Часть 1
12 ноября 2018 г. в 23:58
Разбитый телефон совершенно не подает признаков жизни. Она сидит на полу, обхватив колени руками, и судорожно глотает воздух. Глотает так жадно, словно последний раз. Слезы текут ручьями, но она их, кажется, совсем не замечает. Она не замечает ничего, кроме какой-то странной боли, природу которой определить почему-то не вышло.
－ Дурак! － выкрикивает со злостью. Злится. Очень злится. На него. На нее. На себя. － Дура!
Сама не понимает, кому адресовано оскорбление: себе или сопернице. В этот момент почему-то одинаково сильно ненавидит обеих.
Проводит ладонью по лицу и, кажется, удивляется, чувствуя влагу. Поправляет непослушные пряди и внезапно сжимает их руками, словно собирается вырвать. Так же внезапно разжимает и нежно проводит по собственной щеке, как когда-то делал он.
Открывает рот, словно собирается кричать, но звука совершенно нет. Кажется, что кто-то отключил... Безмолвный крик, что выглядит куда страчшее обычного. Крепко обнимает себя за плечи и, покачиваясь, шепчет что-то успокаивающее.
－ Мы ведь были счастливы, － усмехается и вспоминает их историю, внезапно совсем тихо исправляется: － Я ведь была счастлива.
Дрожащими руками выдавливает из пластинки несколько таблеток успокоительного. Глотает не запивая и закрывает глаза. Сейчас должно стать легче. Вдох-выдох. Может, так будет лучше?
А где-то на другом конце столицы он пришел к другой женщине. Пришел, чтобы поселиться навсегда. К той, которую любит, которая нужна, с которой точно будет безумно счастлив.
И та другая сейчас улыбается, прижимаясь к ее, Лениному, мужу. А он обнимает свою Марину так крепко, как никогда не обнимал Лену. И от этого так противно. Мерзко.
－ Неужели он меня совсем не любил? － Лена грустно спрашивает сама у себя, сидя на полу в большой квартире, которая совсем опустела. Она горько усмехается, осознавая, что всегда это видела, просто отгоняла такие мысли.
Она ведь слышала его голос, когда он общался с ней, своей законной супругой. А еще не раз слышала голос при разговорах с Нарочинской. Его взгляды и то, как волновался за коллегу. Черт. Это ведь было очевидно с самого начала. Лена знала это. Она понимала, чем все закончится... Но почему сейчас так больно?
－ Наверное, надо отпустить, － задумчиво прошептала медсестра.
Шепчет неуверенно, но понимает, что надо. Она знает, что ампутацию желательно проводить как можно раньше, ведь потом будет больнее. Она понимает, что ничего не изменить (нет, не поздно, просто и менять то изначально нечего), но в душе почему-то теплится надежда, что все это глупый сон. Он любит ее не меньше, чем она его. Сейчас она проснется и приготовит его любимые сырники. Их он любит не меньше, чем ее.