Неуязвимая станция

В делах время летело быстро. Кренник заметил, что Гален опять ушёл в себя, но по крайней мере работал он стабильно. Всё это напоминало директору дни завершающего этапа создания первой станции. Оставалось только надеяться, что Гален не выкинет чего-нибудь эдакого. Пару месяцев спустя Кренник в очередной раз заглянул в лабораторию к Эрсо, чтобы послушать о его новых озарениях. Директор не раз убеждался, что когда Гален озвучивает ему свои мысли, к нему неожиданно приходят гениальные идеи. К тому же Орсон просто не мог отказать себе среди того хаоса, ужаса и неопределённости, в которые погрузилась, кажется, вся вселенная, доставить себе несколько приятных минут общения с человеком, с которым их связывало столь многое. Он спокойно слушал, как учёный излагает свои мысли по поводу последнего эксперимента с вонговскими жуками — убийцами дефлекторных щитов. Неожиданно Гален резко сменил тему, так что Кренник оказался застигнут врасплох последней фразой: — Я закончил протез. Сказано было как бы между делом, но просто проигнорировать эту фразу было бы недальновидно. Директор почувствовал, как в животе заворочался ледяной комок. Подсознание не прочь было бы отложить процедуру. На Орсона словно вылили ведро холодной воды: всё внутри рефлекторно сжалось, а по спине побежали мурашки. Однако, внешне он постарался оставаться невозмутимым. Гален смотрел прямо ему в глаза, отчего становилось ещё больше не по себе. — Хорошо, — кивнул Кренник, старательно контролируя голос, — назначим… день операции. Эрсо пристально смотрел на друга, что делал крайне редко. Только на заре их бурной молодости Гален частенько смотрел на Орсона прямо и открыто. Это было до их побега. После возвращения с Ла’Му Эрсо, общаясь с Кренником, смотрел исключительно куда-то вдаль, мимо него. — Я подготовлю медицинских дроидов, — пообещал он директору. — Посмотрю своё расписание, когда можно будет выкроить время… — начал Орсон, но Гален его перебил. — Я уже посмотрел. Завтра в обед, — тон учёного был непререкаемым. — Ну… хорошо, — Орсон лихорадочно соображал, но ловушка была расставлена грамотно, он попался. Непроизвольно он поднял левую руку и потёр ладонью глаз, что выдавало его смятение. Однако Кренник был бы не Кренником, если бы не умел быстро брать себя в руки в любых ситуациях, — пусть будет завтра. Он растянул губы в улыбке, стараясь придать таким образом всей ситуации непринуждённость. Выдержав последний пронизывающий взгляд Галена, Орсон выдохнул, когда тот отвернулся к своему прибору и вновь стал самим собой — рассеянным учёным, которому мало до чего есть дела вокруг. На некоторое время воцарилась в меру неловкая тишина, которая плавно перешла в естественную. И как это бывало в подобных случаях, первым нарушил её Гален, начав рассказывать о последних наработках. Это был какой-то вселенский закон равновесия Кренника — со всеми прочими он был болтливым и «вёл партию», а с Эрсо превращался в слушателя, старательно впитывающего всё, что тот скажет. Вечером, ложась спать, директор не сразу смог заснуть, не смотря на усталость от напряжённого дня. Предстоящая операция его порядком нервировала. Совершенно некстати ему вспомнился весь тот ужас, который он пережил во время проникновения вонгов на станцию. Если бы рядом не было Галена, он бы наверное спятил. Хотя на самом деле он просто был бы мёртв — средство от яда змеиных жезлов вонгов до сих пор не было найдено. Хорошо ещё, что тогда адреналин и прочие гормоны, щедро выплеснутые организмом в кровоток, ввели его в состояние частичного ступора и отрешённости от внешнего мира. Всё происходящее напоминало горячечный бред. Поначалу Кренник часто просыпался в кошмарах, что проклятая переборка падает на него. Во сне он звал Галена и просыпался с криками. Благо что никто не знал об этой слабости директора и хвала звёздам, что потом эту дрянь вытеснили из головы новые поводы для тревог. У Кренника было неприятное ощущение, что этой ночью кошмар может вернуться. Когда усталость наконец взяла своё и Орсон провалился в сон, кошмар действительно случился, хотя и слабее, чем раньше. Было не так страшно. И казалось, что Гален где-то рядом, что он сможет его защитить. Пробуждение сопровождалось бешено колотящимся сердцем, но кажется он больше не кричал. Несколько минут Кренник пытался успокоиться, потом встал и прошёлся по каюте, разгоняя остатки липкого ужаса. Взглянув на хронометр, он убедился, что сейчас середина ночи, так что он снова завалился в постель и на сей раз проспал до утра. Утром кроме тяжёлой от лёгкого недосыпа головы, он испытывал только какое-то нервическое спокойствие. Медленно встав с постели, он дотащился до ванной и долго плескал в лицо холодной водой. Потом очень долго и тщательно одевался, как для ответственного выступления перед военным советом Империи. Стоя напротив зеркала, он застёгивал пока ещё единственной рукой воротничок, и смотря при этом куда-то вглубь, за отражающую поверхность. Наконец, скинув с себя оцепенение, он расправил плечи и напомнил себе мысленно, что никогда не пасовал перед трудностями или опасностями. Орсон считал, что не спасовал бы даже перед кошмарной тенью Палпатина — дарт-Вейдером. А тут всего лишь надо было выиграть битву с самим собой. Плоть немощна, однако он неоднократно одерживал победы над своими слабостями. Кинув последний взгляд на своё отражение, он чуть приподнял кончики губ и мысленно себе подмигнул. Веко при этом лишь слегка дрогнуло. После чего, уже в приподнятом состоянии вышел из каюты. … Гален в это утро напротив, был спокоен, как никогда. Все анализы повреждённой конечности, которые на протяжение этих двух месяцев делали медицинские дроиды, были сведены воедино. На их основании была выбрана методика лечения. По совету дроидов за две недели началась предварительная обработка культи бактой, чтобы улучшить трофические процессы в тканях и сделать их более пригодными для объединения с протезом. Доктор Эрсо проанализировал большое количество данных о существующих образцах. Конечно, большая часть из них была закрытой: компании-производители не торопились делиться своими секретами. Но если уж Гален чем-то начинал интересоваться, то докапывался до самых глубин. К тому же Галену для его лабораторий руководство Альянса предоставило практически неограниченный карт-бланш для приобретения необходимых материалов и приборов. Так что он просто заказал парочку самых популярных моделей разных производителей и разобрал их, потом из полученных деталей собрал свою, добавив уникальных, им изобретённых деталей. Он лично целый месяц писал программу для микро-компьютера, управляющего действиями протеза. Дроиды с трудом могли загнать Эрсо спать — увлёкшись тестированием работы своего изделия, он забывал и про сон и про еду. Рядом с ним давным-давно не было Лиры, чтобы напоминать о таких мелочах. При этом параллельно он успевал заниматься и оборонной тематикой. Во время работы над протезом ему также пришло несколько новых идей об искусственном выращивании кайбер-кристаллов. Он записал их на диктофон до лучших времён, так как не имел возможности заняться этим прямо сейчас. Такая сильная загруженность позволяла в том числе не думать о другом. О Джинн. Раз подтверждения тому, что она погибла нет, Гален просто решил считать, что она всё ещё на задании и когда-нибудь обязательно вернётся. После чего переключился полностью на работу. В назначенное время Эрсо ждал Кренника в своей лаборатории, одно из помещений которой отвели под операционную, оборудовав всем необходимым. Наблюдать за ходом операции он будет из соседнего помещения. … У Орсона было огромное искушение опоздать, но он заставил себя вылететь на планету с необходимым запасом времени, чтобы такого не случилось. Ровно к условленному часу он был уже в лаборатории Эрсо. Тот встретил его по-деловому, что напомнило Креннику его визиты в течение двадцати лет, когда они работали над созданием боевой станции. Воспоминание было одновременно и болезненным и приятным. Кренником не знал, даже сам Эрсо не отдавал себе отчëт, почему ему так важно вернуть Орсону руку. Неосознанно он считал, что, исправив причинëнное другу увечье, он исправит что-то в мироздании. В их, весьма запутанных отношениях. Что-то давно забытое шевельнулось у Галена в груди. Словно не было этой пропасти лет, за которые он, казалось, прожил не одну, а десять разных жизней. Иногда, очень редко, учёный жалел, что покинул свой счастливый мир на Корусанте, в заповеднике б’анкоров. Никогда ни до ни после жизнь не играла для него столь яркими красками. Сейчас он почувствовал что-то, словно тот мир оказался где-то рядом, за тонкой занавеской — стоит только шагнуть, и ты вернёшься. Орсон сегодня был при параде. Эрсо знал, что так бывает, когда дело для Кренника имеет первостепенное значение. Его торжественный и неприступный вид Галена не смущал теперь. Даже не верилось, что Ваалт был всего лишь три десятка лет назад. Так мало и так много. Зайдя к Эрсо в лабораторию, Кренник позволил своим охранникам привычно осмотреть все углы, потом жестом отослал их за дверь. — Сюда, — Гален показал вглубь коридора, где располагался отсек, оборудованный им под операционную. Два медицинских дроида, тщательно им настроенных, уже ждали на месте. Кренник отточенным движением, словно выступая перед многочисленными зрителями, отстегнул плащ и небрежным движением кинул на ближайший стул. Дальше возникла заминка, ибо с одной рукой снимать китель Орсону было неудобно. А Гален чуть замешкался, преодолевая какой-то внутренний барьер, который оказывается ещё оставался. Но длилось это буквально долю секунды. Он шагнул ближе, глядя Орсону в глаза и как бы без слов предлагая свою помощь. Директор, перехватив взгляд учёного, тоже без слов согласился, едва заметно кивнув. Он повернулся, давая возможность большим, но удивительно чутким пальцам друга расстегнуть китель и помочь снять рукава. Затем Эрсо помог ему выпутаться из рубашки, оставшись обнажённым по пояс. По Галену не было заметно со стороны, как он счастлив — улыбка на его лице была настолько слабой, что вряд ли кто бы ощутил отличие от его обычного сосредоточенно-хмурого состояния. И только заглянув ему в глаза можно было бы увидеть свет, который как бы лучился изнутри. В его отношении к Орсону растаял последний лёд, словно он действительно вернулся во времена их совместной учёбы на Брентаале. Прожитые тяжёлые годы, полные суровых испытаний и лишений, подёрнулись дымкой и словно растворились без следа в тумане. Гален наконец ясно осознал, что присутствие Орсона в его жизни — это её центральная ось, незыблемое основание. Могло произойти что угодно: могла обрушиться Республика, могли взрываться планеты или вторгнуться в галактику страшные и безжалостные враги, но пока Кренник был где-то там, у Эрсо всё равно оставалось ощущение, что всё рано или поздно будет хорошо, всё наладится и разрешится. Орсон Каллан Кренник — этот суровый к себе и окружающим, опасный, невероятно умный и честолюбивый человек был для Галена его силовым полем, защитным барьером, охраняющим от безумного и непостоянного внешнего мира. Учёный вновь обрёл ощущение, что может всецело доверять Орсону. Это было, словно с его груди свалился камень размером с кайбер-кристалл для Боевой станции. Они зашли в операционную и Орсон опустился в специальное кресло, дав себя зафиксировать на нём специальными зажимами. Мимолётную панику, которую он при этом испытал, он задавил в себе неимоверным усилием, попутно отметив не без иронии, насколько он стал раздёрганным и психически неуравновешенным. «Нервы, нервы…» — сказал себе Орсон, как бы наблюдая за своими чувствами со стороны. Заметив, как Орсон сжал единственную руку в кулак, Гален поспешил его успокоить: — Ты ничего не почувствуешь. Кренник позволил себе улыбку. Она вышла несколько кривоватой, но было прекрасно позволить себе хоть немного открыться перед Галеном. Десятилетия вынужденного утаивания своих мыслей и чувств от кого бы то ни было стали для директора уже привычкой, вросли в кожу, но тем не менее это всё равно было тяжело и за прошедшие годы боль от одиночества и невозможности разделить свою ношу хоть с кем-то подтачивала его силы. Он заставил себя внутренне расслабиться и приказал телу разжать руку и расслабить все прочие мышцы, прогоняя липкий страх, ползущий по спине. Бионический протез, выглядевший совершенно неотличимым от человеческой руки, покоился рядом на подставке. Дроиды по указанию Галена начали обработку культи правой руки, чтобы после этого аккуратно срастить её с искусственной конечностью. — Как успехи с силовыми полями? — негромко спросил Кренник, облизав губы. Ему надо было отвлечься от манипуляций. — Мне удалось создать излучатель, который воздействует на насекомых, уничтожающих дефлекторные щиты, как манок. Вместо дефлектора, они летят туда, куда мы их заманиваем. Гален знал, что на основе его устройства другая группа учёных создала несколько вариантов уничтожителей жуков, которые их враги использовали для преодоления силовых полей. Даже зная, что эти жуки — искусственные организмы, он ничего не мог с собой поделать — их убийство было ему противно так же, как и убийство любой другой живой твари. Одним из эффективных средств борьбы с жуками были небольшие мины-ловушки, которые защищающийся корабль мог выбросить в сторону атакующего роя жуков. Микроскопический манок, созданный на основании принципов, открытых Галеном, заставлял жуков глотать мины, после чего они взрывались, разнося жуков в клочья. Эрсо мог лишь утешаться, что он не имел непосредственного отношения к этому и по-прежнему создавал лишь средства защиты. — Прекрасно, это уже кое-что, Гален, — Орсон улыбнулся искренне. — Народы галактики, благодаря тебе, получили шанс на выживание. Какие ещё есть прорыв или мысли? — Сейчас экспериментирую с излучателем, который поляризует их броню, чтобы она теряла гибкость. — Индивидуальная упаковка? — Кренник хохотнул. На самом деле столкновение с захватчиками на Боевой станции он вспоминал с ужасом. Их перекошенные лица, огромные, словно боевые дроиды, туши, чудовищное оружие вроде посохов, превращающихся в змей. При одной мысли о них директора колотила дрожь. Тем не менее, он должен был взять себя в руки и продолжать организовывать работу сотен учёных, собранных со всей галатики для отражения нападения. Даже не смотря на угрозу всеобщего уничтожения, многие из союзников продолжали свои привычные игры в интриги и борьбу за влияние. Так что даже сейчас Креннику приходилось применять все свои способности не только организатора, но и дипломата. Он был сильно ограничен из-за привязанности к Боевой станции. По сути он стал её заложником. Если бы у него была, как раньше, возможность перемещаться по Галатике, поиски талантливых умов шли бы эффективнее. Но Орсон отдавал себе отчёт, что стоит ему только расслабиться и допустить ошибку, люди императора постараются вернуть себе контроль над станцией, чтобы, используя её, уже единолично руководить обороной от вторженцев. Какая его лично в этом случае ждёт участь, лучше было не представлять. Операция тем временем шла своим ходом. Дроиды негромко жужжали, неслышно переговариваясь между собой по радиосвязи, только мельтешили их манипуляторы, сращивая руку с протезом волокно за волокном. Кренник заставлял себя продолжать разговор, чтобы не дать себе шанса запаниковать. Ситуация, когда он обездвижен, будила не самые лучшие воспоминания. Особенно тот момент, когда дочь Галена пыталась его убить в бакта-камере. Успокаивало только присутствие Галена. Кренник не знал, что станет делать, если тот вдруг решит выйти из комнаты. Основное количество сил уходило на то, чтобы не выглядеть, как тонущий человек, который вылезшими из орбит глазами беззвучно молит о спасении. Стало намного легче, когда Гален вдруг подошёл ближе и, встав со стороны левой руки, положил свою ладонь ему на плечо. Физический контакт словно влил новые силы. Директор, чьё тело было, как натянутый стальной трос, почувствовал, как одеревеневшие мышцы расслабляются и разжимается в груди тугой комок. Дышать стало легче. Наконец Кренник мог искренне усмехнуться над собой. Он посмотрел Галену в глаза, улыбаясь уже непринуждённое, а не вымученно. Ответная почти неуловимая улыбка Галена согрела душу. Какое-то время оба мужчины наслаждались безмолвным взаимопониманием. Кренник поймал себя на мысли, что давно уже не ощущал себя таким беззаботным.