным взглядом, закусывая губу, — я все еще падок на сильных и властных мужчин… Кирилл выпрямляется, пряча руки по карманам джинсов и переводит на девушку совершенно растерянный взгляд. Дарина лишь расплывается в улыбке, когда замечает отголоски своего сладкого мальчика в этом совершенно повзрослевшем собственнике. Незборецкий тем временем чешет блондинистый затылок, краснеет, как школьница, которую кадрят старшеклассники. Под пытливым взглядом мужчины Фест замечает, что начальник-то довольно стильный и ухо у него проколото, даже брови подведены, а рубашка слишком облегает узкую талию… — Малыш, я подожду за дверью, — бурчит Кирилл, а Дарина кивает и наблюдает за парнем, пока тот не выходит из кабинета и не закрывает за собой дверь. И выдыхает. На самом деле, в этот раз, она не специально вывела парня из себя. Да, ранее совершала подобные грешки, вроде забытых в машине Ти трусиков, отправляясь в офис в юбке. Кирилл не заслуживал эмоциональных качелей, но они оба знали, что это всего лишь игры, за которые Ди, уж очень сильно, нравилось получать по жопке грубыми ладонями. Себе признаваться она не хотела, но, возможно, если сегодня был бы одним из подобных разов, ее бы ждал серьезный (абсолютно заслуженный) разговор по душам. Два года для человека, который ни разу не состоял в серьезных отношениях, для Дарины все было в новинку. Ей впервые захотелось радовать другого человека маленькими вещами, вроде домашней еды, которую она постоянно подсовывала Кириллу, когда тот запирался в студии и творил днями напролет. Вроде заботливо приготовленного теплого молока, которым поила мужчину практически с ложечки — потому что, многие не знают, но Ти-Фест, перед тем, как выйти на сцену, очень нервничает и смахивает на ребенка, требуя все внимание девушки к себе. Ди становилась мудрее в ссорах, опытнее в постели, увереннее на тренировках и работе. Кирилл стал ее катализатором. Даже Адиль, который давно не проявлял к Дарине никаких знаков внимания и был счастлив в своих отношениях, недавно присвистнул и одарил девушку комплиментами, сравнивая ее, не как все — с вином, которое со временем лишь лучше, а с сигарой. Потому что: в самом начале — отпад, а, как раскуришь, вообще не оторваться. Также за это время Ди столкнулась со взрослением Кирилла. Того просто ломало на глазах. Он менялся в убеждениях, менялся внешне. Поэтому брюнетка уверена, что влюблялась два раза. Первый — в сладкого мальчика, что разбивал своими текстами все женские сердца, а взглядом вскрывал душу; что был вспыльчив по пустякам, рэповал, когда говорил, а говорил, когда рэповал; в мальчика, которому проще было сделать больно в ответ, чем просто уйти. А второй — в мужчину. Да, тот был безумным ревнивцем, а еще, совершенно точно, главой их маленькой, но все же семьи (Дарина догадывалась о кольце в бардачке ягуара). Потому что были моменты, когда Ди готова была разрушить их бытовуху швырнув чашку в стену и, выхватив свою биту, снести ею еще что-нибудь. Тогда Кирилл усаживал ее к себе на колени и шептал на ухо комплименты вперемешку с ругательствами. Он медленно гладил девушку по бедрам, бокам и рукам, и такие ситуации мирно сходили к медленному и чувственному сексу в их кровати king size. — А он зверь, — смеется Фил, а Ди мысленно перекрестилась. Потому что, если бы Кирилл узнал, как зовут начальника, он бы забрал ее отсюда без всяких вопросов. — Повезло. — Знаю, — ухмыляется она, склоняясь над ноутбуком и снова вглядываясь в сообщения, которые еще ночью пришли на почту издательства. — Это не так и серьезно. — О, дорогуша, но твои фанаты подняли настоящую движуху. Ди поднимает идеальные брови и сужает глаза. — Фанатами будешь называть охотников за твоей задницей. Кого угодно, но не моих читателей. — Остынь, Харли! Всего лишь осечка! — мужчина шутливо вскидывает руки. — Но, даже если ты это считаешь ерундой, мы обязаны отреагировать. Тебя плагиатят. То, как ты пишешь — это твой почерк. Стиль. Визитная карточка нашего журнала. — Тот, кто это делает, дружит с мозгами, — Дарина садится, откидываясь на стул спиной, и задумывается. — И не дружит с честью. — Чувство зависти — страшное чувство. Однако, прости, дорогуша. Читатели журнала на первом месте. Меня уволят, если при мне «Privats» упадет хотя бы на позицию. Мы были первыми, первыми и останемся. Скажи спасибо, что я дождался утра, а не забрал тебя посреди вашей тусни. — Совсем заняться нечем? Смотришь мой инстаграм в новогоднюю ночь? — девушка усмехается, попутно залезая на страницу блогера, грешившего плагиатом. — Ничего личного. У тебя горячий парень. — Член оторву и над твоей дверью повешу, — нараспев мурлычет она, когда открывает то, что, по мнению ее читателей, является плагиатом. — Окей. Это полная фигня? Однако ты говорил, что прислали доказательства. — Да! Одна девушка буквально провела сравнительный анализ. Фил передает Дарине распечатанные листы, по середине которых проведена линия. Слева столбец под названием «Ди», справа «какая-то сучка». Дарина усмехается. Не то, чтобы ей нравилось оскорблять чужие чувства… Ей нравилась справедливость. Например, когда при вежливом обращении, человек удаляет то, что своровал и приносит свои извинения; когда не начинает оскорблять все вокруг, вместо того, чтобы признаться. — Давай так. Мы просто выложим доказательства плагиата в сеть, а читатели сами решат, в какую сторону им смотреть. — И ты не хочешь ее растоптать? — мужчина поднимает бровь. — Нет. — Унизить? — Не-а. — Даже разнести битой ее тачку? — Фил нагибается над столом. И Ди склоняется тоже. — Абсолютно точно нет. А знаешь почему? У нее и тачка, скорей всего, как у меня. Слишком люблю ауди, чтобы калечить шедевр из-за глупых людей. — Но твои читатели… — Очень хорошие люди, — Ди выпрямляется и кивает головой. — Они поймут. Начальник встает и выдыхает. — Сделаешь пост в инстаграм? — Обязательно! — Поедешь сейчас отдыхать? — Обязательно. — А с парнем своим познакомишь? — он почти вышел из кабинета. — Хочешь фобию у моего мужчины развить? — Ди поднимает бровь. — Ему понравится. И не таких уламывал! — Пойду гвоздь над твоей дверью прибью. — Не понимаешь ты шуток, дорогуша. Они стоят у автомата с кофе, — мужчина выглядывает за дверь, вылавливая взглядом Адиля и Кирилла, и снова поворачивается. — Черт возьми, там что, Скриптонит?! Дарина хватает черное пальто в пол и накидывает себе на плечи. — Познакомить? — Я что, самоубийца? — Ты же и не таких уламывал. — Ну, попытаться можно... — Желаю удачи! Можешь рассчитывать на большую статью в твою память. Подчеркну все положительные качества, расскажу о заслугах и зачту при всех. — Ну, лапочка, а не девушка.***
Когда Кирилл видит Дарину, он уже относительно спокоен и молча раскрывает руки для объятий. И девушка быстро перебирает ногами, забывая о модельной походке, чтобы упасть в родные руки, утонув лицом между шеей и плечом Незборецкого. — Я так устала. — Ты же моя курочка, — скалится Адиль, в которого в восемь утра прилетела подушка с хриплым и грубым «подъем, принцесса сбежала». — Ты же моя нежная! — Устала? — блондин подтягивает фигурку полностью в свои руки, заставляя девушку повиснуть на себе и проходясь щетинистой скулой по нежной щечке, ближе к уху. — А как же воспитательный разговор? Дарина лишь щекочет его шею своим носиком и оставляет красный отпечаток губ на скульптурной накаченной шее. — Ты же хотел познакомиться с моим начальником? Он все еще в кабинете и полностью открыт для знакомств. Хотя… Адиль, кажется, ему приглянулся больше, — когда девушка оглядывается, казаха и след простыл. — Вот ссыкуны. Кирилл пользуется моментом и задранной головой Ди, когда легко зажимает ее щеки двумя пальцами и цепляет зубами верхнюю пухлую-пухлую губу. — Мы просто занятые мужчины, — парень поднимает ее голову сильнее, припадая своими губами к подбородку. А далее к горлу. Ди скулит, а ее руки уже задирают черную футболку Незборецкого, чтобы длинными ноготками пройтись по спине и нырнуть за широкую резинку его боксеров, царапая скульптурные ягодицы. Еще два года назад у Кирилла случилось прозрение, что ему срочно надо заняться боксом с Ди в одном зале. В итоге и в качалке он зависал почти каждый день, оборудовав ту в подвальном помещении дома. — Хочу вниз, Ти, — скулит малышка, когда он всасывает кожу слишком сильно, отстраняясь с щелчком и осматривая бордовое пятно. — Хочу новый год с тобой. Хочу всегда с тобой, — Дарина задыхается, когда большие ладони подхватывают ее под бедрами, заставляя обхватить ногами талию. — Мы всегда будем вместе, Ди. Он так и выносит из офиса ее на руках. Когда они едут в загородный коттедж Харли и Джокера, Макс и Адиль тихо переговариваются на переднем сидении, пока Кирилл бережно держит девушку в своих руках, а та спокойно спит, уткнувшись личиком в его живот и обхватывая мускулистую руку своими тонкими, как маленькая панда. — С новым годом, моя любовь, — шепчет блондин. Он свободной рукой берет телефон с подлокотника, чтобы открыть заметки. Каждое слово в его голове уже отдается мотивом. Он больше не использует никаких сучек и Лейл в текстах. Описывает чувства и ситуации, раскрывает себя с другой стороны. После нескольких строк в скобочках пишет «партия гитары» и продолжает дальше. Кирилл не стал менее грубым, менее страстным, менее талантливым. Он стал только более.